Родники мужества - Иван Выборных

Яков Григорьевич мельком скользнул по лицу Пантюхова усталым взглядом, снова посмотрел в туманную мглу, вздохнул:

— Вижу, что не курортное... А может, все-таки рискнем? Как?

— Обождать бы трошки, товарищ генерал, — подал теперь голос и Василий Кондратьевич Заулочный. — Разбрезжится малость, тогда — верное дело. Если время, конечно, терпит...

— В том-то и дело, отец, что время дорого. — Крейзер, прищурившись, перевел взгляд вверх, в мглистое небо, [35] туда, где должно было светить солнце, и сказал: — Что ж, подождем еще полчаса. А потом уж надо начинать.

Прошло полчаса. Туман несколько рассеялся. Василий Кондратьевич встал, взял в руки шест, приблизился к урезу воды. Оглянулся, махнул призывно рукой:

— Пишлы, хлопди! — И первым шагнул в Сиваш.

Разведчики двинулись следом, держась вплотную за проводником. Шли, с трудом вытаскивая из засасывающего ила враз отяжелевшие солдатские сапоги.

Беспокойно, с нетерпеливым ожиданием следили за ними те, кому предстояло вскоре двинуться следом за разведчиками. А те медленно отдалялись от берега, пока вовсе не исчезли в редеющем тумане.

И вот тут-то ожидание стало особенно томительным. Ведь вроде бы и невелико расстояние, которое предстояло пройти разведчикам, — всего три километра. Но какие это были километры!

И какова же была радость ожидавших на берегу, когда там, за водным пространством, вдруг вспыхнул еле различимый огонек. Разведенный из сухого курая — на плацдарме не оказалось другого топлива, — этот костер был условным сигналом: залив преодолен! Он же должен был послужить и створным ориентиром.

— Вперед! — подал команду генерал Станкевский и шагнул в воду.

Основное форсирование Сиваша началось.

Да, здесь все было заранее продумано. Шли не гуськом, а плотными цепями. Впереди каждой цепи — командиры. Как в атаку. Да это и была атака. С молчаливой яростью атака Сиваша. И каждый из шедших горел одним желанием: быстрее выйти на сухой берег, закрепиться и во что бы то ни стало удержать захваченный плацдарм, обеспечив форсирование другим частям корпуса.

А пока на южный берег двигались цепями первые подразделения.

Шел генерал-майор Станкевский.

Шел полковник Пантюхов.

Шли командир полка Компаков и его заместитель по политчасти Маслов.

Шел командир роты Субачев.

Шли бойцы...

Шел и сотрудник армейской газеты поэт Алим Кешоков. Он принадлежал как раз к той категории фронтовых [36] журналистов, которые предпочитали писать не об услышанном, а об увиденном и лично пережитом.

Пройдет несколько дней, и эти вот бойцы, идущие сейчас по Сивашу, прочтут в армейской газете его корреспонденцию о своем подвиге. И ее Алим Кешоков закончит строфой из стихотворения Маяковского:

В одну благодарность сливаем слова

тебе,

краснозвездная лава.

Во веки веков, товарищи,

вам —

слава, слава, слава!

Но это еще будет. А пока...

* * *

...Уровень воды между тем становился все выше. Это восточный ветер начал гнать азовскую воду в залив. Форсировать Сиваш стало труднее, опаснее.

По себе могу представить состояние бойцов и командиров, оказавшихся в соленой купели залива. Правда, мне пришлось переходить его в несколько иных, лучших условиях. А вот они, первые...

А первыми, как мы видим, торили дорогу через Сиваш воины 346-й Дебальцевской дивизии. За ними шли бойцы и командиры 257-й и 216-й дивизий. Они погружались сначала по колено, затем по пояс и даже по грудь в холодную воду. Грязные илистые волны били их, обрызгивали лица. От прогоркло-соленого запаха перехватывало дыхание, на губах оседал какой-то глинистый налет. Сапоги вязли в придонном иле. И бойцы, с трудом вытаскивая из него ноги, наваливались всем корпусом на плотную толщу воды, чтобы одолеть следующий метр брода.

Шли плечом к плечу, ни на минуту не забывая об опасности. Ведь случалось, что кто-то из них неожиданно попадал и в воронки. И тогда ему помогали, протягивали руки. Изловчались, ибо руки тоже были заняты — несли, подняв над головами, оружие, боеприпасы, ящики с продовольствием...

Генерал Станкевский, идущий первым, то и дело поднимал настороженный взгляд к небу: не летят ли вражеские самолеты? И предчувствие не обмануло комдива. Появились «юнкерсы». Фашистские летчики, естественно, действовали безнаказанно. Сбросив бомбы, снижались до бреющего полета, поливали Сиваш пулеметным огнем... [37]

Но вот наконец берег. Люди, выходя из воды, тут же падали на землю. После четырех часов пути по «гнилому морю» хотелось хоть минуту отдохнуть, перевести дух.

Но отдыхать некогда. Вперед, только вперед! Нужно занимать оборону. Ведь враг вот-вот поймет свою промашку, обрушится огнем и сталью...

При форсировании Сиваша с завидным мужеством держались и наши женщины — санитарный батальон пересек залив вместе со строевыми частями. А ведь им было гораздо труднее, чем мужчинам. И все-таки, едва достигнув берега, медсанбат буквально с ходу развернулся в одной из балочек и приступил к обработке раненых. А их у нас оказалось немало.

После напряженного и опасного перехода бойцы, проверяя свое оружие, шутили:

— Вот тебе и Крым! Ни пальм, ни персиков, ни винограда. Один чертополох да курай.

Комдив 346-й дивизии и его штаб довольно быстро провели рекогносцировку местности. И вот уже отданы первые команды: вышедшим на сушу батальонам из полка П. Ф. Компакова немедленно вступить в бой. А к исходу дня им предписывалось занять район Тарханы, Ново-Александровка, Воинка.

К 20 часам закончил форсирование Сиваша и полк подполковника К. П. Сидько. И его батальоны тут же двинулись в направлении Каранка, Томашевка.

Четыре часа спустя южного берега Сиваша достиг полк подполковника А. П. Чистякова. Он получил задачу расширить плацдарм в сторону Ашкадана и Ново-Александровки.

Итак, плацдарм захвачен. А на южный берег залива выходили все новые и новые части и соединения нашего корпуса. 216-я дивизия генерал-майора Г. Ф. Малюкова, 257-я дивизия полковника А. Г. Майкова... Они также с ходу вступали в бой, расширяя плацдарм на своих направлениях.

Было видно, что гитлеровцы застигнуты нами врасплох. В течение первых суток они так и не сумели организовать нам должного сопротивления. К тому же их внимание было приковано и к Перекопу, где тоже развернулось ожесточенное сражение. Гул его доносился и до нас, до Сиваша... [38]

Одновременно с форсированием Сиваша передовыми дивизиями 51-й армии части танкового корпуса, возглавляемого генерал-майором И. Д. Васильевым, одолели Турецкий вал, смяв здесь оборонительные заслоны 17-й фашистской армии. Затем кавалерийский полк подполковника Ориночко, поддержанный танками, овладел поселком Перекоп, захватив при этом в плен сотни гитлеровских солдат и офицеров, немало боевой техники и оружия.