На каждом шагу констебли - Найо Марш

— Я смог бы, — сказал мистер Поллок.

Он рассматривал рисунок из-за спины Трои.

— Я… — он запнулся, и Трои снова испытала вчерашнее ощущение надвигающейся беды. — Я с этого начинал, — пояснил Поллок каким-то извиняющимся тоном. — Торговая реклама, знаете ли… Это уж потом я занялся недвижимостью. Если вы покажете мне, что вам нужно… я имею в виду характер шрифта… вы, я думаю, останетесь довольны.

Он рассматривал рисунок с каким-то странным выражением: внимательно, любуясь, и то ли смущённо, то ли даже со страхом.

Трои вежливо сказала:

— Правда, сделаете? Я вам так благодарна. Здесь, наверно, подойдёт корпус, может, даже чуть-чуть стилизованный.

Название на суперобложке книги, которую держал в руках доктор Натуш, было набрано корпусом.

— Что-нибудь в этом духе, — сказала Трои, показав на неё.

Мистер Поллок нехотя повернул голову к доктору, однако обложку книги рассмотрел внимательно, после чего склонился над рисунком.

— Это я сумею, правда, не знаю, как насчёт стилизованности, — сказал он и пробурчал себе под нос что-то вроде: «Скопировать-то я могу все что угодно».

— Вы довольно самоуверенны, мистер Поллок, — громко сказал мистер Лазенби.

А Кэли Бард воскликнул:

— И как у вас, Поллок, хватает нахальства? Наступило короткое молчание.

— Моё дело предложить, — с обидой проговорил Поллок, — я ведь не набиваюсь со своими услугами.

— А я с удовольствием ими воспользуюсь, — сказала Трои. — Вот рисунок, он в вашем распоряжении.

Она отошла от стола. Мистер Поллок немного поколебался, но потом все же сел на освободившееся место.

Трои поднялась на палубу, где вскоре к ней присоединился Кэли Бард.

— Что вы так на него? — сказала она.

— Он меня раздражает. Кроме того, он слишком непочтительно отнёсся к вашей работе.

— Да бросьте вы.

— Нет, в самом деле. Дышит вам прямо в шею. Вам! Да как он смеет?

— Ну хватит.

— А вы заметили, как он хамит Натушу?

— Заметила. Но, знаете, по-моему, уж лучше откровенная враждебность, чем сюсюканье по принципу «давайте будем с ним очень милы».

— Вы имеете в виду Рикерби-Каррик?

— В общем да.

— Знаете, — сказал он, — если бы среди пассажиров нашего славного теплохода «Зодиак» не было вас, я бы, пожалуй, сбежал.

— Ерунда.

— Нет, не ерунда. Куда вы девались вчера вечером?

— Мне надо было позвонить.

— Но не могли же вы звонить весь вечер. Вспомнив наставления Фокса, Трои, не очень умевшая лгать, воспользовалась его выдумкой.

— Мне пришлось обратиться в полицию по поводу горжетки, которую я потеряла на выставке, — сказала она.

— А потом?

— А потом я пошла в церковь.

— Было бы куда лучше, если бы вы пошли со мной в бар, — проворчал он. — Пообедайте со мной завтра вечером в Лонгминстере?

Трои открыла было рот, чтобы ответить, но тут снизу появилась очень испуганная мисс Рикерби-Каррик в ядовито-красном халате и без чулок. Из босоножек, словно корни, выпирали её изуродованные артритом пальцы, на нос она нацепила тёмные очки, на голову — панаму, а в руках несла надувной матрац и дневник. По привычке остановившись у штурвала, она поболтала со шкипером, прошла дальше и, к крайнему смущению Трои, обошла её и Барда, с тяжеловесным так-том, способным прошибить звуковой барьер, наградив их понимающей улыбкой.

— Она невозможна, правда? Какая-то фантастика, — сказала Трои.

— Что она пишет?

— Дневник. Она его называет своей исповедью.

— Вам хотелось бы его почитать?

— Как это ни постыдно, но, честно говоря, взглянула бы одним глазком.

— Так как же насчёт завтрашнего обеда?

— А нельзя ответить немного позже?

— На случай, если подвернётся что-нибудь поинтересней? Ну и хитрюга же вы!

— Нет, я совсем не то имела в виду.

— А что же вы имели в виду?

— Мы же не знаем, что будут делать остальные, — не слишком убедительно возразила Трои. — Послушайте, а почему бы нам не пригласить и доктора Натуша?

— Мы ничего подобного не сделаем, и с вашей стороны просто нетактично предлагать такие вещи. Я вас приглашаю отобедать тет-а-тет, а вы…

— Нет, нет! — воскликнула Трои. — К чему это? Его прервал крик мисс Рикерби-Каррик, такой резкий и пронзительный, что все пассажиры мигом выскочили на палубу. В сбившемся халате, возбуждённо жестикулируя, мисс Рикерби-Каррик склонилась над поручнями и кричала:

— Дневник! Мой дневник! Остановитесь! Умоляю! Каким-то образом она умудрилась уронить за борт дневник. Из её путаных объяснений выходило, что, глядя в воду, она перегнулась через борт, оступилась и выронила дневник. Жалобно причитая простуженным голосом, она показывала назад — туда, где плавал её раскрытый дневник, который уже начал довольно быстро погружаться в воду. Из глаз и из носу у неё текло в три ручья.

Все семейство Тритуэй охотно пришло ей на помощь: шкипер застопорил машину и дал задний ход, Том вытащил длинный багор, а миссис Тритуэй, поднявшись на палубу, пыталась успокоить мисс Рикерби-Каррик. Машина встала, и «Зодиак» по инерции тихо подплыл к дневнику. Том перелез через перила палубы и, придерживаясь за них левой рукой, попытался дотянуться до дневника багром. Но тут мисс Рикерби-Каррик заголосила:

— Нет! Только не этой штукой! Вы же его разорвёте! Пожалуйста, не надо! Ради бога!

— Угомонитесь! — неожиданно проговорил мистер Лазенби. Он нехотя поднялся с матраца, повернувшись ко всем спиной, снял очки и положил на палубу. Затем перелез через перила и нырнул.

Мисс Рикерби-Каррик снова заверещала, остальные пассажиры охнули и, сгрудившись у борта, принялись следить за мистером Лазенби, который вскоре вынырнул. Длинные волосы залепили ему глаза. В руке он держал дневник. Шкипер посоветовал ему выйти на берег и пройти вниз по течению до того места, где глубина позволит «Зодиаку» пришвартоваться. Последовав этому совету, мистер Лазенби выбрался на берег и, присев на корточки, стал осторожно встряхивать дневник, расклеивая и переворачивая страницы. Его волосы смешно упали набок, полностью залепив ему левый глаз.

Мисс Рикерби-Каррик жалобно охала, смущённо хихикала и невнятно объясняла всем, что чернила в её ручке, слава богу, не расплываются в воде. Не дожидаясь возвращения мистера Лазенби, она, рискуя свалиться, перегнулась через борт и взяла у него дневник. Трои заметила, что у неё на шее по-прежнему болтается кожаный мешочек.

— Мой бедный наперсник! — воскликнула старая дева. — Как жаль! Как жаль!

Она экспансивно благодарила мистера Лазенби, заклиная его не простудиться. Он её успокоил, взял у Трои свои очки и, отвернувшись, надел их. Когда он снова повернулся к пассажирам, он был так респектабелен, что, казалось, вместе с очками он водрузил на себя все пасторское облачение полностью. «Пойду, пожалуй, переоденусь: английское солнце не слишком греет», — заявил он и спустился вниз.

— Ну! — сказал Кэли Бард. — Кто скажет после этого, что церковь выродилась?

Все с ним согласились, лишь Трои промолчала. Действительно ли она увидела на секунду в левой руке мистера Лазенби клочок исписанной бумаги? Трои все ещё пыталась это вспомнить, когда мисс Рикерби-Каррик, которая, присев на корточки, причитала над промокшим дневником, вдруг громко вскрикнула.

Все взглянули на неё с привычным, терпеливо жалостливым выражением.

Однако на этот раз на её лице была не тревога, не волнение, а неподдельный ужас. На побледневшей коже явственно проступили веснушки, челюсть отвисла. Не отрываясь, смотрела она на раскрытый дневник. Руки её дрожали. Она захлопнула промокшую тетрадь и крепко вцепилась в неё, чтобы унять дрожь в пальцах.

— Вам нехорошо? — спросила мисс Хьюсон.

Мисс Рикерби-Каррик мотнула головой, неловко поднялась и побрела к каютам.

«Ну а теперь? — подумала Трои. — Неужели я опять выдумываю?»

Она снова почувствовала, что рядом с ней кто-то сжался в страшном напряжении, и снова не могла понять — кто?

«Уж как ему будет угодно, — решила Трои, — но придётся этому инспектору Тиллотсону выслушать всю историю. Посмотрим, что он скажет. А пока…»

Пока она отправилась в каюту и написала мужу ещё одно письмо.

Через полчаса «Зодиак» встал на суточную стоянку в Кроссдайке.

Глава IV.

КРОССДАЙК

Как я уже говорил, — продолжил Аллейн, — я позвонил из Сан-Франциско в Скотленд-Ярд. Инспектор Фокс, занимавшийся делом Андропулоса, был в отъезде, но мне удалось созвониться с инспектором Тиллотсоном из Толларка. Он передал мне разговор с моей женой, причём одно обстоятельство обеспокоило меня значительно больше, чем Тиллотсона.

Человек, сидящий во втором ряду, понял, о чем речь, — Аллейн заметил это по глазам.

— Вот именно, — подтвердил Аллейн. — Поэтому я снова созвонился со Скотленд-Ярдом и выяснил, что Фол-джем и в самом деле уже добрался до Лондона, но затаился, и пока о нем ничего не известно. По сведениям полиции, Андропулос, вероятно, попытался шантажировать Фолджема и неосторожно пригрозил, что выдаст его, если тот не раскошелится. Андропулос даже намекал об этом одному из наших — туманно, как обычно делают уголовники, ещё не решив, выдавать или не выдавать, но достаточно ясно, чтобы можно было догадаться, о ком идёт речь. А вскоре после этого Андропулоса убили. Убийца, стоя сзади, резко и сильно нажал на сонную артерию, а это равносильно подписи Артиста.