Шкура дьявола - Алексей Шерстобитов

Понимая, что что-то сделать необходимо, хотя бы запустить какую-нибудь затравочку, «Солдат», памятуя о предыдущем разговоре с человеком из «Сотни», напомнил об этом Саратову:

– Да, чуть сам не забыл, у нас, кажется, есть общая задача, для тебя Андрей, могущая вылиться в очередную звездочку раньше времени, ну а мы уж в теньке как-нибудь. Вот адрес квартиры в Риме – это не далеко от Ватикана, обещаю, что кроме тех бумаг, которые ты должен будешь туда положить, там уже есть и отпечатки пальцев и… все, что нужно… Повторюсь…, уверяю тебя, несмотря на прошедшее время они неплохо сохранились – от нескольких человек совершивших убийства на территории «Шенгена», несколько стволов, пару из них числящихся в картотеке Интерпола, некоторые документы иии…, думаю сотни две фотографий, в виде некоего архива. Это, так сказать, для начала наших отношений.

– Дааа… Что-то я увлекся Со… «Переделанным», ну все равно, по возможности держи меня в курсе. За любую мелочь буду благодарен.

– Да всегда пожалуйста…, лучше подумай, как рациональнее распорядиться информацией. А она начнет поступать через неделю – не позже… Ладно, сделаем так, сначала посмотрим, что будем иметь на руках, тогда и видно будет…

– Леш…, ну в принципе так-то я все тоже сказал…, ты вот тоже подумай, чем я могу тебе быть полезным…, да и я покумекаю… – Многое эти два человека за период знакомства сумели сделать и преодолеть: один, пользуясь административным ресурсом силовых структур, другой – возможностями и профессионализмом своего знакомого, который больше положенного не раскрывался и не переступал черту дозволенного.

Росток

«Вода мутнела» и рыба в ней ловилась разная, но даже каждый рыбак знает, что если удить, то не в одном месте и уж точно не останавливаться на каком-нибудь одном виде рыб. Хотяяя рааазные рыбари бывают!.. Еще интереснее менять места, совершенствоваться и обновлять снасти, не забывая о смене времен года и вытекающих из всего этого кардинальных изменений, не только в обстоятельствах и правилах лова, но и нюансах, которыми полны подобные хобби, если это конечно, увлечение, а не средство добычи пропитания, так как в этом случае все гораздо серьезнее.

Если в предыдущем абзаце поменять «рыбака» на «чистильщика» и вставить соответствующие инструменты, да пожалуй рыбу переименовать в «крупную рыбу», на которую, бывает, идет охота, то мы в состоянии будем понять, исходя из серьёзности подхода каждого рыбака к своему занятию, на сколько все должно быть сложнее у человека подобного «Солдату» в ремесле, которое стало его жизнью. Именно жизнью, так как все нити, пронизывающие не только сущность, материальную часть, силы, психику, любые связи с внешним миром, весь организм, но и время, и сиюминутное место нахождения, связывают и армируют существование этого индивида в единый клубок, в котором только и возможно существовать хоть сколько-нибудь безопасно, катясь по пути ужаса и кошмара, рассеивая подобное же, и имея возможность лишь надеяться и гнать себя безостановочно, без устали, покуда либо не станет не нужным, либо опасным, либо извернувшись, сумеет пропасть, потеряв в погибших связях все, что соединяло его с настоящим и человеческим.

Алексей уже редко оборачивался назад, почти не вспоминал прошедшее и не цеплялся за него, просто выполняя, почти автоматически, всякие формальности вытекающие из прошлого и установленные в основном в его доме, построенном…, построенном скорее для своего успокоения сразу после смерти Милены.

Жизнь же текущая представляла кучу других условностей, позволяющих за небольшой отрезок времени иметь возможность быть предупрежденным о грозящих опасностях. Все эти ловушки, уловки, проверки занимали много часов, выливаясь за прожитые годы в недели и даже месяцы, и заворачиваясь в шелестящие денежные купоны вылетали в трубу, оставляя жизнь…, но жизнь сожженную, разорванную в клочья, с мутирующими отростками сознания, требующими для своей купации огромных усилий и нервных затрат.

Сколько еще он так выдержит было не ясно, а задавая же сейчас самому себе вопрос: «Если все это, чьим-то чудным усилием, остановить прямо сейчас, и дать ему, Алексею Шерстобитову, шанс вернуться в прежнее русло, сможет ли он стать, или точнее быть, обычным, нормальным человеком?» – повторяя многократно эти слова, вдумываясь в них, он был не в состоянии ответить, хоть сколько-нибудь, определенно или хотя бы приблизительно. Неее мооог – и точка!

Нет, у него ни было комплекса, ни боязни чего-то подобного, ни несостоятельности и пожалуй единственное (за исключением того, что является кровавой диагональю, проведенной через всю книгу), что его действительно беспокоило – это казавшаяся невозможность возврата в обычную жизнь, которая прежней уже никогда не станет, но от которой «тошнит» подавляющее большинство обывателей – просто жизнь с «грязными пеленками», не ухоженными, пока дома, женами, противостоянием родителей и детей, собственной несостоятельностью, нанизанной на кризис среднего возраста, отсутствием профессионального роста, в прямую завязанного на недостаточной финансовой участи и странно не совпадающей с официальным ростом инфляции, и конечно, грядущими старостью и отсталостью от быстротекущей современности и импотенции, правда, скорее не физической, а моральной, опирающейся прежде всего на свои возможности.

А ведь во всем этом есть своя прелесть и именно в том, что она есть, а раз так, то и исправить многое здесь можно! А главный плюс в том, что даже несмотря на всю эту, кажущуюся непреодолимой, суету, человек знает, может быть правда перестает это замечать, а значит и ценить, а именно – ОН НУЖЕН!..

…Приезжая в этот, почти пустой дом, несмотря на существование там уже несколько месяцев другого живого существа того же вида, только другого пола – того самого «найденыша», оказавшегося на самом деле юной привлекательной особой, «Солдат» всё равно не чувствовал своей нужности кому бы то ни было, хотя вкладывал в этого человека души столько же, сколько среднестатистический отец вкладывает в свое чадо. Ответных чувств и позывов он старался не замечать, просто помогая, спасая, и что там еще, совершенно безвозмездно и совсем не понимая что с этим делать в ближайшем будущем!

Редкие встречи с сестрой и такие же с друзьями детства, оставляли его по-прежнему одиноким. В этом был свой плюс, и даже плюсы, но все они сходились лишь на том, что просто ни о ком не нужно было заботиться. Створки дверец его души не просто не открывались, но поржавели, а их хозяин совершенно не видел нужды в их, не только, открывании, но и смазки на всякий случай.

Многое из того, что затрагивало других, будь то радость или печаль, совершенно не задевало «чистильщика». Его внимание по-прежнему привлекали только оружие и животные, которые не умели лгать или ненавидеть, а последние убивали себе подобных лишь в крайнем случае, и то обусловленном врожденными, то есть безусловными рефлексами. Последнее время он начал замечать, как его внимание привлекают дети, почти в каждой девочке «Солдат» интуитивно пытался рассмотреть свою дочь, особенно если был подходящий для нее возраст. Он стеснялся сам перед собой возникающего нежного чувства и огромного желания хоть что-нибудь для них сделать.

Эта маленькая тлеющая искорка, зароненная на обросшую инеем скорлупу его души, постепенно прожигала маленькую дырочку, в которую когда-нибудь обязательно пробьётся семя жизни и развалит мрак начавшимся ростком – в это он верил столь же необратимо, сколь и безотчетно, но веря, совершенно не видел тому возможностей или хотя бы начала, хоть чего-то обещавшего путь – ибо зерно могущее стать ростком была только его Танечка, единственная его кровиночка, но затерявшаяся в мириадах подобных звездочек – детей, хоть и была для него самая яркая и единственно желанная!..

…На невысокой скалистой горе, чуть выше ста пятидесяти метров, на самом краю ее площадки, приютившей величайшие памятники истории Эллады, стоял высокий, с крепким телосложением мужчина. Длинные, несколько ниже плеч, черные волосы развевались на теплом ветру, визуально утягивая за собой белоснежную ткань льняного костюма, что создавало спереди видимость обтекаемых форм, образованных мышцами, а вид сбоку – бесформенную трепещущую структуру. Все вместе могло послужить художнику, озадачившемуся изобразить движение в будущее, неплохой натурой. Но творца, желающего запечатлеть, вышеописанное не нашлось, несмотря на то, что человек стоял неподвижно уже несколько часов.

Взгляд в сторону бескрайнего голубого простора, скрытый очками от солнца, наслаждался пейзажем, открывающимся с этого места. Текущие мысли, набегающими волнами набивали полосу выводов, создавая логическую цепочку, но все происходящее, не имело отношения к настоящему, касалось прошлого, и никак не ложилось на будущее.