Я мыслю, значит, я существую (СИ) - Max Maximov

Художник неожиданно развернулся. В этот момент Федя переключил внимание на него и выстрелил, но тот резко рванул с места, и пуля попала в стену дома. Кошкин произвел еще несколько выстрелов в спину беглецу и один раз попал — художника резко крутануло вправо и тот, потеряв равновесие, чуть не упал, но прибавив ходу, выправил свое положение и продолжил бег. Кошкин и Сергей Петрович выпустили в него по обойме, но каждый раз, когда они попадали в беглеца, тот заваливался вперед и, не падая, возвращал равновесие. Тело погибшего прохожего все это время болталось в руках похитителя. Художник свернул в сторону на щебневую дорогу и скрылся за металлическим забором. Федя помчался следом. За Федей вперед бросилась Алёна, Вася, Мишка и последним, пыхтя и еле волоча ноги, бежал капитан, изо всех сил стараясь не выронить прилипшую к губам дымящуюся сигарету. На ходу Кошкин вытащил фонарик. Светил перед собой, при этом не переставая целиться из пистолета. Остановившись у поворота, за которым скрылся художник, Кошкин сначала осторожно выглянул, все так же держа перед собой оружие, а потом, опустив пистолет, спокойно вышел из-за угла. Вскоре подоспели остальные. Федя светил на тела — на серой щебневой дороге бездыханно лежал на животе мужчина в пиджаке, весь изрешеченный пулями и перемазанный кровью, а рядом, возле него, на боку, раскинув ноги в стороны, с подобранными под тело руками валялся убитый прохожий. Кровь сочилась из их ран.

Вскрытие существа

Возле двух трупов, лежащих на дороге, по мимо Феди, капитана, Алёны, Ласкина и Мишки, столпились еще и жильцы соседних домов.

Сергей Петрович достал полицейское удостоверение (хотя весь город и так знал капитана) и принялся тыкать им в лица людей:

— Расходимся! — деловито и громко говорил он, — тут есть еще преступники! Они могут открыть огонь в любое время! Находиться здесь опасно! Давайте, давайте, все по домам! По домам! Быстро, быстро!

Народ неспешно начал рассасываться. В итоге капитан прогнал всех и вернулся к трупам.

— Федя, будь другом, переверни пожалуйста вот этого вот на спину, — Алёна указала рукой на художника.

— Сделаем, — Кошкин склонился возле тела, схватил его толстыми пальцами за пиджак и потянул на себя. Раскинув руки в стороны, художник распластался на спине. Стеклянные глаза его смотрели в рассветное небо. Во лбу было выходное отверстие от пули диаметром несколько сантиметров.

— Силен мужик, — сказал Федя, — так бежать с другим человеком на руках, да еще и столько выстрелов выдержал.

— Наверное под наркотиками был, — предположил капитан.

Алёна села возле трупа и взяла в руки кисть погибшего беглеца. Первым бросились в глаза его пальцы — их было шесть, и все они были практически одинаковые — указательные. Фонариком она посветила на их подушечки, а потом повернулась к команде:

— Нет бороздочек.

— Выходит, это он? — спросил Кошкин.

— Возможно, — Алёна голыми руками, без какой-либо брезгливости залезла в рот художнику. Раздвинув его челюсти и оттянув щеку в сторону, она обнаружила, что все его зубы, это передние резцы. Как на нижней челюсти, так и на верхней.

— Все передние? — спросил капитан.

— Да.

Сергей Петрович и Кошкин, так же, как и Алёна, уже видели отчет Кости о вскрытии тела школьного охранника и поэтому знали все детали. Патологоанатом этим вечером разослал отчет им на почту.

— Это не человек, — сказал Ласкин, — я лично видел, как его шея вытянулась до второго этажа.

— Что? — Алёна встала, — что это значит?

— То и значит.

— В каком смысле “вытянулась до второго этажа”? — спросила следователь.

— В прямом смысле, Алёныч, — произнес Ласкин.

— Я для тебя никакая не “Алёныч”, — злобно ответила следователь, — это ясно?!

— Ладно, ладно, — сказал Вася, — Алёна Максимовна. Вы Алёна Максимовна.

— Вы свои отношения потом выясните, — вмешался капитан.

— О, Боже… — со вздохом произнесла Алёна, — нет у нас никаких отношений и выяснять нам нечего.

— Так что значит “вытянулась”? — спросил Федя.

Ласкин с Мишкой, перебивая друг друга, достаточно эмоционально рассказали следственной группе все, что произошло за окном спальни мальчика. Вася по итогу так и не понял, поверили они им или нет, но учитывая, что труп этот имеет необычные черты — пальцы, зубы… то вполне возможно, что и поверили, или хотя бы взяли на заметку. После свидетельских показаний о длинношеем существе Вася показал видео, которое записал Мишка.

— Эх, жаль я не снял его с вытянутой шеей, — произнес мальчик.

— Может он просто залез наверх на второй этаж и нет никакой длинной шеи? — спросил капитан, рассматривая застывшее навсегда лицо художника.

— Петрович, я же тебе говорю, я видел саму шею! — сказал Ласкин.

— А я видел, как она удлинялась! — воскликнул Мишка.

— Криминалисту надо звонить, — произнесла Алёна и подошла ко второму трупу.

— Бесполезно, — ответил капитан, — Пак написал сегодня, что сломал ногу.

Следователь никак не стала комментировать это.

— К некроманту их? — предложил Сергей Петрович.

— Да, — ответил Федя, — мешки в машине есть.

— Куда? — спросила Алёна.

— К некроманту, — повторил Федя.

— К Костяну, в морг, — пояснил капитан.

— А… поняла, — ответила следователь.

— Почему он называл себя художником Айвазовским? — спросил Мишка.

Ответил лишь один Федя и то вопросом:

— Может, поклонник его творчества?

***

Трупы Федя, Ласкин и капитан втроем запихнули в специальные черные мешки и погрузили в багажник Лады. Машина, слава богу, не сильно помялась из-за удара о столб. На обратном пути Вася вспомнил про дипломат, который художник выронил. Дипломат подобрали и открыли. Внутри лежал нож для бумаги с засохшей на нем кровью, молоток (так же в крови), детские скакалки, шорты, пустая коробка от телефона, что-то наподобие скатерти, свернутой в трубку, ветки дерева, клавиатура и мышь с оборванными проводами, альбом, в котором каждый лист с обеих сторон был исчерчен чем-то на подобие планировочных проектов домов с видом сверху, цветные карандаши, шнурки, наушники и варежки.

Алена, Мишка и Ласкин сидели на заднем диване автомобиля. Раскрытый дипломат со всем этим несвязанным между собой барахлом лежал на коленях у Алёны. На улице еще не рассвело, поэтому пришлось включить лампочки на потолке. Федя и капитан, повернувшись назад полубоком, тоже рассматривали вещи художника.

— И как это понимать? — первым нарушил молчание Кошкин, взяв альбом с криво изображенными пародиями на чертежи. Федя начал листать его.

— Все в этих кривых рисуночках, — произнес полицейский, — бред какой-то. Сколько же он все это рисовал?

На каждом изображении плана помещения были нарисованы еще и мебель с бытовой техникой и сантехникой — столы, стулья, кровать, ванна, туалет и прочее, что уже было сложно как-то точно идентифицировать. К примеру, в помещении, которое было явно кухней, судя по нарисованной плите с четырьмя конфорками, рядом находились прямоугольники, видимо, это обозначало кухонный гарнитур. На этих прямоугольниках были прямоугольники поменьше — возможно, микроволновка, или еще что-то подобное по форме. И так в каждом помещении изображено было все очень мелко и детально. Чтоб исписать этим весь альбом, потребовался бы не один день.

— Что, если он зарисовывал интерьеры наших квартир? — предположил Ласкин.

— Да! — оживился Мишка, — он так рассматривал всё в моей комнате! А потом наверно хотел нарисовать это!

— Больше похоже на какие-то компульсивные действия, — сказал капитан, — он был явно сумасшедший.

— Я же говорю, это не человек, — выразительно произнес Ласкин, глядя на капитана.

— Ох… заладил, ты Вася… Ты прям как наши деды местные — не человек, не человек. А кто тогда?

— Поехали уже к некроманту, — сказал Кошкин, — вскроем и посмотрим, что там у него. И узнаем, человек он или не человек.