Дом восходящего солнца - Чак Хастмайр

– Будет лучше для тебя, если ты ошибаешься.

– Почему ты решил, что я могу справиться с этим лучше тебя?

Тони покачал головой:

– Я так не думаю.

– Тогда почему.

– Я тебе сказал – так хочет мистер Мессина.

Рэй посмотрел на Тони, на его набриолиненную голову, итальянский костюм, туфли от «Бруно».

Зачем этим мафиози нужен сломленный бывший коп, отсидевший в тюрьме? Зачем им надо, чтобы он выполнял за них их грязную работу? Разве что…

– Это ведь ты обделался, да, Тони? Ты оставил все деньги в офисе. Как же так вышло, а? Трахался, наверное, с какой-нибудь телкой на третьем этаже вместо того, чтобы позаботиться о.

– Заткнись! – крикнул Тони.

Он взглянул на Рокко и кивнул ему. Рокко быстро выступил вперед, опустил пистолет чуть ниже и нанес Рэю удар левой в челюсть. Рэю удалось выставить вперед ладони и откинуться назад. Одна из рук немного смягчила силу удара, но именно немного. Кулак у Рокко был не слабый, и Рэй почувствовал это на себе.

Рэй повернулся и подтянул колени к животу на случай, если Рокко вздумает сунуться внутрь. Но бить Рэя Рокко больше не стал. Вместо этого он нагнулся и поднял валявшийся рядом водяной пистолет. И, нажав три раза на курок, выпустил в Рэя еще три струи, орошая его лицо и голову. При этом Рокко ржал, как конь. На четвертом разе пистолет опустел. Рокко швырнул его в Рэя и захлопнул дверь «мустанга».

Тони почти прижал лицо к закрытому стеклу и прокричал:

– Кто-то должен заплатить, Рэймонд. Или они, или ты.

Затем он уселся в «линкольн» и закрыл зонт. Рокко, верный пес, обошел машину и втиснулся на водительское сиденье. Заурчал мотор. «Линкольн», взвизгнув покрышками, сорвался с места и скрылся из вида.

Глава 6

Рэй позвонил три раза и оставил три сообщения. Джимми так и не перезвонил. Тогда Рэй решил навестить его лично.

Здание штаб-квартиры полицейского управления Нового Орлеана было построено в эпоху шестидесятых. Уродливое бетонное строение с окнами из дымчатого стекла, уже порядком обветшавшее, располагалось между тюрьмой и муниципальным судом. Рэй постарался как можно быстрее пересечь площадь с неработающим, забитым засохшими водорослями фонтаном. При этом он старательно отводил взгляд от мемориальной стены.

В углу площади Сирго-Плаза стоял памятник полицейским, погибшим при исполнении служебных обязанностей. Во всем этом полицейско-тюремно-судебном ансамбле он был единственным новым сооружением. Мемориал представлял собой стену высотой семь футов, выполненную из толстого стекла и обрамленную кирпичной рамкой. На стекле были выгравированы имена всех офицеров полиции Нового Орлеана, которые погибли, исполняя служебный долг. Когда Рэй был новобранцем, он часто подолгу стоял возле стены, читал имена погибших, думал о них, и у него перехватывало дух. Сейчас он промчался мимо, сгорая от стыда.

Внутри здания, слева от входа, был пост охраны. На посту всегда стоял полицейский, который не мог нести службу в полной мере – например, оправлялся после ранения. Красная ковровая дорожка, огороженная двумя канатами, вела прямо к стойке, но Рэй, едва войдя в здание, сразу повернул направо. Дежурный был занят с посетителями и не заметил, как Рэй прошмыгнул мимо лифта к лестнице.

На третьем этаже, возле двери с табличкой: ОТДЕЛ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, Рэй остановился. В стене крошечной приемной было небольшое окошко из пуленепробиваемого стекла. Рядом с ним находилось переговорное устройство, напоминающее маленький алюминиевый громкоговоритель. За окошком никого не было. Рэй нажал на старомодную металлическую кнопку звонка слева от окошка.

Через несколько секунд появилась толстая женщина-офицер. Лицо у нее было скучным и усталым, какое обычно бывает у всех госслужащих. Не меняя выражения лица, она посмотрела на Рэя:

– Да?

– Детектив Лагранж на месте? – спросил Рэй.

Она окинула Рэя взглядом, пару раз перекинула во рту жвачку и наконец выдала:

– Подождите.

С этими словами толстуха скрылась. В ожидании ответа Рэй принялся разглядывать плакаты на стенах. Материалы для наглядной агитации в дешевых рамах. Один представлял собой очень контрастную черно-белую фотографию – обведенный мелом контур тела на асфальте. На второй фотографии сильно увеличенная полудетская рука сжимала два пакетика с героином. Внизу плаката шла надпись большими печатными буквами: НАРКОТИКИ УБИВАЮТ.

На третьем плакате были изображены дети, играющие на площадке, и надпись: ДЕТСТВО НУЖНО ОХРАНЯТЬ. Да, приемная здесь была веселенькая, ничего не скажешь.

Зажужжал зуммер. Рэй обернулся к окошку и увидел, что толстуха показывает ему на дверь. Он толкнул ее и вошел внутрь. Навстречу ему шел детектив Джимми Лагранж. Лагранжу было немного за сорок. С тех пор как Рэй видел его последний раз, Джимми, кажется, стал еще чуть шире в области талии и уже в грудной клетке. Он был в одной рубашке, без пиджака, и на ходу натягивал на себя куртку.

– Эй, Джимми! – Рэй протянул ему руку.

Детектив Лагранж, словно не заметив этого, прошел мимо.

– Так и знал, что это ты, – бросил он, не останавливаясь. – Снаружи.

Джимми дернул тяжелую дверь, которая даже не успела еще закрыться за Рэем, и почти выбежал в коридор. Рэй пожал плечами и последовал за ним. Догнал он Лагранжа уже у лифта.

– В чем дело, Джимми? – поинтересовался Рэй. – Нет времени для старого друга?

Детектив огляделся. В коридоре никого не было.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он громким шепотом.

Двери лифта открылись. Внутри стояли лейтенант и сержант, оба в форме. Рэй и Лагранж молча вошли в лифт и так же молча доехали да первого этажа. Выйдя из лифта, Джимми кинулся к выходу. Рэй шел за ним. Они сразу повернули налево, пересекли улицу, пролегавшую между зданием полицейского управления и офисом шерифа, и остановились возле мусорных баков.

– Джимми, да что с тобой такое, черт возьми? – не выдержал Рэй.

– Со мной? – Лагранж выглядел так, будто ему не хватало воздуха. – Да ты что, мать твою, совсем чокнулся?

– Ты мне не перезвонил.

Детектив посмотрел на часы.

– Я думал, ты сообразишь.

– Что я должен был сообразить?

– Нельзя, чтобы нас видели вместе.

– Я попал в большую задницу. Мне нужна помощь.

– Ты имеешь в виду, помощь полиции?

Рэй кивнул.

– Тогда позвони в полицию. – Лагранж развернулся и зашагал обратно к управлению.

– Ты мне должен, Джимми! – крикнул Рэй ему вслед. – Помнишь полицию нравов? – Он немного повысил голос.

Джимми почти бегом бросился к нему.

– Да тише ты!

– Я прошу тебя о помощи, а ты разворачиваешься и уходишь, – продолжил Рэй. – А ты мне, как я сказал, должен.

– Мне очень жаль, что у тебя неприятности и все такое, – сказал Джимми. – Мне правда жаль, но я в этом не виноват. И я тебе ничего не должен.

– Подумай хорошенько. – Рэй облокотился о контейнер с мусором. – Они хотели нас всех.

Лагранж нервно посмотрел по сторонам:

– Я не хочу об этом говорить.

Рэй оттолкнулся от контейнера.

– А мне наплевать, хочешь ты об этом говорить или не хочешь.

Лагранж невольно сделал шаг назад. Рэй придвинулся ближе.

– Отдел внутренних расследований, ФБР, прокурор – все хотели со мной договориться. Заключить сделку. Все, что мне нужно было сделать, – это дать показания против всех в полиции нравов. Они хотели громкого процесса. Дела о вымогательстве и коррупции. Газетные заголовки и все такое. В результате подобных процессов копы обычно получают пожизненные сроки.

– Рэй, я очень ценю все, что ты сделал.

– Ты? Ценишь? – Рэй словно выплюнул эти слова. – Ты даже не знаешь, что я сделал.

Лагранж смотрел на него как завороженный.

– Фитц, Коннер и Два-Ствола смогли договориться. – Рэй почувствовал, что заводится. – Коннер и Фитц получили по восемнадцать месяцев. Два-Ствола вообще десять. Сержант и я договариваться не стали. Я держал рот на замке и огреб за это почти пять лет.

– Рэй, мне жаль, но говорю тебе, я не.

– А сержанту вкатили сто двадцать месяцев. Это целых десять гребаных лет. Теперь я вышел и что вижу? Ты все еще детектив. Как будто ничего не было.

– Я детектив только по названию. Меня упрятали в аналитический отдел. Я составляю справки и делаю прогнозы.

– А знаешь, куда упрятали меня? Ты был когда-нибудь в Терре-Хот? Знаешь, как бывает холодно в Индиане?

Лагранж покачал головой.

– Я вернулся, мне нужна помощь, а ты разговариваешь со мной как с уличным попрошайкой.

Лагранж обмяк:

– Извини. Просто ты меня удивил и напугал, вот и все. У меня теперь другая семья. Другая жена, дочке три годика. – Он достал из кармана бумажник и открыл его, собираясь показать фотографии.