Сфагнум - Виктор Мартинович

— Паси, что делается! — крикнул Серый и высоко подпрыгнул на своей кочке. Вся поверхность вокруг пришла в движение и заколыхалась медленными волнами — причем колыхалось то, что казалось пусть не твердой, пусть торфянистой, но почвой.

— Землетрясение! — захохотал Шульга.

— Точно! — подхватил Серый. — Я Брюс Ли! Прыгаю, а вокруг земля трясется!

— Смотри ты, следа от машины вообще не осталось, — отдуваясь, крикнул Шульга. — В лесу-то колею можно было рассмотреть. Не везде, но можно. А тут вообще ровно.

— Оно поднялось — вся осока, все эти камыши, или как это называется. Как проехал, поднялось, и все, — откликнулся Серый. — Тут ногу вытаскиваешь из этой жижи, сразу остается яма с водой, видишь? А через минуту уже ничего нет, смотри, наших следов из леса не видно!

— Не видно, — всмотревшись, согласился Шульга.

— Не заблудиться бы, пацаны! — забеспокоился Хомяк.

Минут через двадцать такой прогулки троица обнаружила, что каждый шаг стал даваться сложней: нога погружалась все глубже, выскакивала из торфа с причмоком, который норовил сорвать обувь.

— О, пошло, — радостно возвестил Серый. — Сейчас уже близко!

И действительно, еще несколько десятков метров, и перед ними оказался автомобиль Daewoo, погрузившийся до середины колес, но удерживаемый от затопления осокой, кочками и еще черт знает чем. Нос машины был завален вперед, двигательный отсек подтопило, но салон был совершенно сух.

— Как ты досюда доехал, не пойму, — облокотился на машину Хомяк.

Отдышались.

— Не утопла, — заключил Шульга.

— Не утопла, — подтвердил Серый.

— Вот блядь! — ругнулся Шульга. — И почему не утопла?

— Не знаю! Твой план был! Ты и разбирайся, — рассудительно ответил Серый.

— Лучше бы в реку скинули, — заключил Хомяк, который любил в кризисных ситуациях говорить под руку гадости.

— Ну, во-первых, не лучше, — Шульга забрался на капот и попрыгал на нем. Металл прогибался под ногами, но машина все равно тонуть не хотела, — потому, что река Доколька очень неглубокая. И, если б мы тачку с моста спустили, ее бы местные жители увидели и решили бы поднять трактором. Потому что тачка в реке это пиздец.

— А тачка в болоте не пиздец? — огрызнулся Хомяк.

— Давайте все сюда, — подал руку приятелям Шульга. Те, кряхтя, залезли: машина закачалась под весом троицы, как теплоход при сильном шторме, но вниз не ушла.

— Вот, блин, волшебство, — зачарованно сказал Хомяк. — Заехали машиной в болото, а она тонуть не хочет.

— Никакого волшебства, — оборвал его Шульга. — Топи тут дальше начинаются, а тут просто очень влажный торфяник. Грязь. Большая лужа. Вот мы в ней и стали. А до топи теперь точно не добраться.

— А что если подтолкнуть? — предложил Хомяк. Было видно, что он спрашивает исключительно теоретически, сам толкать не собирается.

— Да я пробовал ее толкать, — сказал Серый. — Я, как только завяз, даже веток нарубал, под колеса подкладывал, чтобы дальше рвануть. Тут еще метров десять пройти, и она бы по крышу ушла. Видишь, какое впереди окно? Черная водица — там, может, под тридцать метров глубины. Но потом двигатель такой быр-быр-быр, пых, хуй! Вода, наверное, в цилиндры линула, или еще что. А своими силами мы ее теперь точно не сдвинем — она ж на днище сидит.

— И что делать будем? — забеспокоился Хома.

— А что делать? Тут ее оставим, — махнул рукой Шульга. — Ее ж только с вертолета увидеть можно. А вертолеты тут, Хома, поверь, давно уже не летают. Тут трактор один на весь район остался. А про вертолет и говорить нечего.

— Может, ветками закидаем? — предложил Хома и начал обдумывать, как уклониться от этой работы самому. Деревьев вокруг было мало, закидывание ветками рисковало превратиться в долгий и нудный труд.

— Не, пусть стоит. Нормально, — оборвал Шульга. — Пойдем обратно.

— Вот только где это обратно, — протянул Хомяк, однако Серый кивнул ему на их следы, уходившие в сторону от солнца. Метрах в двадцати от машины следы уже затянулись: ровным слоем стояла осока и возвышались одинаковые, как будто воспроизведенные по шаблону кочки.

— Глядите, там, кажется, дом какой-то, — прищурился Шульга.

— Не может быть! — всматриваясь в направлении, указанном приятелем, отозвался Серый.

— Ну точно дом! Гляди, дымок, видишь?

— Не, Шульга, заглючило тебя, — гоготнул Хомяк. — Не вижу я там никакого дома. Да и сам подумай, какой дом? Посреди топей?

— На спор? — запальчиво выкрикнул Шульга.

— Э, пацаны, остыньте! — Серый пихнул Шульгу кулаком в плечо. — Потонуть решили за не хуй делать? До него ж, если это вообще дом, километра два. По такому вот говну.

— Интересно ж просто.

— Когда интересно, надо телевизор смотреть. Программу «Что? Где? Когда?» — Серый взял на себя непривычную для себя роль рассудительного предводителя, которая обычно принадлежала Шульге. Роль эта ему не понравилась, и он быстро ушел в другую тему.

— Кто б мне лучше сказал, что это за комар ко мне присосался, без крыльев? — он задрал майку и обнажил плечо. — Не отдеру никак.

— Вот лось, это ж не комар, это клещ! — Шульга вернул себе обаяние старшего. — Причем ты его уже расковырял, теперь он в тебе гнить будет. Надо было постным маслом жопку ему смазать, он бы сам отлип. Он жопой дышит. Как вот Хома у нас жопой думает, клещ жопой дышит.

Возвращаться оказалось трудней, чем идти к машине: они несколько раз заблудились на совершенно ровной поверхности, располагая, казалось бы, очевидным ориентиром, — солнцем, жарившим в спину. До хаты дошли настолько уставшие, что сразу же попадали спать: спальных мест хватило на всех, только Хомяк, устроенный на старенький диван, все кряхтел и жаловался, что у других лежанки лучше. Спали бы, наверное, двое суток, если бы около полудня в хату не притопала баба Люба: в руках у нее была миска с творогом, завернутый в газету шмат сала, жбан с молоком, лук и четвертина хлеба.

— Ешце, хлопчыки, — великодушно предложила она.

Хлопчики накинулись на харчи, не умываясь, не причесываясь, урча от голода.

— Спасибо, баба Люба! Спасибо, мы б тут померли без вас, — мямлил Шульга с набитым ртом.

— Мне б тут травку падкасить вакол дома. Коса есть, — обозначила баба Люба цену вопроса.

— Подкосим, бабуля, подкосим! — радостно улыбался Серый. С огурцом в руках и торчащим изо рта зеленым луком он выглядел милягой-парнем, чем-то средним между бригадиром и агрономом.

— Знакомьтесь, это Сергей, наш друг, — пытался его представить не давая челюстям и рукам передыху Шульга. — Если нужно пару подков разогнуть, он всегда с радостью разогнет.

Серый отвесил ему дружескую оплеуху. Баба Люба быстро ретировалась из хаты, чувствуя, что этому сплоченному коллективу нужно дать возможность подкрепиться без помех, иначе кто-нибудь кого-нибудь покусает.

— Зазырьте, че творится, — указал Серый на газету, на которой очертаниями причудливых материков уже проступил жир от сала. Он даже перестал жевать.

— Да я уже заточился на этом, — поддержал его Шульга. — Такая глушь, а газета свежая, утренняя. Почта работает. Тетенька-почтальонша сорок километров из Глуска педали на велике крутила, чтоб ее сюда доставить.

— Да я не о том. Ты погляди, тут про Жирного написано!

Вся троица перестала жевать и развернула газету. Называлась газета «Путь Родины».

— Пацаны, я вот не вкумекаю, какой может быть «путь» у Родины? — задался вопросом Хомяк. — Вон на хуй, за границу? Такой путь? В Сан-Тропе? В Монте-Карло? В Кушадасы?

— Ты не умничай, Хома, — веско заметил Шульга. Ему было приятно уколоть Хомяка за то, что тот раскритиковал его план с затоплением машины. — «Родина» это колхоз тут был такой, при советах. Большой, на полрайона. Вот его именем газету и назвали. А «Путь Родины» тогда мог быть один — вперед, к социалистическим победам.

— Да вы читайте, что пишут, — призвал их к внимательности Серый.

Заметка называлась «Спиртное стреляет в упор». Неизвестный автор придерживался скорбного тона милицейского пресс-релиза. «По сообщению Глусского РОВД, в 6 утра 10 июня в магазине «Райпотребкооперации» в д. Малиново отрядом оперативного реагирования был обнаружен труп неизвестного мужчины с огнестрельным ранением. Замок магазина был взломан, стекло разбито».

— Малиново? — удивился Шульга. — Далеко зашел, дурень.

— Приземлился, бедняга, — перекрестился православным крестом Серый.

— Ну и хуй с ним, — цинично сплюнул себе под ноги Хомяк.

«При себе труп имел кошелек со 100 тысячами белорусских рублей и пятьюдесятью американскими долларами, несколькими металлическими рублями российской мелочи, так что версия ограбления была отвергнута сразу же. Благодаря молниеносным действиям милиции, преступление удалось раскрыть по горячим следам. Установлен и мотив — бытовая ссора на фоне подогретых зеленым змием эмоций. Убийцей оказался малиновский алкоголик К., познакомившийся с жертвой вечером того же дня. Сначала он принимал с неизвестным горячительное, а затем предложил совместно ограбить магазин с целью довести градус до нужной кондиции. В процессе употребления спиртного, украденного из магазина (выпитые 2 бут. водки, 4 бут. пива были найдены рядом с телом), между пьющими возникли разногласия, приведшие к сначала к драке, а затем к трагической смерти собутыльника. Преступник уже дал признательные показания. Возбуждено уголовное дело, виновному грозит до 7 лет лишения свободы».