Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй

Харальд стоял рядом с Олавом, когда король, державший в руках копье и одетый, как подобает королевской особе, – в хауберке, кольчужной рубахе, в покрытом золотом шлеме, держа белый щит с выложенным на нем золотым крестом, а на его поясе висел меч с золотой рукоятью под названием Хнейтир («Разящий»), – обратился к войску со словами: «У нас много крепких воинов, и несмотря на то что фермеры могут превосходить нас количеством, лишь судьба решит, кому достанется победа. Клянусь, что в этой битве буду стоять насмерть – я либо буду победителем, либо погибну».

Каждому в случае победы он пообещал земли и богатства или, в случае поражения, большую награду на небесах. «Мы должны ударить первыми и быстро переломить сопротивление, поскольку количеством они нас превосходят. Залог нашей победы – в быстрой атаке. Если же будем долго сражаться без подкрепления, они только своим числом нас победят. Если же обратим в бегство их первые ряды, то они толпой навалятся на тех, кто сзади, и чем больше их там будет, тем больше мы сможем убить».

В сагах не говорится об этом напрямую, но, судя по описанию, не приходится сомневаться в том, что Олав построил свое войско в традиционный для викингов боевой порядок – клин, свинфилкинг, или «рыло кабана». По словам датского историка XII–XIII веков Саксона Грамматика, это построение было личным изобретением самого Одина, однако на самом деле, скорее всего, было перенято у римлян – от их клинообразного строя под названием caput porcinum, что означает «голова свиньи». (Некоторые современные историки считают, что свинфилкинг больше напоминал колонну.) Такое построение предполагало расположение наиболее тяжело вооруженных солдат на вершине клина для того, чтобы пробить определенный участок стены щитов противника. Этим битва при Стикластадире отличается от битвы при Фулфорде, которая произошла тридцать шесть лет спустя: в 1030 году высокую позицию занимали атакующие, а не защищающиеся. Однако, чтобы одержать победу, необходимо было оставить позиции, спуститься и омыть клинки кровью крестьян.

Арнльота Геллини, Гаука-Кукушку и Афру Пахтанье со своими людьми Олав поставил на передний край атаки. Тану Торду Фоласону он предоставил честь нести стяг с фигурой морского змея – виверны — на белом фоне, а сам со слугами встал под ним. Бьёрн – Медведь – был сталлари короля, его военачальник, главнокомандующий, сражающийся топором швед и старый друг Астрид, шведской королевы Олава; именно он прибыл на Русь, сообщив Олаву, что снова открылась возможность завоевать Норвегию. Рёгнвальд Брусасон, молодой наследник графа Оркнейского, последовал в ссылку за Олавом, а сейчас вернулся с ним же. «Люди Рёгнвальда были самыми красивыми, – говорится в “Саге об оркнейцах”, – с густыми светлыми и шелковистыми волосами. Волосы у него были пышные и золотистые, как шелк. Скоро он вырос и стал высоким и сильным. Он был умен и знал, как вести себя при дворе конунга».

Придворным поэтам Олав приказал укрыться вместе с ним за щитами, расставленными вокруг стяга: «Оставайтесь здесь и всё запоминайте, а когда будете слагать свои песни, то не станете полагаться на слухи».

Сигвата Тордарсона, излюбленного поэта короля, тогда вместе со своим хозяином не оказалось – в самый нужный момент он совершал паломничество в Рим, как насмешливо заметили менее талантливые скальды, которые присутствовали на месте событий. Однако он смог позже поговорить с выжившими и подробно написал о сражении, и Снорри детально его цитирует.

Шведы заняли левый фланг Олава. Норвежцы Дага Харингссона всё еще были на подходе и шли по северной части долины. До тех пор, пока оба войска не соединились, горцы Харальда могли взять правый фланг. Однако, оказавшись в битве с противником с перевесом сил в четыре раза и зная, что у матери нет других сыновей королевских кровей, Олав объявил: «Я считаю, что моему брату Харальду не следует сражаться в этой битве, ведь он еще ребенок».

Эти слова предсказуемо подействовали на молодого принца. Харальд сказал Олаву: «Я непременно буду сражаться, и если я еще недостаточно силен, чтобы удержать меч, я знаю, что надо сделать: я привяжу рукоять меча к руке. Никто так не хочет отдубасить фермеров, как я. Я буду сражаться вместе с товарищами».

Харальд впервые предстает певцом войны – говорится, что здесь он сочинил первые строфы:

Край прикрыть сумею Войска, в строй лишь дайте Встать. Утешу, страшен В ратном гневе, матерь. Не отступит, копий Убоявшись, – пляшет Сталь – младой в метели Скёгуль скальд удалый.

Больше всего викинги любили, когда отважные воины складывали стихи перед лицом смерти. Молодой Харальд был как раз таким. Сейчас судьба преподнесла ему второй урок – о том, как король ведет войско на битву.

Армии встретились в полдень, но бой начался не сразу. Крестьянское войско было таким многочисленным, что потребовалось время, чтобы подтянулись все. Торир Собака направил самых неблагонадежных фермеров в первые ряды, чтобы те не струсили раньше времени. Это было идеальное время для нападения, но Олав всё еще ждал норвежцев Дага Рингссона. Они так долго собирались, что королю удалось прилечь и вздремнуть. Он возмутился, когда Финн, брат Кальва Арнасона, при приближении врага разбудил его: ему снился приятный сон, как он идет вверх по лестнице до самых небес, – а когда его разбудили, он как раз стоял на самой верхней ступени. Финн сказал ему: «Для меня этот сон не так приятен, как для вас».

Обе армии настолько сблизились, что стоявшие в первых рядах с обеих сторон узнавали друг друга. Олав заметил своего бывшего дружинника Кальва. «Что ты здесь делаешь, Кальв? Раньше мы были друзьями, – выкрикнул Олав. – Тебе не пристало против нас сражаться или бросать копье в нашу сторону, ведь с нами четверо твоих братьев».

(Скандинавские битвы по традиции начинались с броска копья в сторону противника, символизируя копье Одина, стоявшего во главе легендарных асов, которое тот запустил в сторону ванов и