Ольга, королева русов. Вещий Олег - Борис Васильев

Пока он по ним пробирался, великий князь уже выпил кубок во славу славянского бога веселья и обжорства Услада, и теперь восторженная толпа жадно хватала куски рыбы и дичины с противней, которые подносили отроки, пила хмельной медовар и пиво, закусывала хлебовом, черпая его припасенными ложками. Кругом стоял шум и гвалт, пищали дудки скоморохов, гремели трещотки и барабаны. Киевляне гуляли всласть, и в этот день – вероятно, единственный в году – очень любили своего князя.

– Королева русов в боевом наряде сегодня? – улыбнулся Свенельд, наконец-то добравшись до Ольги.

– Я не позволю ему убить Ярыша.

– Мои старые вояки на площади, – тихо сказал воевода. – Остальные оцепили Киев. Если он вздумает повеселиться, то последними смеяться будем мы. Где Ярыш?

– Сыновья Годхарда спрятали его в княжеской дружине. Он выйдет оттуда и туда же вернется… Если вернется.

– У тебя недоброе предчувствие?

– Нашему дитя это не нравится, Свенди, – тихо шепнула Ольга, и он понял, что она улыбается. Там, под забралом. И ласково улыбнулся в ответ на невидимую улыбку.

– У меня – хороший лучник, – вновь шепнула она.

– Это – не королевский ход, моя королева. Не лишай Ярыша радости.

– Ты так убежден в его победе?

– Я всегда жду победы, а не поражения.

– Ожидания здесь недостаточно, Свенди. Мне говорили, что левантиец валит быка своим ударом.

– У Ярыша в запасе тоже есть удар, он показал мне его. Это – надежный удар, но сразу его не нанесешь. Надо выждать.

– Ну, вот и пир закончился, – вздохнула Ольга. – Трубачи поднимают трубы, сейчас выйдет бирюч и объявит о поединке.

Оглушительно ревели огромные трубы. Не успевшие насытиться торопливо расхватывали оставшиеся куски хлебов, шапками черпали жирное хлебово, а тиуны уже палками прохаживались по их спинам, торопясь очистить место для поединка. Когда оно было готово, смолк и трубный рев, доселе прикрывавший крики избиваемых киевлян. И великий князь Игорь встал с кресла. Ему тотчас же подали золотой кубок, и он высоко поднял его.

– Пью за победителя, которому достанется этот кубок!

Он до дна осушил кубок, отдал его молодому пригожему гридню, замершему возле княжеского кресла, и, как всегда, осторожно опустился на свое место.

И тотчас же из-за спин гридней появился голый по пояс немой богатырь. Перевитый мускулами торс его был щедро намазан деревянным маслом, и солнце, отражаясь, играло в его мышцах. Толпа на площади взревела, и было непонятно, с чего она вдруг взорвалась бешеным ревом. То ли потому, что ей нравился бронзовый истукан, то ли потому, что она ненавидела его так, как только может ненавидеть толпа.

– Награда великого князя объявлена! – громко выкрикнул бирюч. – Кто хочет пить из золотого кубка самого Великого князя Киевского? Неужто оскудела земля Киевская богатырями?

Первые ряды княжеской дружины раздвинулись, и вышел Ярыш. Он был без рубахи, как и полагалось на кулачных поединках, но могучая грудь его ничем не была намазана, и Ольга недовольно вздохнула:

– Напрасно Ярыша не намазали маслом. По маслу скользит кулак.

– У левантийца кулак не скользит, – сказал Све-нельд, тоже не сумев скрыть вздох. – Он умеет бить только прямо. Прямо в сердце.

– Почему ты вздохнул, Свенди? – обеспокоенно спросила Ольга. – Почему?

– Мне сейчас будет очень больно за Ярыша. Но ему надо, надо вытерпеть и устоять в первой атаке.

Немой спрыгнул с помоста и остался на месте, опустив могучие кулаки. Обычно в кулачных боях каждый боец настороженно кружил вокруг соперника, выбирая момент атаки и место, куда лучше всего следовало атаковать. Но и Ярыш тоже остался на месте и даже не поднял кулаков. Они просто молча разглядывали друг друга, и вся площадь замерла. Тишина стояла такая, что было слышно, как жужжат последние осенние мухи.

Внезапно левантиец прыгнул вперед, одновременно нанося сокрушительный удар в грудь. Но Ярыш был опытным воином и, как ни стремительно выбрасывал кулак противник, он успел вовремя прикрыть сердце.

Удары следовали за ударами с невероятной быстротой. Толпа смотрела, затаив дыхание. Слышались только глухие удары бронзовых кулаков, и молчание, с каким воспринималось это, было враждебным.

Наконец по сигналу великого князя ударили в било, и схватка прекратилась. Левантийца тут же увели гридни, а дружинники вылили на Ярыша ушат холодной воды и докрасна растерли суровой холстиной.

– Я заставляю себя смотреть, как его бьют, – тихо сказала княгиня Ольга.

– Пока он неплохо держит удары. И усталость не очень заметна. Пока, королева русов, Ярыш не пропустил ни одного удара по сердцу. Все пришлось на кулаки. Поглядим на немого…

Прозвучал новый удар в било, и оба противника вновь оказались в центре круга. Левантиец в бой не лез, а Ярыш просто был начеку и ждал, когда опять придется принимать все на собственные кулаки.

– Эти глупцы для устрашения намазали его маслом, – усмехнулся Свенельд. – Лучшей услуги Яры-шу и придумать-то невозможно.

– Услуги, ты сказал?

– Левантиец перегревается, потому что масло мешает ему потеть. А холодной водой его окатывать бесполезно, она по маслу скатывается. Только бы Ярыш.продержался!…

Снова ударили в било, и снова бойцы заняли свои места перед княжеским помостом. На сей раз бронзовый молчун не потратил ни мига, сразу бросившись в атаку. Ярыш качался под его ударами, но из последних сил прикрывал сердце, выжидая, когда противник наконец-то уразумеет, что в лоб соперника не сокрушить, перейдет к иным способам, вынужден будет открыться, и тогда…

И тогда Ярыш пропустил сокрушительный удар бронзового любимца великого князя. К счастью, удар пришелся не в сердце, которое Ярыш упорно прикрывал, а в правую половину груди, но дыхание сразу же сбилось, он закачался и, если бы в этот момент не ударили в било, упал бы на землю. Великий князь вскочил, что-то крича, но толпа ответила таким ревом ненависти, что Кисан, так вовремя появившийся подле князя Игоря, что-то торопливо зашептал ему, и князь с неохотной осторожностью опустился в кресло.

Ярыш опять получил передышку, но от окатывания водой отказался и дышал с трудом. Свенельду это не понравилось:

– Он сбил Ярышу дыхание.

– Это очень скверно?

– Если он не найдет возможности нанести свой удар в этот раз, боюсь, что немой его добьет.

– Я не допущу этого!

– Надо победить, великая княгиня, а не просто спасти Ярыша от гибели. Победить!…

В очередной раз прозвучал удар била, и противники вновь появились на площадке перед помостом великого князя. И на сей раз Ярыш вышел вторым, даже чуточку запоздав, что очень не понравилось Свенельду.

– Он не вернул себе дыхания, – с огорчением сказал воевода княгине.

– Я повелю лучникам…

– Подожди! – Свенельда вдруг точно осенило. – Или он прикидывается. Уверен, он прикидывается!…

– Зачем?

– Чтобы поверил бронзовый истукан. Конечно, Ярыш хочет, чтобы немой поверил, будто победа рядом, совсем рядом, великая княгиня!… Он точно оценил силу и молодость противника и продумал весь бой от первого до последнего удара. Ах, старая лиса! Твой удар и будет последним, побратим. Твой!…

Ярыш вел бой вяло, не пытаясь наступать, сдерживая обмазанного маслом силача лишь не очень яркой обороной. Но при всей внешней вялости бронзовому сопернику никак не удавалось нанести мощного решающего удара, который поверг бы противника наземь. Его кулаки неизменно встречали кулаки Яры-ша, который, правда, покачивался от каждого удара, но никак не падал. Левантиец, казалось бы, совершенно лишенный нервов, начал тем не менее явно выходить из себя.

Поняв, что ему никак не пробиться к сердцу Яры-ша, он правой рукой нанес противнику сильнейший удар в голову. Однако Ярыш был очень опытным воином. Он отвел голову от кулака, а поскольку левантиец, нанося удар, невольно развернулся корпусом, немедля рубанул ладонью своей правой руки от левого плеча к правому бедру. Именно этим ударом он рассекал мечом врагов от плеча до пояса, а потому и не промахнулся. Бронзовый истукан покачнулся и рухнул на землю.

Великий князь вскочил с кресла, все на мгновение замерли, а потом княжеская стража бросилась к Яры-шу. Но дружинники чуть раздвинули щиты, и Ярыш скрылся за спинами воинов, тут же сдвинувших щиты перед стражниками князя Игоря.

А великий князь Игорь, самостоятельно спрыгнув с помоста, упал на колени перед телом своего любимца с проломленным виском. Говорили потом, что взвыл он, но площадь вдруг разразилась таким торжествующим воплем, что все в нем утонуло. Кто-то уже ринулся с дубинами на стражников, кто-то вытаскивал и мечи, когда княгиня Ольга, встав на стременах, сняла с себя позолоченный шлем и вьющиеся волосы ее, упав на золоченую кольчугу, словно растаяли в ее позолоте.