Убийца из ФБР - Джонс Афродита

Дом Марка и Кэти Патнемов в Пайквилле, штат Кентукки

Марку начал нравиться район Пайквилл. Несмотря на окружающую бедность, люди в Сидар-Гэпе были состоятельными, и он решил, что должность, в конце концов, не так уж плоха. Будучи членом многих клубов высшего общества и прирожденным лидером, Марк делал всё возможное, чтобы подружиться с соседями, помочь местной полиции и “вписаться” в южный образ жизни.

Но Кэти не нравилось новое окружение. Она чувствовала, что у неё нет ничего общего ни с кем из окружающих. Местный говор действовал ей на нервы, как и жирная кухня и салоны красоты, работающие в трейлерах. Кэти будто приговорили к двум годам ссылки, тем не менее она решила извлечь из этого максимум пользы, по крайней мере на какое-то время.

— У Марка была работа, которую он хотел, а я занималась домом, — позже сказала она журналистам. — Мы говорили о том, насколько это могло бы быть хорошо, потому что в маленьком офисе в таком месте, как Пайквилл, при всём, что тут происходило, он действительно мог сделать карьеру.

Однако вскоре после переезда Кэти Патнемы всё меньше времени проводили вместе. Работа занимала Марка по ночам и выходным. Он часто работал по 12-14 часов подряд. Полный решимости сделать себе имя в обществе, он также проводил много свободного времени вне дома: тренировал футбольный клуб в местном отделении YMCA, регулярно посещал католическую церковь Святого Франциска — один. По вечерам в пятницу он ходил на футбольные матчи средней школы Пайквилла, а после выпивал с друзьями. Он нравился местным жителям, что, по его словам, было крайне важно для работы. Ему пришлось подружиться со всеми, чтобы получить информацию о преступности "на районе".

К сожалению, у Кэти всё шло не так хорошо. Сейчас, когда она была беременна вторым ребёнком, её всё больше раздражало одинокое существование. Несчастная большую часть времени, она мерила шагами этажи своего дома, связанная с родителями и привычным образом жизни в Коннектикуте только по телефону. По её мнению, в этом районе не было приличных ресторанов, в городе никогда не показывали подходящих фильмов, а в Пайквилле не было подходящих магазинов. Без театра, музеев и концертов Кэти чувствовала себя пленницей на краю света. Позже она скажет, что Пайквилл был похож на пустошь.

— Там для меня не было ничего. Продуктовый магазин и универсам — вот и всё, — пожаловалась она. — Я привыкла к цивилизации. Даже покататься особо было негде. Не успела сесть за руль – как ты уже в горах, а я до смерти боялась по ним ездить.

Хуже всего для Кэти был менталитет местных жителей маленького городка — мысль, что все знают, кто она такая, и хотят знать, что она делает. На третий день пребывания в городе она зашла в банк, а кассирша подняла голову и воскликнула:

— А, вы, должно быть, жена сотрудника ФБР. Как вам нравится ваш дом?

Именно такого рода вторжения в личную жизнь Кэти не нравились. Она была закрытым человеком — вот почему они с Марком так хорошо ладили. Она не хотела, чтобы люди судачили о её финансах или совали нос в её личные дела.

Они с Марком держались особняком с тех пор, как познакомились в 1982 году. Оба избегали сплетен. Теперь внезапно у неё появились соседи, которые выглядывали из окон и сидели на верандах, казалось бы, наблюдая за каждым её движением. Это было невыносимо. Она не могла поверить, что этим людям нечем больше заняться, кроме как гадать, что происходит у неё в доме, в спальне, в голове. Их назойливость приводила её в ярость.

Однажды, когда Марка не было всю ночь (он встречался с начальником в Луисвилле), на следующее утро в дверь постучал сосед и сказал:

— Я не мог не заметить, что вчера вечером машины Марка не было на подъездной дорожке.

Для Кэти Пайквилл был болотом. Жители глазели на неё, совали нос в её дела и сочиняли о ней всякие небылицы.

От местных сплетен и любопытства соседей Кэти становилась всё более и более замкнутой, по большей части отказываясь общаться с кем-либо, кроме Марка и Даниэль. Некоторое время она занималась созданием сложных кукольных домиков — замечательных лилипутских конструкций в комплекте с крошечной мебелью, которые она брала с собой в местные торговые центры для “показов”. Но шли месяцы, а интерес окружающих к личной жизни Кэти не ослабевал. В итоге она забросила своё хобби из кукольных домиков и отказалась общаться с кем-либо в городе.

Дошло до того, что она даже не забирала Даниэль из детского сада, в который её записал Марк. Не желая общаться с местными жителями, она просила Марка забрать дочь.

Даниэль ходила в садик, потому что Кэти при любой возможности сбегала обратно в Коннектикут. Она часто брала Даниэль с собой, но поскольку Марк скучал по дочери, детский сад стал необходимостью.

Конечно, окружающие считали Кэти Патнем необычной, и одна из соседок, миссис Кэти Сон, рассказывала о странном поведении Кэти Патнем:

— Я пыталась подружиться с ней — принесла им торт, когда они переехали. Как обычно, я пригласила их на ужин, но пришел только Марк. Она никогда не приходила ко мне домой. Иногда я заглядывала к ней, но она всегда держалась холодно. Она была несчастна — это было очевидно. Единственное, о чём она говорила, было то, что она готовила Марку на ужин. Она готовила какое-нибудь мясо с картошкой — обычные блюда, ничего особенного — и говорила, что готовит еду для Марка на случай, если он вернётся домой пораньше.

По словам миссис Сон, единственный раз, когда она смогла поближе познакомиться с Кэти Патнем, была встреча с её родителями в 1987 году, во время первого года пребывания Патнемов в Пайквилле. Она сказала, что это был единственный визит родственников Марка Патнема, и вспомнила, что пока радом находились родители, Кэти казалась необычайно дружелюбной и уверенной в себе. Она даже рассказала о том, что отец помогал ей с некоторыми проектами по дому, на которые у Марка не было времени, и даже спросила соседку о покраске отделки в тот же тёмно-серый цвет, что и у соседей. За те два года, что Соны и Патнемы были соседями, это был единственный предметный разговор между миссис Сон с Кэти Патнем.

Кроме родителей Кэти, к Патнемам никто не приезжал, а поскольку у них не было общих друзей в Пайквилле и они не присоединились ни к одной из местных организаций или благотворительных групп, живя изолировано за дверьми своего дома. Даже у их дочери было мало друзей. Похоже, мать не одобряла её игр с соседскими детьми.

Лора, 12-летняя дочь Сонов, несколько раз приходила поиграть с Даниэль, потому что ей было жалко одинокую маленькую трёхлетку. Предположительно, Кэти Патнем не часто выпускала Даниэль на улицу, поэтому ребёнок проводил много времени в игровой комнате. Всякий раз как Лора ненадолго приходила, лицо Даниэль загоралось. Лора помнит, что Кэти никогда не играла с дочкой в игрушки, а обычно разговаривала по телефону с кем-нибудь из родственников или с подругой в Коннектикуте.

— Кэти была очень тихой, она редко со мной о чём-то разговаривала, — рассказывала Лора. — Она часто надевала чёрное и почти не выходила на улицу. Это было странно. Не могу сказать, что мы были толком знакомы — я даже не знала, что она беременна. Иногда я ходила туда с дочерью Дэна Бреннана, Кэти. Мы вдвоем ходили играть с Даниэль, потому что её почти не выпускали на улицу. Девочка всегда была рада нас видеть.

Лора помнит игровую комнату Даниэль, заполненную всеми мыслимыми дорогими игрушками, которые, по словам Даниэль, ей купили бабушка с дедушкой. Даниэль доставала свою новейшую игрушку или показывала Лоре семейные фотоальбомы Патнемов, фотографии со свадьбы родителей, семейной поездки в Диснейленд и тому подобное. Как и большинству трёхлетних детей, Даниэль нравилось проводить время над фотоальбомами, рассказывая о своих поездках в Коннектикут или Флориду. На этих снимках она указывала на себя. Из её рассказов и фотографий Лора поняла что у родителей Кэти есть дом в Коннектикуте и ещё один во Флориде. У Лоры сложилось впечатление, что семья хорошо финансово обеспечена.