Алая Вуаль - Шелби Махёрин

я вздрагиваю. Сколько раз я видела, как Коко и Лу берут свою кровь? И ни одна из них никогда не говорила, как сильно это жжет. И все же я сжимаю руку в кулак, желая, чтобы кровь текла гуще. Быстрее. Готовлюсь к предстоящему потоку ощущений. Не думаю, что будет больно — Ариэль не стонала от боли, — но дрожь все равно сжимает мое горло. Это уже другая грань, и я собираюсь ее перейти.

Он не продержится до ночи.

Бросив булавку и схватив нож, я опускаю запястье к его рту.

Когда он не двигается, я раздвигаю его губы и проталкиваю кровь глубже на язык.

— Давай, Михаль. — Я снова сжимаю кулак и наклоняюсь ближе, притягивая его к себе. Ищу любой признак жизни. Хоть один глаз под веком или палец. Но ничего не происходит. Может, Одесса переоценила, сколько ему осталось? Нахмурившись, я быстро отбрасываю эту мысль. Вампиры в птичнике — они как бы сморщились и постарели, когда Михаль убил их, а он остался совершенным, если не считать его травм. Я слегка покачиваю его. — Давай, Михаль. Выпей кровь и проснись. Проснись, проснись, проснись…

Его рука захватывает мое запястье.

Задыхаясь от внезапного давления, я сопротивляюсь желанию вырваться, даже когда вспыхивают двойные уколы боли, когда его зубы впиваются в мою кожу.

— Ох. — Мои глаза расширяются, когда его вторая рука присоединяется к первой. Он притягивает меня ближе, прикусывает сильнее, и теперь мне определенно больно. — Михаль. — Я слабо надавливаю на его голову, колеблясь, когда ожоги на его лице начинают заживать. Волдыри исчезают, превращаясь в прохладную алебастровую кожу. — Михаль…

Его глаза распахиваются — черные, пустые и совершенно незнакомые, и как только они встречаются с моими, пульсирующая боль в моем запястье растворяется в жидком тепле. О Боже. Нож со звоном падает на пол, и с моих губ срывается стон, а его рот притягивает к себе еще сильнее. Мои мышцы конвульсивно сжимаются в ответ. Мои бедра подаются вперед. Плавным, почти томным движением он поворачивается ко мне на коленях, одной рукой вытягивает мои ноги и вдавливает меня в пол, медленно поднимаясь над моим телом.

— М-Михаль…

Дыша слабо и неровно, он разрывает свою хватку на моем запястье и пристально смотрит на меня сверху вниз.

— Селия.

Моя кровь окрашивает его рот в алый цвет. Она стекает по моей руке и смешивается с его кровью на полу. С довольным вздохом он прижимается к моему плечу, пробуя на вкус мою кожу. Его губы скользят по моему бешеному пульсу, пока я не поднимаю шею вверх, пока не выгибаюсь навстречу ему, впиваясь в него, отчаянно желая облегчить эту огромную пульсирующую потребность внутри меня.

Если он не прикоснется ко мне в ближайшее время, действительно прикоснется, я думаю, что могу умереть.

— Михаль, пожалуйста, пожалуйста…

Я скребусь по его спине, не в силах остановиться, и, услышав заминку в моем голосе, он отступает назад и снова завороженно смотрит на меня. Из моего горла вырывается всхлип. Хотя его глаза остаются бездонными и странными, он подносит мое запястье ко рту, нежно целует его и шепчет:

— Не плачь, moje sunce79. Никогда не плачь.

Даже если бы я понимала, я не могла бы ему ответить. Я не могу говорить. Я даже не могу вспомнить свое собственное имя.

Поднимаюсь вверх, чтобы поцеловать его, прижимаюсь губами к его губам, и его рот становится горячим и холодным одновременно — и везде. Он везде. Его бедра толкаются в мои, его зубы ловят мою нижнюю губу, а его руки обхватывают мое лицо, горло, плечи, спускаясь вниз, пока я не отрываюсь от него, корчась и задыхаясь. В ответ на это в его глазах что-то меняется. С низким, собственническим гулом в груди — я чувствую его до самых пальцев ног — он впивается зубами в мое горло.

Глава 38

Святая Селия

Белые вспышки, как звезды, в моих глазах. Яркие. Ослепительные. Я больше ничего не вижу, не могу дышать. Я ощущаю только жар и жжение, когда его ладонь скользит по гладкой коже моего бедра. Однако звезды быстро меркнут с каждым движением его рта, и темнота, словно охлаждающий бальзам, растекается по краю моего зрения. Я вздыхаю с облегчением. В удовлетворении. Еще раз выгибаясь в его руках, я провожу рукой по его шелковистым волосам, а затем позволяю им упасть на землю рядом со мной. Она натыкается на что-то холодное. Твердое.

Ты думаешь, что сможешь остановить его? Хотя я хмурюсь от этой назойливой мысли, она уносится прочь от меня, сменяясь другой, более медленной и сонной. Ее гораздо легче поймать. Ты не захочешь его останавливать, Селия.

Еще один стон срывается с моих губ в ответ.

Михаль напрягается при этом звуке и отпускает мою ногу, словно я его обожгла. Откинувшись назад, он упирается коленями по обе стороны от меня и быстро моргает. На какую-то долю секунды в его черных глазах появляется ясное замешательство. Неверие. Шок. Я улыбаюсь в знак заверения, но в голове у меня приятный сумбур, и его взгляд опускается к моему горлу прежде, чем я успеваю подумать, чтобы остановить его. Его лицо искажается в отвращении.

Моя улыбка слегка ослабевает.

— Что-то не так?

— Не так? — Его горло сжимается, как будто он не может заставить себя говорить. Он поднимает руки, словно боясь прикоснуться ко мне. — Я.…? Скажи мне, что я не заставлял…

Осознание приходит через две секунды, и моя улыбка полностью исчезает, когда реальность снова обрушивается на мою голову.

— Боже мой, нет! Нет. Ты меня ни к чему не принуждал. Я… Я сама вызвалась. — Хотя я закрываю рану рукой, чтобы скрыть ее от глаз, это мало помогает смягчить ущерб, и я все равно не могу скрыть всю кровь. Она все еще блестит на моем платье. Она пачкает его руки, мою кожу, пол вокруг нас, и — комната начинает кружиться, когда я смотрю на все это. Выражение его лица темнеет, так как он тоже видит эту сцену.

— Как… как ты? — быстро спрашиваю я, приподнимаясь на локте. От этого движения серебряный нож начинает вращаться, и я с ужасом наблюдаю, как Михаль прослеживает его путь по комнате. — Тебе лучше? Если не возражаешь, на мгновение ты выглядел очень плохо. Но что я говорю? Конечно же, это так. Бабетта, должно быть, нанесла тебе дюжину ножевых ранений…

Но Михаль уже берет себя в руки. Его глаза начинают закрываться, и