Ясень - Ника Ракитина

— Сони проклятые! — звонко крикнул Гино. — Зови вас!

Рядом с первым стражником появился второй:

— А ну пошли! Вот плеснем кипяточку!..

— Открывай, говорю! Мы что, зайцы — в траве ночевать?!

— А им чего! Они дракона не убивали! — гаркнул Велем.

Стражник лениво зевнул:

— Не шуми, говорю. С утра откроем!

— Ага, легче дракона убить, чем до дурака достучаться! — Гино несильно пнул ворота ногой.

— Чего-чего? — страж сделал робкую попытку выпасть наружу. Второй поймал его за штаны.

— Я бы не «чегокал», а за наградой бежал.

— С какой радости?

— Так Дракон убит.

Не иначе, стражников проняло. Заскрипел ворот, лязгнули цепи, и тяжелая, окованная железом брама медленно поползла вверх.

— По чести встречают, — хмыкнул Велем.

Встречали.

Шестеро стражей в кожаных, покрытых железной чешуей доспехах перегородили дорогу. Впереди, держа руку на рукояти меча, высоко подняв фонарь, стоял хмурый детина в кольчуге и бахтере. Повел широченными плечами, нехорошо прищурился:

— Ну?!

— Мы это, дядя Вилько! — крикнула Наири. — Гляди!

И протянула к огню руку с браслетом.

Кто-то ахнул. Вилько резко повернулся:

— Пошли. Отведу вас в Вежу. Такое только Старшинам решать.

Стражники отступили. Избранные прошли сквозь кишку ворот, миновали караульный двор и, через внутренний отвор, вышли в город. По замощенным темным улицам отвели их к Ясеньке и, вдоль пристаней, к Старшинской Веже.

Добудились вежевого сотника Явнута.

Тот встретил гостей сурово. Да и как иначе встречать, если на дворе середина ночи, голова трещит с недосыпу и похмелья, а старшин будить не велено, пусть дракон хоть весь Ясень съест?! Не будь Вилько побратимом, Явнут бы и слушать не стал: что ему браслеты, ежели за тридцать лет из Пещеры никто живой не вернулся. А не врут — так можно и до утра обождать.

Стражу окоротил, чтобы город на уши не ставили, а Избранных велел запереть.

"Ох, и горька доля сотника — покоя ни днем, ни ночью. Поглядеть разве из любопытства?.. Все в пыли, одежда грязна, изорвана, голытьба, а не победители".

И тут увидел меч. Невидная из себя девка держала клинок ясеньской работы. Такой клинок — душа на части! Рука сама потянулась:

— Дай!

Велем и Гино шагнули вперед, заслоняя Керин. Явнут сдвинул брови.

— Нельзя, — спокойно и твердо сказал Велем. — Она этим мечом дракона убила.

Сотник с треском отправил свой меч в ножны. Согнулся от смеха. Вокруг громыхнули стражники.

— Девка? Дракона?..

— Сам ты… это самое! — фыркнула Леська.

Стражники шагнули к Керин и замерли. И сотник замер, вздохнув с хрипом. Потом схватил походню, поднес прямо к ее лицу. Керин заслонилась рукой от жара, и черный браслет полыхнул на запястье.

Впервые в жизни Явнут почувствовал сердце.

— Отведите их… как есть. И — за старшинами.

— Так ведь…

— Выполняйте!

Избранных увели. Вилько кликнул своих людей. Сотник вежи удержал его, взял за локоть, спросил вполголоса:

— Видел?

— Что? — неохотно отозвался Вилько.

— Глаза у нее какие?

Вилько резким движением отогнал стражу и сказал, пристально глядя в глаза побратиму:

— Я не верю в легенды. Да и тебе… лучше молчать об этом. Спокойнее.

Старшины недовольны были тем, что их побудили среди ночи. Да и тяжко было уразуметь из нелепой болтовни стражников, в чем дело: какой-то меч, какие-то бродяги — день Жертвы прошел, можно и передохнуть перед торгом, а тут спешка, шум невесть из-за чего. Однако не все думали так.

Герсан, когда дошли вести, прибежал сам, еле одевшись, даже возка не закладывал. Как старшину, его допустили взглянуть на виновников беспокойства. Едва увидев Наири, он пришел в неистовство — то пытался упасть перед ней на колени, то благодарил Велеха за счастливое избавление. Наири, сама чуть не плача, успокаивала отца.

Сошлись и другие старшины. Величавые, в тяжелых одеждах, они с неодобрением глядели на оборванцев, помешавших их сну, не спеша рассаживаясь по лавам. Герсан тоже сел, наконец, не сводя, однако, взгляда с дочери — остальных он будто и не видел.

Стражники стали у лавы, на которой усадили Избранных, и наступила тишина. Тогда вышел вперед сотник Старшинской Вежи Явнут и кратко изложил суть дела.

— Быть не может! Не бывало! — загомонили старшины, разом теряя всю свою величавость. — Как это — убили? Кто убил — эти?

— С мечом в Старшинскую Вежу?!

— Не они это! Врут!

— Дракона — убили? Лжа!

Рядный начальник и оружейный старшина Берут колотил посохом по каменным плитам пола, пытаясь угомонить их (а силища в его руках была немалая: сам еще совсем недавно молотом ворочал). Сотник Явнут, не выдержав, хохотал: такое в этой зале творилось лишь после Большого торга, когда делили доход.

Наконец, рядному удалось перестучать всех, и старшины один за другим утихомирились, сердито поглядывая по сторонам и оглаживая меха. Потом глава ткаческого цеха Радовит (сам похожий на веретено — длинный, с округлым брюшком) провозгласил, не вставая с места:

— Веры нашей им нет! Не бывало еще такого и не будет.

— Небось, сбежали!

— А как? Помог кто?

Все взгляды обратились на Герсана. Он молчал, стискивая зубы, выкатывая круглые невидящие глаза.

— Нет, — отрезал Берут. — Этак вы и меня обвините, что с чужими женами спал!

Те, с чьими спал, примолкли, поскольку Берута боялись. Но другие орали за двоих.

— Да это и не они!

— Так Герсан ведь дочку свою признал?

— И не дочка она ему! Оборотни!

— Лжа! — Герсан вскочил. Его едва удержали. — Что я, дочки собственной не знаю?

— Сами вы оборотни! — выкрикнула Леська. Стражник замахнулся было, но, глянув на Велема, опустил руку.

— Ряду оскорблять?! — взвизгнул старшина кузнецов.

— Тише, почтенный Старим, тише, — пробасил Берут. — Ряда не обижается. Тут поважнее дела. Как докажут они, что и впрямь убили дракона?

Все замолчали. И тут, неожиданно для ряды, заговорил сотник Явнут:

— Да простят мне честные старшины, что говорю, не испросив разрешения. Человек я военный, хитростям торговым не обучен, однако малым своим разумением знаю: ежели воин твердит, что убил вражеского вождя, то повинен он доставить доказательство — оружие, пояс либо еще что. Так велите этим, пусть докажут. Зуб драконий принесут, разве.

Когда сотник подал голос, рядные скривились недовольно, но по мере того, как он говорил, лица их прояснялись.

— Доброе слово молвил, Явнут, — сказал Берут. — Кто-нибудь из них и пойдет. Ну, вот хоть этот здоровила, — он кивнул на Велема. — Ему, видать, все нипочем.