Лапочка для Демона (СИ) - Зайцева Мария

Ладони накрывают аккуратные холмики, и неожиданно под пальцами собираются в тугие вершинки ареолы.

Выдыхаю. Черт… Ей холодно?

Согреть, может?

«Согрей, Игорех, согрей», ехидно шепчет у меня внутри неизвестно, откуда взявшийся поганый внутренний голос. У голоса этого отчетливые интонации моего друга Питера, надо сказать, того еще бабника и потребителя. Правда, до встречи с подругой Лисенка, Ладой.

Оскаливаюсь злобно, перебарывая в себе дикое желание еще задержаться на груди… «Согреть».

Выше, освобождая поочередно каждую руку из плена лямок, наклоняюсь, чтоб вытащить из-под спины бежевую тряпку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И тут меня конкретно ведет.

Лисенок одуряюще пахнет. Как тогда, в палате больничной, корицей, свежестью, сладостью какой-то вкусной и пьянящей.

Я не могу больше бороться, вот реально не могу! Это гипноз какой-то, морок! И бред, сука, такой бред!

Все. Это я думаю, уже наклоняясь к ней. Ниже и ниже. И утыкаясь губами в сладко и возбуждающе пахнущую кожу шеи. Лисенок от моего прикосновения чуть заметно вздрагивает, Но не просыпается.

И, наверно, Это даже хорошо?

Потому что остановиться я не могу. Не способен. Слишком хочется. Еще с тех пор, как она, наивная лисичка, лежала рядом со мной в палате и пела колыбельную, стараясь успокоить. И придать сил.

А я дышал ею и кайфовал.

И сейчас я трогаю ее, целую, скольжу губами по шее, с удовольствием отмечая неосознанную реакцию на прикосновения.

Тонкая кожа расцветает красными пятнами от моей несдержанности, покрывается мурашками, и. Это еще сильнее заводит.

От дикой смеси ощущений, вкуса ее, сладкого и пьянящего, и запаха, свеже-коричного, ведет настолько сильно, что я буквально забываюсь.

Не думаю ни о чем. Ни о том, что будет, если она проснется и застанет меня… Ни о том, что случится, если я… Не тормозну. Просто потому, что я не тормозну.

А она проснется.

От того, что я буду с ней делать, обязательно проснется.

7. Почему нет

Вот были в моей жизни сладкие женщины. Манкие, красивые, нежные, чувственные… Всякие были.

А такой не было.

Какой такой?

Не знаю. Не могу нормально сформулировать. В голове пустота, на губах ее вкус.

Сладкий. Сладкий! С коричным оттенком, придающим происходящему головокружительные пряные ноты. Вот потому голова и кружится. Ведь так? Это ведь не просто потому, что я ее бешено хочу в данный момент?

Не могу остановиться, не желаю просто.

Платье давно отброшено в сторону, ее грудь мерно поднимается и опускается. С ума сводит. Смотрю, как будто впервые увидел. Красивая, правильной округлой формы, идеальная просто. И большая, особенно учитывая хрупкую фигурку. Смотрел бы вечно.

Девчонка спит. Мирно и спокойно. А я хочу разбудить. Но не сейчас. Чуть попозже.

Пока потрогаю, поглажу. Ничего же страшного, если поглажу?

Сука, в медицине есть определение секс-отклонению, когда хочется трахать спящего человека.

Так что то, что я сейчас делаю, не нормально.

Думаете, меня. Это тормозит? Да нихрена!

Одним отклонением больше, одним меньше… Да похер вообще!

Провожу ладонями по коже вниз, останавливаясь у кромки трусиков… Большими пальцами под резинку. И вниз. Тихо. Аккуратно. Неожиданно нежно. Сейчас я, как вор предельно осторожен, одно лишнее движение и… И ничего не произойдет, Но хочется медленно, ласково.

Наверно, я в этот момент на маньяка похож… Взгляда не оторвать от гладкой кожи… Мысль о сумасшествии приходит, стучится о пустые стенки черепа, И сваливает, оставляя после себя пьяную пустоту.

Я остаюсь наедине со своим безумием и голодом.

Наклоняюсь, нюхаю ее, как зверюга дикий, монстр… Сука.

Нельзя быть такой! Нельзя так пахнуть! Нельзя так выглядеть!

В природе таких не должно быть! Потому что отбор, блять, естественный во всей красе срабатывает!

Она же беззащитная! И провоцирует, чтоб сожрать. Без остатка. Себе забрать, не выпускать из рук ни при каких условиях!

Накрываю гладкий лобок пальцами и мягко ниже… Охреневая от нежности кожи, от податливости. Мои пальцы кажутся грубыми когтями хищника, как только не царапают ее?

Я хочу туда же, за пальцами. Только теперь губами. Попробовать на вкус ее наконец-то.

А если хочу, кто мне помешает?

Нагибаюсь, прикасаюсь… И все! Больше ничего не помню, не соображаю, скольжу губами, сходя с ума от ощущений, небывалых, новых для меня! Неосознанно сильнее стискиваю ладонями тонкие бедра, раздвигая, давая себе возможность скользнуть пониже еще… Туда, в самую сладкую мякоть.

И тут она начинает дрожать, сначала мелко, а потом все сильнее, стонать, так жалобно, так тихо и безнадежно.

Словно понимает. что в ловушке, что не выберется теперь из лап зверя.

Я поднимаю голову, силой удерживая ее за бедра.

И рывком подтягиваюсь выше, опираюсь на ладонь прямо напротив лица Лисенка.

Она спит. В этом никаких сомнений. Спит и видит сон.

Судя по отчаянно бегающим под кожей век зрачкам, кошмар.

Ты права, Лисенок, ты в кошмаре сейчас.

Хочу ее успокоить, кладу ладонь на щеку, наклоняюсь опять поцеловать, аккуратно, чтоб притихла… Или проснулась уже, наконец.

А Лапочка неожиданно тихо стонет:

— Нет, нет, не надо, пожалуйста… Пожалуйста.

И я смотрю, в диком шоке, как из-под закрытых век льются слезы.

Осознание накатывает лавиной снега или, скажем, мощным пропущенным ударом партнера по спаррингу.

То есть, до озноба и ступора.

Медленно, опираясь на сжатые добела кулаки, скольжу вниз, ниже, еще ниже… С кровати, нахер!

Встаю над ней, голой, красивой. С разметавшимися по подушке огненными волосами, с кулачками, сжимающими в горсти простынь, напряженной, испуганной.

Одинокой и уязвимой.

Беззащитной.

Слабой.

И каким же скотом надо быть, чтобы.

Отворачиваюсь, не глядя, нащупываю одеяло и укрываю.

Тут самое главное, не сплоховать. Не посмотреть на нее.

Потому что в голове острое осознание своего безумия. А вот в теле.

Сука, такого стояка у меня даже в подростковом возрасте не было, когда хотелось трахать все, что не одного с тобой пола.

Не думал, что слабость и беззащитность меня так заводит.

Это же… Это просто финиш. Шок.

Шатаясь, выползаю из спальни.

С полминуты стою, мучительно потирая лицо.

Заебись… Демон, заебись просто… Нет других слов, нет других реакций.

Она там, за дверью, под одеялом… Спит. Плачет. Ей снится кошмар. Из-за тебя, Демон. Ты своими лапами спровоцировал.

Неприятно, разменяв сорокет, узнавать о себе новое. Да еще и такое.

Оказывается, ты животное, Демон, да? Открытие.

Охеренное.

И надо бы с этим что-то делать.

Меня шатает, колбасит, трясет так, что еле удерживаю дрожь.

Неудовлетворенное тело дает полную обратку, показывая, насколько я не прав был сейчас. Не надо было уходить, надо было.

Черт… Она там лежит под одеялом. Голая. Беззащитная. Доступная. Вернуться. Просто вернуться и заставить ее замолчать. Заставить ее сказать «да», вместо «нет». Это же несложно. Она отзывалась на мои ласки, я же чувствовал!

Просто вернуться и.

Сука!

Я рычу что-то настолько грязно-матерное, что, наверняка даже дядька мой, тот еще знаток всевозможной фени, восхитился бы.

И иду в ванную.

Тело протестует, не хочет в ту сторону. Слишком далеко от нее. И неправильно.

Но я не зверь. По крайней мере, не до конца.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Душ.

Мне нужен душ ледяной. Прийти в себя. Успокоиться. Переключиться на другие дела, более насущные, чем желание потрахаться с несчастной испуганной Лисичкой.

Врубаю холодную воду, становлюсь на поддон душевой кабины… И нихера не чувствую! Нет облегчения!

Ледяная вода, попадая на кожу, становится горяченной и только добавляет градуса происходящему безумию. Закрываю глаза, упираюсь в стенку душевой сжатыми кулаками.