Львица и лилия - Барбара Картленд

— Простите меня. Я забыл, что у вас здесь волшебное сказочное место, а влюбленные в сказках всегда женятся и потом живут счастливо и долго.

Легкая насмешка в его голосе отдавала горечью. Произнося эти слова, он думал о себе и о том, в какой сложной ситуации он оказался. Вот уж действительно — счастливого конца в его сказке точно не предвидится.

Если он согласится жениться на Луизе, его ждут одни неприятности и до, и после свадьбы. Он снова вспомнил свое вчерашнее сравнение — Луиза не менее опасна, чем та львица из джунглей.

В этот момент он почувствовал на себе вопрошающий взгляд Пуриллы.

— Почему вы так говорите? — спросила она спустя мгновение.

Граф не собирался быть откровенным.

— Возможно, я завидую подобному счастью, — беззаботно ответил он.

— То есть вы хотите сказать, что тоже хотели бы жениться и жить счастливо и долго?

— Само собой разумеется! Нет сомнения, именно об этом мечтают все — и мужчины, и женщины. Даже если их мечты не всегда сбываются.

— Ваша мечта должна сбыться, — уверенно сказала Пурилла, крепко сжав руки.

— Что вы хотите этим сказать? — заинтересовался граф.

— Я наблюдала за вами, когда вы лежали без сознания, а няня спала, и я думала о вас. По-моему, вы такой, каким должен быть настоящий мужчина.

Граф удивленно поднял брови, но она говорила тихим серьезным голосом и не стремилась льстить ему. Ее слова шли из самой глубины сердца. Он не сомневался в этом.

— Нет, вы не просто… сильны и красивы, — продолжала Пурилла, — и, хотя я совсем… незнакома с вами, я чувствую… я знаю… вы храбрый… хороший… и добрый.

— Но откуда у вас такая уверенность?

— Я тоже спрашивала себя об этом, — отвечала Пурилла, — но я знаю, я права. Хотя я и чувствовала все время, что с вами случилось что-то нехорошее.

— Нехорошее? — коротко переспросил он.

— Когда вы находились без сознания, вы бредили и в бреду говорили сами с собой. Большая часть слов была неразборчива, бессмысленна, но мне показалось, что вы… ненавидите кого-то или, возможно, что-то… Я не знаю…

Но ваши слова… пусть в них… и мало смысла… Но они звучали с такой… ненавистью и еще… презрением… и отвращением…

Граф был поражен.

Он не сомневался в правильности ее оценок. Эта девушка не ошиблась, хотя ей удалось разобрать лишь обрывки бессвязных фраз.

Он ненавидел Луизу, и мысль о ней как о будущей жене вызывала в нем отвращение.

— Простите меня, — услышал он тихий испуганный голос Пуриллы. — Это… дерзость с моей стороны говорить с вами на эту тему. Я невольно… вторглась в ваши секреты.

Простите меня.

— Вам не за что просить у меня прощения, — успокоил ее граф.

В ее глазах вспыхнули огоньки, и внезапно она очень похорошела.

— Не надо никого… ненавидеть или быть… несчастным, — попросила она, — вы испортите сказку, а я… может статься, я смогу стать для вас волшебницей-феей и наколдовать, чтобы все… зло покинуло… вашу жизнь.

Она улыбалась ему так искренне, что граф не смог не улыбнуться ей в ответ.

И тут его озарило. Возможно, Пурилла в самом деле поможет ему? Без всякого сомнения, тут не должно быть никаких «возможно»— она его спасет!

Глава 3

Граф слыл человеком последовательным и даже педантичным и в его полку ходило немало беззлобных шуток на эту тему, настолько он порой был излишне аккуратен и внимателен к мелочам.

— Брук никогда не упускает из виду цель, — как-то раз сказал о нем один из генералов, — и мысль о неудаче или поражении никогда не посещает его.

Внезапная мысль о том, что Пурилла действительно могла бы спасти его от Луизы, явилась графу точно благословение небес. Он сразу как-то успокоился и принялся обдумывать мельчайшие детали своего плана.

Самое главное — не дать возможности ни герцогу, ни герцогине Торрингтон, ни, само собой разумеется, их дочери догадаться, что истинной причиной его внезапной женитьбы стало его стремление избавиться от их преследований.

Перебирая в памяти свою беседу с герцогиней, он убедился, что в их разговоре не было ни слова о том, что он обязательно должен прибыть к ним с визитом, дабы лично просить у герцога руки его дочери. Раз так, рассуждал он, то от него не требовалось предоставлять ей никаких объяснений своего отказа от приглашения.

В ее словах прозвучал лишь тонкий намек, да и то граф понял его лишь из-за собственных укоров совести.

Он мучился вопросом, не забеременела ли от него Луиза. Тогда, как в случае с леди Августой, избежать скандала ей удалось бы не иначе, как выйдя замуж за кого бы то ни было. Но граф успокоил себя тем, что в такой ситуации она попыталась бы встретиться с ним значительно раньше.

Правильной оказывалась скорее его первоначальная версия, и истинной причиной внезапного интереса Луизы к его персоне явился переход графского титула Рокбруков вместе с обширным наследством к бывшему генеральскому адъютанту Литтону Бруку.

Где-то в глубинах его памяти отложилась сплетня, услышанная от кого-то из приятелей в клубе или на одном из приемов, о любовной связи Луизы с человеком, которого оба они — и Брук, и тот его знакомый — неплохо знали.

Сейчас он не мог вспомнить, о ком тогда шла речь, но скорее всего ту сплетню повторял в то время весь Лондон.

Ну а поскольку Луиза, несмотря на красивую внешность, в свои двадцать три или двадцать четыре года все еще не состояла в браке, она отчаянно подыскивала себе мужа — а кто же мог оказаться более подходящим кандидатом на эту роль, чем он!

Отчаяние и ужас, заполнившие всю его жизнь с тех пор, как он оставил Лондон, и нахлынувшие снова, как только он пришел в сознание после падения с лошади, начали рассеиваться подобно утреннему туману.

Теперь он мог видеть свое будущее более явственно, исчезла беспросветная тьма, окутывавшая все вокруг, и он выбрался из того болота уныния и тоски, откуда, как он предполагал, не было никакого спасения.

Лежа в кровати, он почти всю ночь не спал, обдумывая, как ему действовать, и подыскивая слова для объяснения с Пуриллой.

Дело облегчалось тем, что она была сиротой, так как любая мать посчитала бы обязательной по крайней мере трехмесячную помолвку, чтобы брак не выглядел скоропалительным и опрометчивым.

Но дабы поскорее избавиться от притязаний Луизы, граф не имел никакого желания ждать ни три месяца, ни даже три недели. Решительно, ему повезло, его всегдашняя удача не изменила ему на этот раз, и нужно благодарить судьбу за то, что невестка Пуриллы собирается замуж, и одинокой девушке некуда будет податься.

Когда Литтон заснул, утомленный своими размышлениями, на губах его застыла улыбка, и утром он пробудился с чувством, что весь мир вокруг, даже до восхода солнца, был залит золотистым светом. Когда много позже к нему зашла Пурилла пожелать доброго утра, он уже умылся и побрился, плотно позавтракал и теперь смотрел на нее каким-то новым взглядом, которого не замечалось за ним прежде.