Попадают по-разному - Владимир Чистяков

На всякий случай, машу рукой. Отражение делает тоже самое.

Анид, восприняв это по-своему, говорит торопливо.

– Со щеками немного не так, простите. Вы очень редко улыбаетесь, а этот оттенок улыбку должен подчеркнуть.

Она издевается? Ей не нравится оттенок! Всего-то! Да я себя такой в жизни не видела!

– Вам не нравиться, госпожа?

– Нравиться… Не то слово. Я слов просто не знаю таких, чтобы тебя похвалить, Анид. Никогда такой красивой не была. Понимаешь, никогда!

– Но вы ведь очень красива, госпожа. Просто, только не обижайтесь, за собой не очень хорошо следите. Вы, Красная, даже Великая Госпожа.

– Я воин, не принцесса, мне некогда красивой быть. Служанок Госпожа, и в самом деле не держит. Хотя, как раз она – принцесса.

– Но Красная Госпожа одних с вами лет, а выглядит часто. Странно…

– Осмелела ты, Анид. Хорошо. Знаешь. Пойду-ка я к… Жениху. Он меня тоже красивой такой никогда не видел.

– Объявить вас?

– А давай.

Как говорится, живём один раз.

Анид бежит вперёд. Распахивает двери.

– Высокородная Госпожа Ертгард Осень.

Голосок-то у неё что надо, оказывается. Чуть не оглушила. Интересно, что Ягран скажет? А вдруг недоволен будет? Самой смешно. Этот тот случай, когда в случае недовольства, Анид рассчитывает юркнуть мне за спину, а там уж господа пусть сами разбираются.

Яграна я таким только на приёмах видала. Из брони – только панцирь, но какой! Причудливо извиваются резные золотые змеи. Стоит это – примерно двадцать обычных панцирей можно сделать. По мне, так лучше иметь пятьдесят человек в не очень хорошей броне, чем одного в безупречной.

В такой броне в бой никто не пойдёт. Делают, чтобы покрасоваться. Только переводят на глупости труд мастеров.

Или это я просто брюзжу, ибо мне такой брони никогда не купить. Надо посмотреть, чего с храатов набили. Да и во дворце должно быть что-то. Пока более быстрые не позаботились.

Но если броню у меня ещё есть шанс добыть, то с мечом – ноль, притом полный. Клинок работы самой Чёрной Змеи. Их всего-то двадцать три, и больше нет, и никогда не будет. Нет таких кузнецов. Один был. Армейское, то есть считай, произведённое мастерскими Еггтов, оружие, самое лучшее. Но такого там не сделают.

Чёрная Змея не в первый раз не сказала о чём-то, или просто не успела. Мне приходилось держать в руках Динкину "Золотую Змею". Слов нет. Печатных. Им можно и сталь перерубить, и подброшенный шелковый платок рассечь.

Динка говорила, какой-то богач с Юга просил Дину один из мечей продать. Предлагал золота – по весу как тысяча мечей. Верховный сказала – маловато. Тут же накинул до полутора. Потом Динку прогнали, так что, не знает она, чем дело кончилось.

Я спросила.

"У него хоть было столько золота?"

"У него – да. Всем занимается, что деньги приносит. В способах достижения целей – вроде нас, ни перед чем не останавливается. Он с Безглазым в прямом смысле слова, что-то не поделил. Потому нам помогал. И за деньги, и так".

"Угу. В следующий раз за тебя две тысячи твоего веса предложит. И на Юг поедешь".

"Треснет кое-что! Пусть к тёте с этим лезет. Она деньги очень любит, и считает, продать и купить можно всё. Только не все правильную цену предложить могут".

Подспудно ждала, Ягран применит кое-что из арсенала таких красавчиков – повязку на голову, или руку на перевязь. Как тут дурочке не пожалеть раненного героя!

Насчёт "принц до такого не опустится" – есть пример того же Безглазого. Опуститься можно намного ниже.

– Не замечал раньше, что ты такая красавица!

– Угу. Спасибо! Ты тоже, вроде, не урод.

– Меня уже предупреждали, ты страшно грубая и дерзкая на язык, девушка.

– Интересно, кто? – молчит, – Тогда, угадать попробую. Казначей?

Кивает.

– Неужели она думает, будто ты не знаешь слов, каких, по её мнению, благородным девушкам знать не положено?

Смеётся.

– Я кавалерист вообще-то, а они неизящной словесностью не ругаются, они ей разговаривают.

Теперь уже мне смешно.

– Вижу, после вчерашнего уже оправилась. Давай по городу прокатимся.

– Хм. А зачем?

– Не хочешь?

– Думаю просто.

– Осмотримся как следует. Как-никак, новые столицы наместничеств не каждый день появляются.

– Ладно, едем. Осматривать будут, скорее, нас.

– Пусть. Мне болтовня надоела. Мама узнала, что тебе плохо стало, не успел я в лагерь вернуться. Ты не только языкастая, но и зубастая. Все же знают, ты очень уж сама по себе. Ни с кем близко не сходишься.

– В каком смысле?

– Во всех. Мне просто наконец хочется самому на людей глянуть. Самому решить, насколько правду про того или иного говорят. Надоело быть вежливым, или холодным с теми, кого вовсе не знаю.

– И знакомство это решил с меня начать?

– Ха! А почему бы и нет? Столько… разнообразного про тебя наслушался, что сам решил удостовериться, сколько правды, а сколько – нет.

– Моим мнением мог бы поинтересоваться.

– А ты против?

Пожимаю плечами.

– Нет. Только мой конь в лагере остался.

– Снова нет. Он внизу осёдланный стоит.

Твою же мать! Знал же, что соглашусь. Все Еггты сообразительностью отличаются, не зря говорят. Хотя, будь они не столь сообразительными, много чего не было бы. Включая меня.

– Осень, ты куда?

– Пистолеты возьму. Не дело им валяться, пока меня не будет.

У Яграна тоже два пистолета у седла. Рукоятки обычные, без украшений.

– Куда поедем?

– Показать можешь, что ты вчера подпалила? Ночью, в лагере, говорила. "Потом награду от своего имени командиру этой части пошлю".

– Передумает, как узнает, кто это был.

– Не передумает.

– Только не говори, что ты постараешься.

– Не скажу. Она же знает, где какая колонна шла. Верховный тоже тебя наградить обещала. Я с ней утром говорил.

– Завидно? Можно подумать, тебя забудут. Особенно, казначей.

– Нет. Я ничего не заслужил.

Молчу. На месте Кэретты, я бы, пропихнула Яграна в командиры одной из колонн. Хоть заместителем к Динке, в крайнем случае. Жизнь не завтра кончится. Заслуги лишними не бывают.

Но его имя не было названо ни разу.

– Даже не спросила, чем наградят.

– Объявят. Наградят, как всегда, непричастных.

– Как так?

– А вот так. Меч этот своим религиозным рвением, да банальной тупостью сделал не меньше, если не больше, чем все наши пушки, клевец твоей матери и мои пистолеты, вместе взятые.

– Шуточки у тебя.

– Ага. Мрачные, как я сама.

– Домой не тянет?

– А тебя?

– А я теперь не знаю, где у меня дом. Это столица нового наместничества. Город теперь будут звать в честь матери. Она, или отец, не решили ещё и будет наместником. С утра уже отправила сообщения "мельницей" – готовить двор к переезду. Мне сказала сёстры приедут обе.

– Не слышала, чтобы они куда-то ездили, кроме ваших загородных владений.

– Врагов теперь нет.

– Кто знает…

– Почему ты такая угрюмая?

– Приехали.

Спешиваемся. Опять та площадь, только теперь с другой стороны. Только теперь не надо никуда бить, и головой вертеть, чтобы болт не словить.

Широким жестом показываю в сторону закопчённых стен собора.

– Вот! Мой скромный вклад в разрушение поповского государства.

– Поближе посмотрим?

Крыша прогорела и рухнула. Кое-где ещё дымиться. Мертвецов убрали. Судя по сладковатому запаху горелого мяса, не всех.

– Второй по значимости храм был. Тут столько святынь хранилось.

– Говорю, как сыну казначея, хранилось в золотых сосудах да ларцах. Горелое надо разобрать, а не взрывать сразу.

– Разберём! Время есть.

Дальше едем. Одновременно смешно и охота сквозь землю провалиться. Что Яграна, что меня все встречные узнают. Большинство, не слишком твёрдо стоя на ногах, нас приветствуют. Угу. Только кроме уставного по улицам катится громовое.

"Слава молодым!"

"Слава жениху и невесте!"

На одной улице солдаты состязание устроили – кто кого переорёт. Тон задавали из нашей колонны.

"Слава невесте!"

Им противостоят солдаты колонны, где была казначея да артиллеристы Эрескерта. Да вот и он сам в обнимку с коричневой девушкой из обозных. Орали что было сил. Но наши оказались громче.

Блин! Так дальше пойдёт, как бы день настоящей свадьбой не кончился. Хотя, Ягран меня не коснулся даже. Угу. Коснёшься тут, когда почти всюду один металл.

А я не сегодняшняя подружка Эрескерта, целоваться при людях не стану. Динку, значит, он вчера так и не нашёл. Или у той были другие планы.

Замечаю, женщин на улицах куда больше, чем следовало ожидать. Причём, не только обозные или вчерашние рабыни, но и явно местные.

Хм, по мне так им бывших рабынь стоит опасаться. Многие тут раньше бывали, и за нами увязались не столько за безопасностью или заработком, сколько за сведением старых счетов. Солдату только намекни, где поживиться можно.

Я не сомневаюсь, таких намёков высокой степени прозрачности, сказано уже немало, и ещё много будет. Ладно, хоть за эти дни всего не разнесут, да и ценности в городе – конечная величина.