Рыжий - Джеймс Данливи

— Неплохо сказано.

Они перешли улицу. О’Кифи купил «Айриш Таймз», и они бодро зашагали по мосту: О’Кифи был в приподнятом настроении, волновался, и его волнение передалось и Дэнджерфилду. Они без умолку болтали и предавались воспоминаниям о Дублине. Выглядели они довольно странно, и стайка мальчишек закричала им вслед: «Евреи, евреи!» О’Кифи оглянулся, погрозил им пальцем, приговаривая: «Ирландцы, ирландцы!» И они, босоногие, замолчали.

— Мне нравится, что ирландцы совершенно не умеют скрывать свою неприязнь. Все, что мне нужно в этой жизни, — огонь в камине, ковер на полу и удобное кресло для чтения. И чтобы мне не приходилось ишачить ради денег или, как это делаешь ты, тереться среди богатых. Но, Боже, когда нет денег, то хочется жрать. Когда есть деньги, начинает терзать половой голод. Когда есть и то, и другое, проблемой становится здоровье и приходится волноваться из-за грыжи или чего-нибудь похуже. А когда все в ажуре, то начинает мучить страх перед смертью. Но посмотри-ка на этих, их явно мучает первая из перечисленных проблем, и они не решат ее до конца своих дней.

— А в чем же моя проблема, Кеннет?

— Да всего лишь в том, что строишь воздушные замки. Ты полагаешь, что если родился в богатой семье, то и сам будешь богатым. Но слишком многие, такие как я, борются за место под солнцем. Нужно получить ученую степень — пропуск в благополучную жизнь — и использовать противозачаточные средства. Если пойдут дети — ты человек конченый.

— В этом есть доля истины.

— Води дружбу только с детьми толстосумов из Тринити. Они похожи на тебя, как две капли воды. Меня губит акцент, но, как только мне удастся от него отделаться, дела пойдут совсем иначе и из Франции я вернусь совсем другим человеком.

Они свернули на улицу Катал Бруга и О’Кифи купил парижский выпуск «Гералд Трибюн» и «Вестерн Пипл». Он засунул газеты в рюкзак и повернулся к Дэнджерфилду:

— Попрощаемся здесь. Не люблю, когда меня провожают. Это противоречит моим принципам.

— Как хочешь, Кеннет. Спасибо за деньги.

— Не нагоняй тоску. Просто вышли их мне. Я рассчитываю на них. И не дури.

— Не буду.

— Ну, пока.

— Держись, Кеннет, и предохраняйся.

— Ничто не должно отделять меня от плоти, когда я впервые до нее доберусь. Бог в помощь!

Дэнджерфилд постоял, подкручивая обрывки проводов, заменявших ему подтяжки. В кулаке зажаты банкноты. Грешник О’Кифи проиграл ему эту схватку. Купил себе еще одну рубашку цвета хаки, чтобы не терять связи с армией.

Кеннет О’Кифи повернулся и растворился в слепящих лучах утреннего солнца. Штанины без отворотов облепили ноги, о которых Констанция Келли говорила, что они такие гладенькие. Квадратная кепка предназначена для отпугивания нищих, его единственный глаз пытается обнаружить дорожные знаки, указывающие всему живому путь в Чистилище жизни — устланное толстыми коврами лоно богатых бездельников.

6

Ох уж это лето и теплый ветер. Он утешает печаль и позволяет уменьшить расходы на коммунальные услуги. Погасить огонь в камине и на улицу! Вот так-то лучше.

Недалеко от нашего дома обосновалась мясная лавка. Под окнами — трамвайные пути. А через дорогу — кошмарная прачечная, в которой среди дымящихся чанов работают сорок девушек. Я полагаю они просто созданы для того, чтобы поближе с ними познакомиться.

Миссис и мистер Дэнджерфилд и их дочь, Фелисити Уилтон, урожденная Хоут, живут теперь в доме номер один по Мухаммед Роуд, в районе Рок города Дублина.

Они уже давно собирались покинуть дом с привидениями в Хоуте. Однако они долго колебались и решились на переезд только в тот день, когда Мэрион, отправившись на кухню за молоком, вдруг завизжала. На ее крик прибежал Себастьян, и вдвоем они уставились на грязное, покрытое пятнами море, в которое только что обрушились внутренний дворик и сарай для торфа. Они переехали.

А новый дом на самом деле вовсе и не был новым. И не следовало слишком быстро входить в парадную дверь, чтобы не оказаться сразу у заднего входа. Мистер Эгберт Скалли конфиденциально сообщил мистеру Дэнджерфилду, что он с удовольствием сдает квартиру американцу, потому что он и его жена двадцать лет проработали в универмаге «Мэси» в Нью-Йорке, который он очень любит, и потому он счастлив, что у него поселились такие жильцы. Я надеюсь, вы, ваша женушка и ваш милый ребенок будете довольны этой квартирой. Она, конечно, маловата, но зато очень уютна, я думаю, вам как джентльмену нравится уют, не правда ли? Вы играете в гольф? Очень рад. Мои клюшки, к сожалению, пришли в негодность. Нужно найти дельного мастера, чтобы он их починил и главное — выровнял.

Прекрасная мысль, мистер Дэнджерфилд. Моя супруга поделится с вашей рецептами. Замечательно. Стены недавно оклеены обоями в коричневые цветочки. Они еще не успели просохнуть. И миленький, истоптанный до дыр ахминстерский ковер на полу в гостиной, и голубой в рытвинах диван. Неплохая кухонька, с одним только недостатком — раковина находится за дверью. Вверх по узенькой лесенке — туалет со световым люком размером с номерной знак автомобиля, стеклянная перегородчатая дверь. Между двумя стеночками с трудом умещается унитазик. Этот дом невозможно описывать без уменьшительных суффиксов. Окна гостиной всего в полуметре над тротуаром, что совершенно безопасно в смысле любопытства соседей: не хотелось бы позировать им со спущенными штанами. Но грохот проезжающего мимо трамвая заставляет быть всегда начеку.

Визит к угольщику, чтобы принести уголь и свалить его в кучу под лестницей. Мэрион раздобыла несколько корзин и прикрыла уголь кусками от старых скатертей, чтобы оживить это унылое зрелище и сделать его более пристойным. Есть у меня и коллекция карт, из которых одна или две являются раритетами почтенного возраста. Карту кладбища я храню под толстым стеклом. Вместо письменного стола у меня ломберный столик у самого окна. Девчонки из прачечной отвлекают меня от убийственно скучной зубрежки. Дважды в день они появляются передо мною с бигуди в волосах и остроконечными, из-за американских бюстгальтеров, грудями.

Думаю, епископ должен высказаться по данному поводу, причем он будет совершенно прав. Они выстраиваются в очередь на трамвай. Мне видны их одутловатые, выбеленные паром лица. То одна, то другая из них улыбается сумасшедшему, притаившемуся за занавеской.

Жизнь в этом доме течет спокойно. Воздержание от спиртного и забота о крошке, когда Мэрион выходит за покупками в магазин. Сегодня на завтрак я выпил чашку бульона. В окне напротив появляется премиленькое создание. Я перехватил взгляд ее огромных карих глаз. Взгляд серьезный, без всяких там хихонек и хахонек. Ее густые волосы совсем не вьются. Взгляд осмысленный и вместе с тем несколько растерянный. Взволнованно ретируюсь на кухню.