Арктический клуб любителей карри - Дани Редд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пошатываясь, я побрела вперед, надеясь, что иду в правильную сторону. Снег валил так густо, что я очень скоро потеряла какое бы то ни было ощущение направления. Сложно было отличить верх от низа, право от лева.
Осознание ударило меня точно молотом.
Я заблудилась.
В Арктике.
В буран.
– Помогите!
Ветер унес мой крик.
Паника подступила к горлу, как желчь. Если я остановлюсь, замерзну насмерть. Необходимо найти укрытие. Я знала, что надо вернуться тем же путем, как пришла, – но, когда я повернулась, улица пропала. Вокруг не было ничего, кроме снежной круговерти и тьмы.
Я потянулась за телефоном. Обхватила его ладонью, загораживая от ветра. Экран почти мгновенно погас – не выносил холода, совсем как я. Я заставила себя двинуться вперед, против ветра. Глаза слезились. Я лишь отчаянно надеялась, что иду в правильном направлении. Через несколько минут в темноте, словно мираж, проступили огни. Я чуть не заплакала от облегчения. Каким-то чудом я нашла отель. Можно зайти туда и переждать метель. А когда прояснится, вызвать такси. Но стоило мне подойти к отелю поближе, внутри вдруг что-то переключилось.
Когда я войду в такое место, все будут на меня смотреть. А вдруг напитки там слишком дорогие и мне придется растягивать один бокал на много часов, выдерживая многозначительные вопросы, не хочу ли я чего-нибудь еще? А вдруг девушка за стойкой окажется заносчивой сучкой и не поможет мне вызвать такси? Или шофер не будет говорить по-английски? Во рту у меня пересохло, желудок скрутило судорогой, так что думать стало еще сложнее.
Тревога!
Тревога!
В таком состоянии я уж точно не могла никого видеть. Так что выбрала то, что сейчас казалось меньшим злом, – метель.
С трудом шагая вперед, я размышляла, какая же я чертова дура. Зайти в «Рэддисон» было самым безопасным вариантом. Однако из-за моей тревожности это казалось ничуть не менее опасно, чем спрыгнуть с крыши или зайти за незнакомым человеком в пустой дом. Разум меня предал. Опять.
Каким-то образом я все же добрела до музея, а там уж сумела отыскать нужную улицу. Наконец впереди замаячили огни нашего дома. Я вытащила из кармана карточку-пропуск и практически ввалилась в дверь. Потом мне потребовалось несколько минут, чтобы попасть в нашу комнату: руки озябли настолько, что толком не держали ключ. Наконец дверь щелкнула и отворилась. С обледеневшей одежды и волос капала вода. Я кое-как разделась, нырнула в постель и попыталась согреться. Когда конечности у меня снова начали хоть что-то чувствовать, вместе с физическими ощущениями накатил стыд.
Я даже в магазин не могу сходить, не заблудившись! Так психую, что боюсь зайти в отель – в заведение, где персоналу в самом прямом смысле слова платят за доброжелательность, – и попросить о помощи! Такой хилячке и трусихе в этих краях не место. Кончится тем, что я совсем перестану выходить из дому, превращусь в человеческого слизня, который лишь понапрасну занимает место и расходует кислород. Потянувшись к телефону, я послала Райану сообщение:
«Приди, пожалуйста. Совсем распсиховалась. Заблудилась в снегах».
Ответ пришел почти немедленно.
«Держись, скоро буду. XXXX».
Я зарылась поглубже под одеяло и свернулась калачиком.
Когда через пять минут дверь отворилась, у меня уже вовсю разыгралась гипервентиляция.
– Пищик? Ты себе ничего не отморозила?
Райан стянул с меня одеяло и посмотрел на меня расширенными от волнения глазами. Мне не хватало дыхания, чтобы ответить, так что я просто посмотрела на него и покачала головой.
– Что стряслось? Ты меня пугаешь.
Не такой реакции я ожидала. Я повернулась на другой бок, лицом к стене.
– Майя! Что я такого сказал? Я примчался сюда в перерыв, чтобы проверить, как ты.
Я ничего не могла с собой поделать – расплакалась. Райан сел рядом и принялся поглаживать меня по спине.
– Прости. Не хотел тебя расстраивать.
– Ты что. Это мне надо прощения просить. Я такая дура, простого снега испугалась.
– Глупости. Там сейчас и правда скверно.
– Но ты-то справился – и ничего.
– Да ладно, Пищик.
Я услышала звук расстегиваемой молнии, и Райан забрался ко мне в кровать. Я повернулась и закинула на него руку. Прижалась ухом к его груди и услышала, как бьется его сердце – ровно и размеренно, как метроном. Я начала потихоньку успокаиваться. Сейчас я дома, в безопасности – и никуда не выйду, пока метель не уляжется.
– Ну что, получше? – спросил он через пару минут.
– Угу. Немножко.
– Часто с тобой такое вот?
Я вытерла глаза и села. Райан смотрел на меня с выражением, расшифровать которое я не могла. Жалость? Отвращение? Я сказала себе, что это во мне разыгралась тревожность, что я всматриваю, чего нет.
– У меня было несколько панических атак с тех пор, как я перестала пить таблетки. Обычно в районе месячных. Ничего страшного.
– Я тебя такой еще не видел.
– Случается иногда. Не надо было мне тебе писать.
– Ну разумеется, надо. Не могу думать, что тебе приходится так страдать в одиночестве.
– Спасибо, что пришел.
– Даже в голову не бери – тут же два шага. Но теперь мне правда пора обратно – в два часа у нас встреча всем коллективом. С тобой все будет в порядке?
Я попыталась улыбнуться.
– Конечно. Буду отлеживаться.
– Очень жаль, что тебе все это так тяжело. Мы что-нибудь придумаем, обещаю.
Он поцеловал меня на прощание, взял куртку и вышел. Я сползла обратно на подушки. Меня восхищал оптимизм Райана, но моя тревожность не относилась к разряду того, что можно починить, как неисправные часы. Она свернулась внутри меня огромной змеей и снова и снова поднимала уродливую голову.
8
Через несколько дней глаза у меня саднило, а голова раскалывалась от просмотра двух романтических комедий подряд: «Когда Гарри встретил Салли» и «Простушки». Просто поразительно: то, над чем радостно смеешься, когда тебе хорошо, в плохой день добивает еще сильнее. Могла бы я громко изображать оргазм в кафе, демонстрируя на публику уверенность в себе и сексапил? Ходить с гордо поднятой головой, став героиней противного вирусного видео? Публично признаться в любви, хотя не уверена, как объект моих чувств ко мне относится? Нет, нет и нет, черт возьми. Конкретно сейчас мне даже вылезти из постели было практически не под силу.
«Иногда надо быть добрее к себе», – говорил мой последний психотерапевт. Так
