Вера Штольц и всего лишь несколько дней - Владислав Картавцев

– Верка, Верка, слушай меня внимательно! Ты только послушай, как тебе повезло! Понимаешь, у него образовалось окно – сама Арина Дробь-Жесткая обломалась – ее хахаль почему-то с утра встал не с той ноги и не дал денег на прическу – так что двигай к нему к часу дня! Представляешь, ты будешь выглядеть, как настоящая актриса – поп-дива с жестким пафосным пуделем на руках! Только смотри, не опаздывай – у него все расписано по минутам! Деньги-то есть у тебя? Там очень, очень дорого, так что бери с запасом! Что? Денег жалко? Фу-ты, ну-ты, денег ей, видите ли, жалко! Иди, не жлобись – зато все мужчинки будут у твоих ног! И не забывай – вечером едем за шмотками. Ну, все – счастливо!

И Ирка бросила трубку, оставив Веру в состоянии легкого шока, сильно подогреваемого вкрадчивым шепотом большой зеленой жабы по поводу предстоящей дорогущей стрижки.

– А что, он мне нужен – этот натурал? – Вера резко дернула кружку с чаем, и он выплеснулся на стол. – Может, все оставить, как есть, и деньги будут целы! – она вскочила и судорожно забегала по офису. – Решено, если в ближайшие пятнадцать минут кто-нибудь придет, то стричься не иду, если нет – то пойду!

Через пятнадцать минут никто так и не появился. А это был знак. Придется двигать в салон.

– Ну, хоть, по крайней мере, отдохну там от забот, – смирилась Вера и, представив, во что может вылиться гнев Ирки, если она вдруг не пойдет, укрепилась в своем решении. И стала морально готовиться принять на себя новый имидж женщины вамп.

Скоро пожаловал Кирилл. Как всегда, по нему трудно было понять, откуда он явился – из дома, от новой подруги или, может, друга? Потом прибыл директор, а только потом – Фиалка Марфовна прямиком из налоговой. Вера для порядка отпросилась у Сан Саныча на несколько часов – он, конечно, не возражал – мало ли, какие у девушки могут быть срочные дела? Тем более, что она убедительно доказывала, что ей срочно нужно в больницу лечить коренной зуб. И пока суть да дело, пришло время лететь к гламурному брадобрею Трепангу-Печерскому.

В салоне красоты царило оживление – по углам были расставлены большие видеокамеры, вокруг которых суетились люди. Вошедшую Веру для порядка спросили, согласна ли она, чтобы ее немного поснимали – в смысле, почти как в кино. Как выяснилось, сейчас проводится какой-то ежегодный конкурс среди десяти лучших московских салонов красоты, в котором принимают участие стилисты и простые посетительницы.

Смысл конкурса был прост: непрофессиональных моделей снимали до и после работы мастера. Затем фотографии выкладывались в Интернет, и по итогам Интернет-голосования выбирался лучший стилист и лучшая модель года. Как правило, такое происходило, если мастер добивался большей разницы «до» и «после», и еще по каким-то непонятным причинам – может, просто девушка понравилась. Кто его разберет – это Интернет-сообщество?

Пожалуй, самым неожиданным для Веры оказалось именно то, что сегодня был последний день конкурса – назавтра все снятые фотографии всех участниц одновременно выложат в Интернет, и начнется голосование, которое продлится только три дня – до утра понедельника. А в понедельник вечером – уже награждение победителей! В общем, гламурный мир, как всегда был экстравагантен и жил не так, как все, и не устраивал конкурс на полгода, чтобы все друзья, подруги, родственники и одноклассники смогли поставить галочку за свою модель. Нет – сейчас все было четко и быстро.

Вера, несколько рассеянно выслушав все это, ничего не имела против съемок. Съемки ей были безразличны, и, не дав ей окончательно прийти в себя, ее тут же сфотографировали и сняли на камеру. Затем фотограф и оператор пошли отдыхать и пить кофе на диване в углу.

Знаменитый Трепанг-Печерский оказался совсем не таким, каковым Вера себе его представляла. Она думала, что к ней выйдет эдакий хирург с огромными волосатыми руками и яростным прищуром строгих глаза, зорко и цепко осматривающий пациентов прежде чем совершить первый взмах ножницами. Но ее принял совсем еще молодой МЧ приятной наружности, скорее похожий на футболиста, чем на парикмахера. И если бы не профессия, то совсем был бы похож.

Трепанг-Печерский провел Веру в зал и усадил в кресло, попутно удивившись тому, как такая серая мышь могла забежать в его салон. Но он хоть и был еще молод, но уже научился принимать клиентов таковыми, как они есть, и ничему не удивляться.

– А вдруг это какая-нибудь внебрачная дочь еще одного олигарха? Деньги ведь платит! – Трепанг перешел к делу. Еще раз внимательно оглядев Веру с ног до головы, он начал перебирать ее волосы, прикидывая, что можно с ними сделать. Почему-то Вере было очень неуютно от его прикосновений, она елозила и ежилась в кресле, но ради искусства решила все вытерпеть. Она робко попыталась высказать свои пожелания – как и чего стричь, но мастер мгновенно прервал ее жестом, означающим примерное следующее: «А тебе кто тут вообще слово давал?» – и Вера замолчала и, кстати, правильно сделала. Она лишь еще сильней вжалась в парикмахерское кресло, решив не смотреть на себя в зеркало до самого конца и молча проклиная Ирку со всем ее аЦЦким гламуром.

Трепанг работал эффектно, быстро и уверенно – красил, мыл, стриг и сушил, укладывал и брызгал лаком. И вот – работа закончена. Стилист подозвал операторов – камеры немедленно запечатлели новый облик Веры с нескольких разных ракурсов.

Теперь пришла и очередь подопытной взглянуть на себя в зеркало. Вера оторопела – на нее смотрела незнакомая блондинка с роскошными волосами, немного испуганная, но, безусловно, шикарная. Трепанг, видя ее реакцию, расплылся в довольной улыбке и подмигнул. Выходило – он может быть совсем не таким серьезным, как все время казался.

Теперь Вере было понятно, почему девушки из бомонда считали его по-настоящему классным парнишей. Было за что! Она вспорхнула с кресла, чувствуя себя родившейся заново. Правда, сумма счета слегка (и даже не очень слегка) подпортила ей настроение, но при зрелом размышлении она решила, что оно того стоит. Увидев, что фотограф с оператором в очередной раз подскочили с места (они уже делали это неоднократно – снимали процесс работы Трепанга над Вериной прической), Вера постаралась принять как можно более естественную позу и просто широко улыбалась. Она даже радостно рассмеялась, чувствуя себе участницей какого-то красочного утренника со вспышками фотокамер и видеосъемками. Вера подождала, пока они закончат свое дело, и, расплатившись, выскочила из салона, по пути разглядывая свое отражение в стеклянных витринах Непривычно, но ей шло! И еще как! Она тут же ощутила эффект от стрижки – все встречные мужчины без исключения сворачивали головы, стараясь лучше рассмотреть такое чудо! И Вера от радостного возбуждения даже стала напевать про себя: «А я иду такая вся…». Жизнь снова становилась прекрасной!

Когда Вера вернулась в офис, Сан Саныча уже не было, что оказалось весьма кстати – а то пришлось бы объяснять, что больной зуб прошел, и вместо этого пришлось, скрепя сердце, идти тратить деньги в подвернувшийся случайно под руку салон красоты. А завтра можно ничего даже и не придумывать.

Кирилл и Фиалка Марфовна, увидев Веру, стали шумно обсуждать ее новый имидж, причем, Фиалка Марфовна периодически поджимала губы и, отвернувшись в сторону, громко фыркала. Что, конечно, означало, что она ну совсем такого не одобряет. И никто ее не переубедит. Да только переубеждать ее в чем-либо Вера вовсе не собиралась. Зато Кирилл аж запыхтел – казалось, что скоро из его головы повалит густой и терпкий пар из смеси чего-нибудь из мозга. Он опять на всякий случай – только гораздо более настойчиво – попытался подкатить к Вере с предложением вместе поужинать (плюс китайский чай, жасмин и древние ароматы Востока), но Вера отказалась, сославшись на дела и заботы.

А забот было, действительно, хоть отбавляй. Завтра уже уезжать – а вещи не собраны и даже еще не куплены. Мысленно перебирая в памяти свой гардероб, Вера пришла к выводу, что ехать ей просто не в чем. Там были все какие-то серые и коричневые кофточки, зеленые болотного цвета джинсы и розовенький шарфик, который ей как-то подарил Аполлинарий, и который он почему-то считал верхом дизайнерского стиля. А, может, просто так говорил, чтобы на жене сэкономить.

Но теперь у нее был новый стиль, которому следовало соответствовать, а это означало, что нужно брать ноги в руки и стремглав бежать к Ирке – она вызвалась быть ее гидом в неизвестном, почти что окологламурном мире. Вера чувствовала, что без Иркиных советов ей будет совсем тяжело, и она только зря потратит деньги. Они еще вчера договорились встретиться и даже выбрали место – вернее, выбрала Ирка, а Вера согласилась.

Когда Вера, запыхавшись, прибежала в торговый центр, Ирка уже ждала ее в холле около лифтов. Увидев Веру, она скептически осмотрела ее, выдавила из себя подобие улыбки, но тут же моментально натянула на лицо серьезное и озабоченное выражение – как у доктора, перед которыми предстал больной с запущенным диагнозом. Хотя похвала мастеру все же не смогла удержаться у нее внутри: