Посткультура и высшая мера гуманитарной самозащиты - Александр Розов

Ко всем без соучастникам (даже если соучастие состояло в недонесении) применяется высшая мера социальной самозащиты — в общих чертах понятно, что это значит.

Для обеспечения таких мер необходим независимый орган контроля с приданной ему силовой структурой. Здесь не нужно изобретать велосипед — такой орган был еще в античных Афинах V века до н. э. Совет 500 (bule) избирался жребием, по 50 человек от каждого из 10 территориальных округов полиса. Совета готовил дела для Народного собрания, контролировал исполнение его решений, ведение всех общественных дел и расходование средств полиса. Совет мог судить должностных лиц и выносить приговоры (эти приговоры имело право изменить или отменить только в Народное собрание).

С тех пор никто не придумал более демократичной системы контроля. У жребия есть замечательное свойство: на него невозможно повлиять ни подкупом, ни агитацией.

Понятно, что опасность реставрации государства угрожает трансутопии не только изнутри, но и снаружи. В соответствии с законами утопического жанра, в описании трансутопии должны отражаться вопросы войны и мира. Специфика трансутопической внешней политики в том, что она рассматривает внешнюю угрозу, как разновидность обычной криминальной угрозы со стороны какой-то из иностранных государственных элит (государство по законам трансутопии рассматривается, как форма преступности).

Здесь тоже не надо изобретать велосипед, все уже придумано: «Израильские спецслужбы утверждают, что наиболее эффективными методами борьбы с террором являются «точечные ликвидации» лидеров радикальных исламских группировок, а также наиболее опасных боевиков. В последние годы подобные операции проводятся регулярно. Одна из первых «точечных ликвидаций» была осуществлена 19 июля 1956 года. Тогда взрывом израильской бомбы был ликвидирован полковник Мустафа Хафез — глава египетской разведки в подконтрольном Египту секторе Газы. Возобновились подобные ликвидации в 70-х годах прошлого столетия. Это произошло после того, как в сентябре 1972 года во время 20-й Олимпиады в Мюнхене боевики террористической организации «Черный сентябрь» захватили корпус в Олимпийской деревне, где проживала команда Израиля. Итог — 11 убитых спортсменов и тренеров. Тогда же израильский премьер-министр Голда Меир ввела в действие принцип неотвратимости наказания для террористов: она отдала приказ уничтожить каждого участника этого зверского теракта, сколько бы времени, сил и средств для этого ни потребовалось. Приказ был исполнен — никто из преступников не ушел от наказания». (Институт Ближнего Востока. К. А. Капитонов «Израильская практика «точечных ликвидаций»). В начале XXI века принципы точечных ударов (в т. ч. превентивных) по узловым точкам и фигурам террористических объединений были включены в военные доктрины США, Австралии, России и Индии.

Такой способ ведения войны с целью самозащиты, является наименее разрушительным, наиболее эффективным и самым экономичным из всех возможных, т. е. соответствует трансутопическим принципам прагматики в социальном администриовании.

9. Привлекательность и достижимость трансутопии

Критики трансутопии могут привести множество аргументов, препятствующих ее полной реализации — и некоторые из этих аргументов будут, видимо, вполне основательны. Да,

трансутопия, как и любая утопия, недостижима. Таков закон жанра. Но если утопия становится привлекательной для производящего класса, то она начинает определять вектор революционных социально-политических преобразований. Таковы уроки истории.

Не надо, впрочем, сбрасывать со счетов и то, что практически все элементы социального устройства трансутопии реализованы уже сегодня — в эффективных городах-призраках 3-го мира, в просюмерских ассоциациях развитых стран, в прогрессивных военных доктринах, в антимонопольных актах, в системах негосударственных третейских судов.

Серьезным возражением против возможности даже приблизительной реализации трансутопии может служить сравнительно малая и постоянно снижающаяся доля производящего класса в структуре населения развитых стран. Наличие в группе присваивающих классов не только малочисленной финансово-политической элиты, но и огромной массы нахлебников, существенно отличает революционную ситуацию 3-й волны от аналогичной ситуации 2-й волны (эпохи антифеодальных революций, когда аграрные и мануфактурные работники составляли подавляющее большинство).

Конечно, эту проблему нельзя игнорировать. Но, с другой стороны, в современном мире силовой потенциал группы людей определяется не столько их численностью, сколько сочетанием организованности, технической оснащенности, наличием практических знаний и навыков, инициативности и целеустремленности. По этим признакам класс работников 3-й волны многократно сильнее присваивающих классов.

Фактически, Единственной действительно серьезной проблемой является нежелание браться за решение серьезных проблем. Если с ней удается справиться, то все остальное становится чисто технической задачей, решаемой обычными методами планирования и управления. Такое нежелание может иметь две причины:

1 — субъективно достаточное благополучие значительной части производящего класса

2 — недостаточная привлекательность утопии (трансутопии, в данном случае).

Первую причину успешно устраняют сами присваивающие классы. Элита — своим непрофессионализмом и беспрецедентным наступлением на экономические и личные свободы граждан (особенно усилившимся после кризиса 9/11). Нахлебники — своей жадностью и своей претензией на роль коллективного блюстителя нравов. Об этом свидетельствуют наглые, беспрецедентно агрессивные попытки не только ограбить работника, а еще навязать ему и его детям нормы морали, выгодные присваивающему классу, т. е. воспитать из работника добровольную жертву грабежа и унижения.

Вторую причину следует искать в недостаточной активности прогрессивных литераторов и сценаристов. От них зависит создание понятного образа свободного мира, в котором отсутствует моральный диктат «общественного мнения» и экономический диктат финансово-государственной олигархии. Мода ругать жанр утопии, видимо, не должна рассматриваться, как случайное явление. Эта мода насаждается правящей элитой, чтобы пресечь распространение идей, опасных для ее власти. Методы известны: финансовая и административная поддержка социально-беззубых произведений с одной стороны, финансовое и административное блокирование «не политкорректной» или «лево-экстремистской» художественно — футурологической литературы — с другой стороны.

С другой стороны, ситуация 3-й волны выгодно отличается тем, что средства массовой информации уже не могут полностью контролироваться правящим классом. Сеть интернет, как средство обмена данными, и персональный компьютер, как средство копирования информации, позволяет распространить любое произведение с огромной скоростью и практически вне государственного контроля. Так что дело только в личной воле и гражданской позиции прогрессивных тружеников литературы. Сейчас они имеют редкий шанс создать художественные образы, которые определят развитие цивилизации. «Вперед парни, вы же хотите, чтобы вас помнили!» (Звездный десант).

Примечания

1

 NHOT — New Human-Oriented Technologies (рус. НГОТ, Новые Гуманитарно-Ориентированные Технологии. Термин введен Андреем Гириным