Эликсир бодрости - Александр Семёнович Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Папа, обескураженный и посрамленный таким тонким знанием дела, сконфуженно произнес:
— Милочка, ты же прекрасно знаешь, что талант по наследству не передается. Все они талантливы сами по себе.
— Значит, у их детей есть талант, а у твоего ребенка нет? — язвительно спросила мама и тут же решительно добавила: — А я тебе официально заявляю, что у нашего ребенка есть талант, его надо только развивать.
Теперь я, не хуже мамы, знаю всех знаменитых композиторов и музыкантов, их детей, блистающих в искусстве, но по-прежнему с отвращением поглядываю на клавиши. А что касается профессий, то я поступил в зооветеринарный институт. В институте мной довольны и считают, что талант у меня все же есть. Правда, не музыкальный.
ДРУГ ЧЕЛОВЕКА
В квартире у нас был такой идеальный порядок, от которого страдали все. Жена — из-за боязни, что он может быть нарушен, а мы с сыном Аликом — от правил, по которым нам запрещалось гораздо больше, чем разрешалось. Единственным местом, где мы чувствовали себя относительно спокойно, был старый, потертый диван в детской. Во всех других местах мы должны были ходить на цыпочках, не дышать полной грудью, не задевать, не бросать, не брать, не прикасаться…
Так продолжалось до тех пор, пока подруга жены, известная в городе законодательница мод, не посоветовала жене завести собаку.
У нас появился симпатичный, лохматый пес по кличке Бери. У него были знатные родители шотландского происхождения и потому он, несмотря на свой щенячий возраст, держался с достоинством. В течение трех дней Бери осваивался с новой обстановкой, обнюхивал все вещи, а некоторые из них даже пробовал на зуб. Место, отведенное ему в коридоре, он решительно забраковал и перебрался на наш старый диван. Сколько раз его оттуда жена ни стаскивала, он неизменно оказывался на нем.
Я и Алик с интересом следили за этой борьбой характеров. Наконец жена не выдержала и уступила. Диван остался за Бери, а мы с Аликом благодаря этому перебрались в зал на диван-кровать. Это были первые благотворные плоды присутствия собаки в доме. Когда же Бери сгрыз мои старые домашние туфли и жена купила новые, я в знак благодарности, потрепал пса за уши и сказал:
— А ты молодец!
Бери с пониманием посмотрел на меня и хитровато вильнул хвостом. Весь его вид как бы говорил: «Со мной не пропадешь».
Через месяц, когда Бери, да и все мы, освоились с новым, более либеральным порядком, установившимся в квартире, жена решила учить пса уму-разуму.
С утра до вечера в доме раздавался ее властный голос: «апорт», «фу», «рядом» и другие команды, предназначенные для собак. Бери, не привыкший к столь активным занятиям, зачастую терялся и жалобно скулил. Тогда на помощь ему приходил Алик. Он становился на четвереньки и, увлекая за собой Бери, бросался за «поноской», опрокидывая по пути стулья, удивляя своей прытью мать. Когда я возвращался с работы, то, как правило, заставал квартиру в таком состоянии, будто мы собирались переезжать. Измученные и отрешенные домочадцы не обращали на меня ни малейшего внимания. Я проходил, не раздеваясь, в зал, садился без всякой подстилки в кресло, закуривал сигарету и спокойно спрашивал:
— Ну, как дела?
Жена сокрушенно вздыхала:
— Не получается.
При этом она даже не замечала, что я курю. Я подзывал Бери к себе, гладил его по смышленой голове, успокаивал и бросал первый попавший под руки предмет. Бери стремглав бросался за ним и охотно приносил мне. Я и Бери прекрасно понимали, чего мы хотим.
Так постепенно инициатива на собачьих уроках перешла в мои руки. Бери оказался способной и умной собакой. Когда ему исполнился год, он не только научился безукоризненно выполнять все команды, но и оказывать всем небольшие услуги. Мне он приносил носки, туфли, сигареты и другие мелкие предметы. Если жена отправлялась в магазин, Бери с удовольствием нес ее сумку. Во дворе он внимательно следил, чтобы мальчишки не обижали Алика, на защиту которого он иногда вставал так решительно, что мне и жене приходилось потом извиняться перед соседями.
Тем не менее, благодаря Бери, в семье стало намного веселее, а в квартире уютнее. Поистине — собака друг человека.
ОТУЧИЛА
Петр Андреевич получил повышение. По законам родного коллектива это событие полагалось обмыть. Последнее обстоятельство ставило Петра Андреевича в затруднительное положение. Дело в том, что он особого пристрастия к спиртному не имел. Однако, как человек отзывчивый, он не пошел против желания коллектива.
Это и принесло ему в дальнейшем немало горьких минут. Откликнувшись на приглашение к застолью несколько раз, он незаметно привык к этому и даже стал обижаться, если узнавал, что какое-то событие отмечали без него.
Жена с удивлением стала замечать происходящие в муже перемены. Его надо было спасать. Вначале она взывала к совести и сознательности супруга, затем пригрозила, что сообщит на работу — эффекта никакого. У нее опустились руки.
Однажды, когда Петр Андреевич едва приковылял домой и стал бессмысленно подпирать стены, она взорвалась:
— Явился — не запылился! Еле тепленький… Вот что, Петр. Не надо мне твоего высокого положения и большой зарплаты. Переходи лучше на свою старую работу. Посмотри, на кого ты стал похож. Похудел, под глазами мешки, по ночам мычишь что-то несуразное.
— Ну, знаешь ли, — вызывающе заявил Петр Андреевич, — это уже не пойдет. Хватила!
— Сам ты хватил! Будь она проклятая твоя водка! Ведь тебя все считают порядочным человеком, А ты? Ну, погоди…
Петр Андреевич невнятно что-то пробормотал и повалился на койку. Утром он со свинцовой головой виновато и покорно стал слушать продолжение вчерашней проповеди:
— Как тебе не стыдно? Раньше хоть дома бушевал, а теперь и соседям покоя не даешь. Стыд-то какой. Иди и сейчас же извинись перед Иваном Артемьевичем…
Петр Андреевич всполошился: «Еще расскажет на работе. Надо
