Из тьмы - Дэвид Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этого не произойдет, пока ты действительно не сможешь встать и пройти больше пятидесяти ярдов за раз, парень, - строго сказал он себе. - Последнее, что нам нужно, это чтобы шонгейри неожиданно вернулись и нашли тебя, в конце концов, валяющимся с этой проклятой дырой в плече!
Он протянул правую руку поперек своего тела, коснувшись тыльной стороны левой руки, где иммобилизующие ремни удерживали ее поперек груди. Он обнаружил, что делает это довольно часто. Он мог пошевелить пальцами левой руки, но обнаружил, что ему нужно убедить себя в том, что в ней тоже все еще есть чувства. Что он мог чувствовать давление кончиков пальцев его правой руки.
Конечно, реальный вопрос заключался в том, сможет ли он когда-нибудь снова использовать эту руку. На данный момент шансы казались не такими уж хорошими.
Пуля шонгейри, возможно, и не задела артерий и вен, но в человеческом плече было много костей. "Телесные повреждения" плеча в реальной жизни встречались гораздо реже, чем в плохой художественной литературе, и плечо Дэйва Дворака было довольно основательно раздроблено.
Как только Уилсон отвез его домой и понял, насколько все плохо на самом деле, он сразу же отправился обратно вниз с горы. Навыки Вероники были с самого начала бесценным приобретением, но их медицинские принадлежности никогда не предназначались для того, чтобы иметь дело с чем-то подобным этому. Если уж на то пошло, Веронике не удалось полностью остановить кровотечение, и Уилсону было очевидно, что без надлежащей медицинской помощи они все равно потеряют его шурина. Поэтому он сделал то, что всегда делали морские пехотинцы, когда им нужна была помощь, - он призвал другого морского пехотинца.
Или, в данном случае, скорее, двоюродного брата морского пехотинца,. Именно так Дворак пришел в себя - в основном - и обнаружил, что смотрит вверх на очень черное лицо в хирургической маске с профессионально компетентным выражением.
- Осия? - сообразил спросить он.
- Во плоти, - ответил доктор Джеймс Осия Макмердо.
Почему молодой чернокожий мужчина в детстве предпочитал "Осия" "Джеймсу", это всегда озадачивало Дворака, но Макмердо настаивал на том, чтобы его звали по второму имени с тех пор, как ему исполнилось шесть. Может быть, потому, что у него был дядя по имени Джеймс, которого никто в семье никогда особо не любил. Дворак не знал об этом, но он знал Макмердо почти пятнадцать лет. Его двоюродный брат, Элвин Бучевски, был методистским пастором, который часто служил приглашенным проповедником в собственной церкви Дворака. Более того, Элвин был одним из лучших друзей Роба Уилсона с тех пор, как они вместе служили в морской пехоте. Роб был почти на десять лет моложе другого мужчины, но они были из одного родного города, они знали многих одних и тех же людей, и в конечном итоге их распределяли по одним и тем же местам службы, особенно до того, как Бучевски стал офицером, зубрилой и капелланом.
Что, как объяснил Уилсон Двораку несколько лет назад, когда он, Элвин и Дворак наблюдали, как стейки подрумяниваются на гриле, было для него чем-то вроде шока. Но, несмотря на то, что Элвин перешел на службу во флот - причем как офицер, - они обнаружили, что могут оставаться друзьями. По крайней мере, до тех пор, пока об этом больше никто не знает.
Однако, в то время как его двоюродный брат стрелял в людей, а затем получил степень богослова и офицерский чин, Осия Макмердо получал медицинскую степень. На самом деле, их было несколько. Он был старшим партнером-основателем Ортопедической ассоциации Макмердо и, как правило, считался одним из лучших хирургов-ортопедов во всем штате Южная Каролина, а Дворак был далеко не первой недавней жертвой огнестрельного ранения, к которой его подвозил Роб Уилсон.
- Что... это ты...? - Дворак спросил в полусознании, и Макмердо фыркнул.
- О, ради Бога! - ответил он, закатывая глаза. - Ты получил пулю в плечо, а не в голову, Дэйв! Как ты думаешь, что я здесь делаю?
- Когда будешь достаточно заботлив, чтобы послать самое лучшее, - сказал другой голос, и Дворак повернул голову и увидел Роба и Веронику Уилсон, стоящих по другую сторону кровати. Его шурин тоже носил хирургическую маску, как заметил странно плавающий мозг Дворака. Ронни тоже, теперь, когда он заметил, но на ней еще были хирургические перчатки.
- Избавь меня от румянца, - сухо сказал Макмердо. - О, и Эл тоже шлет тебе привет.
- Спасибо, - прошептал Дворак.
- А теперь, несмотря на несколько примитивный характер моего оборудования, - продолжил Макмердо, кивнув Ронни, чтобы та начала вводить капельницу в правую руку Дворака, - мы собираемся кое-что сделать с твоим плечом. Так что иди спать и позволь мне заняться им.
Дворак знал, как ему повезло, что над ним работал кто-то с таким мастерством и опытом, как у Макмердо. И ему почти в равной степени повезло в том, что Макмердо и Сэм Митчелл смогли достать почти достаточное количество обезболивающих, учитывая, что морфин и его производные больше не были широко доступны. К сожалению, Макмердо не шутил по поводу "примитивной природы" своих средств. Без современной поддержки можно было сделать не так уж и много, и он трезво предупредил Дворака, что подвижность его плеча будет серьезно ограничена.
- Я сделал, что мог, - сказал он незадолго до того, как Сэм Митчелл отвез его за сорок с лишним миль домой, - и пока нет следов инфекции, я не вижу ничего такого, с чем Ронни не смогла бы справиться. Но я не мог начать делать все, что мне хотелось бы сделать. - У него было несчастное лицо. - Тебе понадобятся месяцы, чтобы оправиться от этого, Дэйв. Я хочу, чтобы ты тоже отнесся к этому спокойно, потому что, возможно, ты заметил, что нам немного не хватает того вида послеоперационного ухода, который я обычно назначаю. Я снова свяжусь с Ронни примерно через неделю, посмотрю, как у тебя идут дела, может быть, начну думать о том, какую физиотерапию мы можем назначить в данных обстоятельствах. Правда, однако, в том, что я не смог сделать ничего похожего на полную реконструкцию этого плеча. Тебе повезло во многих отношениях, но эта пуля... ну, давай просто
