Viva la Doppelgänger, или Слава Доппельгангеру - Игорь Олегович Давыдов

того, что я слишком много на себя беру. А зачем мне лишний раз заставлять Лотарингских нервничать? Ради того, чтобы излишнюю бравость показать? Право слово, в этом нет никакой нужды: вскорости мы с Вацлавом собираемся продемонстрировать всем и каждому, насколько мы на самом деле бравые.

— То есть, он всё-таки будет участвовать?

— Если бы вы не были так увлечены мной, то заметили бы, что сейчас вокруг себя слушателей собрал именно королевский наследник. Мы с ним идеально уравновешиваем друг друга: я — хамло и повеса, и он — серьёзный, строгий, рассудительный.

— Ох уж это притворство, — закатила голубые очи Кустаа. — Без него в высшем свете никуда. А каков вы на самом деле, пан Маллой?

— Романтик, трепетный сердцем. Мечтатель и поэт. Какой же ещё?

— Личина, чтобы клеить девушек?

— Именно её видят мои будущие жена и любовница.

— Как я и говорила.

Молодой человек улыбнулся.

— Вы так говорите, как будто бы “истинные мы” имеем ценность сами по себе. Это красивая идея, но проверку суровой реальностью не выдерживает.

— Как-то непоэтично и жестоко.

— Моя противница не обременена необходимостью подбирать личины. У неё нет нужды быть кем-нибудь, кроме себя самой. Но, что иронично, такая она не нужна даже сама себе.

— Так вот, какая ваша настоящая личина? Циник. Прагматик…

— Но герой, — улыбнулся Дарк. — Пусть пока не в широком смысле слова, ибо отправляясь на подвиги я думаю больше не о всём человечестве, а только о дорогих мне людях, но… я работаю над собой. Думаю, со временем я изменюсь… в лучшую сторону.

— Но нотка романтизма, всё-таки, имеется.

— Вам судить, — подмигнул пан Маллой. — Зачастую со стороны незамыленным взглядом видно больше.

— Кстати… а где ваш Букль? Я наслышана о нём…

— Дома остался. Что я, зверь что ли, беззащитную животинку брать с собой на подобные мероприятия?

Он усмехнулся.

— Ну, по крайней мере, пока она не умею обращаться в кайдзю и жарить всех мухами… единственное, что меня смущает, не отвлечётся ли этот проглот посреди боя на поедание всего этого инсектария?

Глава 17. Тимка

1.

Чапыжка не знала, любит ли её Лешая, хотя, пожалуй, стоило бы знать. Ведь в день их знакомства аватара хаоса прямо сообщила ей, что любовь является плохим фундаментом для построения семьи. Потому что «прозрачные правила поведения» гораздо больше подходят для укрепления уз между друг другом. Но это… Звучало так неправильно. Будто бы ваши отношения превращались в исключительно деловые, как у двух коллег, начальника и подчинённого. Но ведь «семья» — это что-то другое. Зачем Лешая вообще удочеряла её, если могла сделать простым наёмным рабочим, вроде тех, что работали в её храме?

А любовь… Да, такое глупое слово, совершенно не подходящее Форгерии, но оно, пожалуй, значило слишком много для маленькой дриады. Такое бывает, когда за обе жизни ни одна из твоих матерей не проявила тебе ни капли внимания или ласки. А это говорило о многом, ведь при недостатке положительных эмоций мозг цепляется за каждый единичный случай, чтобы холить и лелеять его годами. Но у Чапыжки их попросту не было. И плевать, что по общему возрасту она давно стала взрослой девушкой. Недостаток материнской любви в детстве способен отравить всю жизнь — хоть тебе двадцать, сорок или сто. Оно закрадётся к тебе на край сознания, чтобы аккуратно вцепить в него острые когти. Ты этого не заметишь первое время. Но потом у тебя появится достижение, которым будет не с кем поделиться. Натолкнешься на трудность, захочешь получить совет, но некому его будет тебе дать. Или просто увидишь, как родитель покупает своему ребёнку мороженое, а тот начинает капризничать, что хотел съесть его из стаканчика, а не рожка. И только тогда ты обратишься к тому участку мозга. Только тогда ты почувствуешь эти когти — и никто не сможет их оттуда достать. Ни ты, ни твоя вторая половинка, ни даже дети. Это мог сделать только один человек. Мог.

Мало кто видел медленное увядание Чапыжки. Свита из четырёх девчонок никогда не была достаточно чуткой, чтобы замечать малейшие изменения в настроении их госпожи, особенно если это не касалось наказаний. А так оно и было — Вельзевула не стала более агрессивной, злой или опасной. Напротив, пожалуй, та самая искорка из обиды на весь мир, позволявшая девочке двигаться вперёд исключительно на морально-волевых, стала тусклее, незаметнее. И не то что бы кого-то это волновало. Ведь, в конце концов, кто она? Несломимая слуга-дочь Лешей — так сказала сама богиня. Значит, это факт, базис, а кто эти людишки такие, чтобы с этим спорить?

Поэтому, когда в очередной раз отворилась дверь в её незамысловатую камеру, Чапыжка даже не повернулась в сторону входа. Пока у неё была пачка чипсов и рука, которую в неё можно было просунуть, её мало волновали изменения во внешнем мире. Снэки хрустели на зубах вместе с мухами, что придавали привычный мясной привкус пище. Где-то впереди, на ковре цвета газировки, рубилась в консоль троица непосед из семьи Праведных да младшая сестра тёти Илеги Шайс. Их вполне устраивало то, что госпожа не участвует в процессе лично. По правде говоря, Вельзевула не участвовала в процессе даже опосредованно — её глаза пялились в экран плазмы без попыток считать с неё информацию. А зачем? Она тут сидит, не сломанная, а погнутая. Это очень круто само по себе.

— Привет, дочка, — наконец услышала Чапыжка, когда на её диван плюхнулась названная мать. Захрустели оброненные чипсы и придавленные мухи, а из ткани, кажется, даже выдавилось немного пролитого сока. — Как ты себя чувствуешь?

Броня вальяжно откинулась на спинку и перебросила одна ногу через другую, а сама повернулась в сторону дочери. Синие глаза внимательно изучали профиль Вельзевулы, по которому сейчас ползало по меньшей мере с десяток мух. Оделась Лешая повседневно, никак не заявляя о своём статусе — синие джинсы да какой-то лёгкий топик белого цвета, идущего в контраст с чёрным бюстгальтером. Сочетание внешнего вида, слов и поведения, почему-то, рождал в голове Чапыжки образ человека, который очень хочет кому-то понравиться, но делает это крайне неумело, потому что ничего не знает о личности того, с кем хочет сблизиться. Наверное, попытка похвальная, но все равно немного тошно.

— Да нормально, — сказала дриада и запихнула ещё немного чипсов в рот, сама так и не удосужившись встретить Лешую взглядом. С одной стороны, это было проявлением неуважения. По крайней мере, две прошлые её матери определённо бы нашли способ наказать