Дракон (ЛП) - Андрижески Дж. С.

Он нашел нужную точку и удлинился, отчего боль хлынула из его света.

Он издал низкий крик, удерживая меня на месте.

В этот раз эмоции в его голосе шокировали меня, заставив ахнуть.

— Открой свой бл*дский свет, Элли, — простонал он, глядя на меня. — Проклятье, перестань прятаться от этого.

Я прикусила губу, качая головой.

— Я не прячусь, Джем…

— Хрень собачья, — прорычал он. — Ты говоришь, что делаешь это для него? Чушь, Элисон. Он лишь бл*дская отговорка. Ты не хочешь это чувствовать. Ты сейчас вообще ничего не хочешь чувствовать. Ты совершенно точно, чёрт возьми, не хочешь признавать, что он не вернётся… или что я действительно могу быть тебе небезразличен, что бы ты ни чувствовала к своему супругу.

На его глаза навернулись слёзы, снова шокировавшие меня. Он жестко толкнулся в меня, и его боль усилилась, когда я покачала головой.

— Откройся, чёрт возьми. Один раз. Всего один раз. Позволь мне помочь тебе с этим.

Я стиснула зубы, глядя на него.

И всё же я не могла сказать, что не согласна с ним. Не в данный момент.

Но бл*дь, я не могла пойти на это. Не сейчас.

— Тогда когда? — сердито спросил он. — Когда, Элли? Ты не получаешь никаких «перерывов» в этом. Никогда не наступит подходящего момента, — когда я отвела взгляд, стискивая его руки, он опустил голову, прижался ко мне щекой, целуя, и забормотал мне на ухо. — Трахни меня как его. Всего разок, сделай это так, как сделала бы с ним, Элли.

После его слов моё дыхание перехватило от боли, ослепившей меня.

Она лишь усиливалась, пока я лежала там, и его слова ударили в какое-то незащищённое место в моём свете, какое-то место, в существовании которого я даже не признавалась.

Затем до меня дошло, что означала боль.

Я хотела сделать это с ним. С Джемом.

Я хотела этого.

Его боль сделалась невыносимой. Всё в его свете изменилось, становясь мягче, интенсивнее… более открытым, более искренним. Более мягким, чем я могла вынести. Более мягким, чем я позволяла себе почувствовать.

— Я тоже хочу этого, — пробормотал он, целуя меня, жарко скользя в меня своим светом, сплетавшимся с той интенсивной и томительно мягкой уязвимостью. — Я знаю, что тебе это нужно. Знаю. Но я хочу этого так сильно, Элли. Пожалуйста, сделай это со мной. Пожалуйста. Я позабочусь о тебе так хорошо, обещаю. Я дам тебе всё, что ты захочешь… всё что угодно.

Я закрыла глаза, стараясь думать.

Я почувствовала, что пытаюсь оправдать это в той отдалённой части своего света. О чём мы с Ревиком говорили в резервуаре, о чём он просил меня, и что нам обоим нужно было сделать. Во всех наших обсуждениях, планах, разговорах и ссорах мне ни разу не приходило в голову, что я захочу этого с кем-то другим.

Но я не могла думать об этом.

Я не могла думать обо всём этом.

И всё же рациональное оправдание причиняло боль.

Я помнила, как Дитрини хотел от меня того же в Пекине, и мысль об этом вызвала у меня тошноту, отвращение до такой степени, что я даже не могла спорить. Наверное, я ожидала того же; я ожидала, что это будет ощущаться как долг, как работа.

В те же несколько секунд я осознала кое-что ещё.

Я откладывала это не потому, что не хотела этого. Я откладывала потому, что хотела этого.

Закрыв глаза, я попыталась решить, что делать, и стоит ли остановить это. Найти кого-то другого. Но уже слишком поздно. Ревик неделями подталкивал меня, а я тянула резину, не говоря ему, почему, не признаваясь самой себе и откладывая это любыми способами, блокируя его и снова откладывая.

И я хотела, чтобы Джем был рядом, когда я отправлюсь за Драконом.

Не уверена, что могу признаться себе, чем вызвано это желание.

— Пожалуйста, Элли, — пробормотал он. — Пожалуйста.

Боль скользнула по моему свету.

Я ахнула, борясь со смятением, а потом отпуская это всё, потому что приняла решение.

Джем почувствовал это в то же мгновение, когда я открыла свой свет.

Он втянул воздух, остановившись.

Нависая надо мной и заслоняя тёмной пеленой своих волос, он закрыл глаза, и неверие выплеснулось из его aleimi интенсивной волной. Я почувствовала, как его свет отреагировал искрящими вспышками вокруг моего, притягивая меня прежде, чем его мозг даже осознал, что я делаю.

Затем я открылась по-настоящему.

— Боги, — простонал он. Ещё больше эмоций отразилось в его голосе, затем в его свете. — Боги, Элли. Элли…

Я стиснула зубы, закрыв глаза, пока он гладил меня по лицу.

От него исходил жар, чувство привязанности — больше привязанности, чем я готова была осознать, мощный импульс желания. В те же несколько секунд по мне ударила боль. Я осознала, что всё равно не впускаю его, хоть и открылась. Какая-то часть меня пыталась показать ему мой свет, не впуская его.

Почувствовав, что вившаяся между нами боль ухудшилась, я постаралась разжать тот кулак, позволить себе почувствовать его.

— Элли, — произнёс он. — Боги, Элли… я не могу это вынести. Не могу. Элли…

Почувствовав, что он теряет контроль, я скользнула в его свет и стиснула так, как сделала бы это с Ревиком. Как только я сжала его в хватке, всё тело Джема расслабилось, его свет сделался жидким, а вес его тела опустился на меня.

Он вминался в меня в рамках той небольшой свободы, что я ему оставила, тяжело дыша мне в шею.

— Господи Иисусе, бл*дь…

Я чувствовала, как он борется… реально борется со мной. Я также ощутила его осознание, что он ничего не может, не в состоянии высвободиться.

Затем он утратил контроль над своим светом.

То есть, реально утратил контроль.

Он впервые сделал это с тех пор, как мы были вместе. Затем он тяжело дышал, до боли стискивая моё плечо и волосы, глубже вплетаясь в меня своим светом. Я посмотрела на него, и наши взгляды встретились. В его глазах стояло неверие и уязвимость, от которой у меня перехватило дыхание.

— Джем, — мягко произнесла я. Я гладила его по лицу, отбрасывая его чёрные волосы за плечо, лаская шею. — Джем, эй. Успокойся. Успокойся, брат… всё хорошо.

Он закрыл глаза на несколько секунд.

Видя, как он делает это и стискивает зубы, я внезапно почувствовала, как моя боль резко ухудшилась.

На глаза навернулись слёзы.

— Боги, Джем. Ты хотел этого. Ты хотел этого…

Когда я самую чуточку отпустила его свет, он застонал и опустил лицо к моему.

Его тело оставалось расслабленным, и он послал жидкий жар в мой свет, сцеловывая слезы с моих щёк, гладя меня по шее и груди, вкладывая так много света в свои пальцы, губы и язык, что я едва могла удерживать его. Его боль выходила из-под контроля.

Я снова постаралась успокоить его, массируя его грудь так, как сделала бы это с Ревиком. Я всё ещё удерживала его светом, когда он ахнул, снова теряя контроль. Боль переполнила его голос, и он уткнулся лицом в мою шею.

— Элли, — простонал он. — Элли… Элли… боги…

— Успокойся. Джем, успокойся.

— Не могу. Я не могу…

Теперь я чувствовала его. Я ощущала, что всё ещё противлюсь этому осознанию, но его свет глубже скользил в меня, мягкий, тёплый и так сильно отличающийся от моего света… от света Ревика. Я ощущала там интенсивность, силу воли, сострадание, о котором говорили Балидор и Ревик, его непоколебимую верность тем, кого он любил. Я чувствовала его печаль из-за меня, из-за Ревика… я чувствовала его сердце.

Боги, его сердце. Его сердце было огромным, пылало в его груди точно печь. В данный момент оно было таким переполненным. Я чувствовала, как этот жар усиливается, и Джем направляет его в меня, его уязвимость становится мягче, почти…

— Я не могу это сделать, — выпалила я.

Затем я воспротивилась ему, стараясь спихнуть его с меня, вытеснить из своего света.

— Бл*дь, я не могу это сделать. Джем… остановись. Остановись…

Слёзы во второй раз навернулись на мои глаза. Я силилась сдержать их, противилась открытости своего света и эмоциям, которые накатили, когда я почувствовала, что Джем пытается достучаться до меня. Я ощущала, что он старается меня успокоить, его руки и свет были утешающими, тёплыми, вопреки интенсивности его реакции, когда я попыталась остановиться.