Осень отчаяния - Нелли Ускова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Инга поджала губы и кивнула, вздохнув:
– Вы с ней близки, и ты поначалу ко мне похоже относился: жалел и поддерживал. А потом это переросло в нечто большее. Я смотрю на Киру, и мне кажется я бы стала такой же, если б моя бабка не уехала от нас, я её хорошо понимаю.
– Мне в школе одноклассница после дня Святого Валентина продолжила класть сердечки на парту, просто вырезала из обычной бумаги, а внутри было написано моё имя, и я реально думал, что это от Киры. Скучно ей, а оказалось, это была не она. А Кира заявила, что я ей вообще не нравился. Она мне дорога, но как друг, как близкий человек. Я перед ней в долгу, вот и всё. Не ревнуй! – Паша растрепал Инге волосы, и она улыбнулась.
– Ей с тобой тяжело. Она мне сказала, что быстро устаёт от тебя, и для неё тебя слишком много. А ещё Кира сказала, что ты самый добрый из всех, кого она знала, – Инга хмыкнула. – Вот тут я с ней согласна.
– А ты? Не устаёшь от меня?
Инга пожала плечами:
– Для меня тебя не много. Ты, конечно, порой такой балбес, – она смутилась. – Но я же вижу, что ты любишь меня. А я от любви никогда не устану.
Паша снова расстаял и вдруг вспомнил, что пришёл не с пустыми руками, вытащил из рюкзака подарочную коробку.
– Мне, между прочим, сегодня восемнадцать. И по этому случаю у меня для тебя подарок.
– Какой ты ещё у меня маленький! А мне через полтора месяца уже девятнадцать, – Инга широко улыбнулась и показала язык. – Неожиданно, что ты на свой день рождения делаешь подарки мне.
Она нетерпеливо открыла коробку и рассмеялась. Внутри лежала новая клетчатая рубашка, наподобие той, которую Паша порвал Инге в Сочи.
– Ты была права, такой же не нашёл, но эта даже ещё лучше.
– Спасибо, Паш, – Инга радостно заулыбалась и поджала губы. – Прости, что я без подарка. Вот выберусь отсюда и что-нибудь тебе подарю. Но пока могу только поцеловать.
Инга потянулась и поцеловала Пашу, по-другому поцеловала. Не как обычно, страстно и горячо, будто их оттягивали в разные стороны, а они цеплялись друг за друга губами. Поцеловала бережно, осторожно и нежно, а Паша сам не спешил, наслаждаясь расползающимся тёплом в груди. И он вдруг поймал себя на мысли, что это поцелуй со вкусом счастья. Паша осознал, что счастлив, и был счастлив всегда .
Но чтобы это осознать, ему пришлось всё потерять. Он потерял Ингу, пусть на неделю, но у него словно выбили землю из-под ног, а взлететь он без неё не смог. Лишь когда помирился, простил, прочувствовал, какое это счастье – любить, взаимно любить. Не резаться о неразделенную любовь, а сиять и таять изнутри от одной улыбки любимой девушки. Ему вдруг тоже захотелось больше всего на свете, чтобы Инга была счастлива.
Ведь чем больше Паша узнавал Ингу, тем больше поражался, сколько же у них общего: схожие взгляды, схожие мысли, схожие травмы. Они слишком хорошо понимали друг друга, могли откровенно поговорить обо всём, могли дать друг другу то, чего им не хватало. Паша знал, что за дерзостью Инги, за этой маской девушки из стали на самом деле скрыта ранимая и хрупкая девочка, которая нуждается в любви, наверное, больше, чем сам Паша, и впитывает бесконечные Пашины комплименты, как сухая губка. Его Инга, безумно тактильная, такая же, как и Паша, и так же боится одиночества. А ещё Инга обожает сильных парней, целоваться, массаж ножек, делать селфи, любит кильку с огурцами и орхидеи.
Инга же быстро раскрыла Пашину душу, заглянула под маску позитивного клоуна и увидела его раны, но не отвернулась, а заботливо подула на них. Приняла Пашу, обняла и даже влюбилась. И ради неё хотелось меняться, стать лучше, ответственнее. Паша хотел бы любить Ингу бережнее, заботиться, чтобы больше не потерять и не разрушить их любовь.
Сегодня вдруг пошёл густой снег, и Паша, когда уходил, ещё долго стоял под окнами палаты Инги и махал ей руками. Вытоптал на свежем снегу ногами огромное сердце и надпись «Инга» внутри. Она улыбалась. И ничего не было важнее в мире, чем её улыбка.
Паша ехал на тренировку, когда мама вдруг прислала ему трек-номер:
«Маленький подарок для моего большого мальчика!»
Пришлось совершить круг до почты и забрать посылку. Тем более такси встало в пробку, и прогуляться пешком оказалось куда быстрее. В свёртке лежала тёплая шапочка, и записка, написанная маминым почерком: «Уверена, что шапку ты себе так и не купил, но в Питере зимой без шапки нельзя! С днём рождения, Пашенька. Люблю, целую, мама».
И Паша улыбался, сразу же нацепил тёплую шапку, хотя, как и Тим, ненавидел их, но это была не просто шапка, а приглашение.
Мама звала его в гости.
Мама жива.
Мама по-прежнему его любила.
«Мама…»
Паша шёл под сильнейшим снегопадом, и в новой шапке ему было удивительно тепло. Но не только ушам, а тепло на душе. Крупные хлопья снега летели прямо в лицо и приятно покусывали щёки холодом. Кругом всё замело, а Паша шёл и широко улыбался, и думал, что это лучший в его жизни день рождения. Ему исполнилось восемнадцать, и сегодня для него изменился весь мир: Паша больше не чувствовал боль…
Эпилог
Когда Паша получил сообщение, что он подходит, как донор для мамы, он был на соревнованиях в другом городе. Сначала даже растерялся. Обрадовался, конечно, что подходит, а вот что делать дальше – не знал. Чуть не забыл про вольные упражнения, а выступив, сразу же убежал звонить маме. Нужно было ехать в Питер, а маме перед пересадкой костного мозга был необходим ещё один курс химиотерапии, который бы ослабил иммунитет, и новый костный мозг с большей вероятностью прижился бы.
Но Паша ведь так и не познакомил маму с Ингой, а
