Украина 1991-2007: очерки новейшей истории - Георгий Касьянов

Все это фатальным образом сказалось на характере выборов, особенно парламентских. Обозначая правила игры, парламентское большинство, представители так называемой «партии власти», состоявшей из «беспартийных» представителей номенклатуры, приняло избирательный закон, основанный на старой мажоритарной системе: кандидатов выдвигали «трудовые коллективы» (очевидный рудимент советской системы), а также собрания избирателей и политические партии. При этом выдвиженец от «трудового коллектива» мог предоставить подпись лишь одного руководителя этого коллектива (в случае с выдвижением директоров предприятий или председателей колхозов нетрудно было догадаться о кандидатуре), выдвижение кандидата «группами избирателей» требовало 10 подписей, а выдвижение представителя партии требовало прохождения через чрезвычайно изнурительную бюрократическую процедуру. В результате из почти 5833 зарегистрированных кандидатов 26,7 % было выдвинуто «трудовыми коллективами», 62,3 % — «группами избирателей» и лишь 11 % — политическими партиями[50].

Численность партий к моменту выборов достигала 28, и ни одна из них не имела общеукраинского масштаба и влияния — их «сфера компетентности» ограничивалась или частью определенных социальных групп, или отдельными ре гонами. Как ни парадоксально, наиболее многочисленной на момент выборов оказалась восстановленная в 1993 г. Коммунистическая партия Украины (80 тыс. членов). «Левый» спектр на выборах представляли также Социалистическая партия Украины (около 30 тыс.) и Селянская партия, представлявшая преимущественно интересы директоров совхозов и председателей колхозов. В январе 1994 г. они объединились в общую предвыборную платформу. Левые партии пользовались поддержкой избирателей на востоке и юге Украины, частично в центральных регионах. Их главными соперниками стали национал-демократы — Рух, переживший очередной раскол из-за раздоров в руководстве (8 тыс. членов), Республиканская партия Украины (10 тыс.), Демократическая партия Украины и Конгресс украинских националистов, имевшие влияние преимущественно в западных областях, Киеве и ряде областей центра. Наиболее популярная партия национал-демократического направления — Рух — накануне выборов потеряла одну из центральных фигур и фактически основного финансового менеджера — председателя секретариата Михайла Бойчишина — его бесследное исчезновение16 стало одним из первых резонансных уголовно-

политических скандалов, на которые оказалась столь щедрой украинская политика.

Третья группа пользовавшихся хоть каким-то влиянием партий — партии «демократического» толка вроде Партии демократического возрождения Украины или Либеральной партии Украины, представлявшие интересы региональных «бизнес-групп».

По данным одних социологов 60 % опрошенных выражали партиям полное недоверие, а по данным других — 57 % не могли назвать партию, которой они доверили бы власть[51]. Названия партий часто не соответствовали их реальным политическим целям (Селянская партия, например, никак не защищала интересы крестьянства, Либеральная партия Украины небезосновательно считалась клоном российской Либерально-демократической партии Жириновского и т. п.)

Не удивительно, что в наилучшем положении оказались обладатели кабинетов власти на местах, то есть все те же представители партийно-комсомольской номенклатуры, «красные директора», удержавшие и приумножившие свою власть, богатство и влияние в смутный пери- / од начала 1990-х годов, и колхозно-совхозные бароны.

Крайне несовершенный избирательный закон в сочетании со слабостью партий и растерянностью избирателей запрограммировали затяжные выборы — их пришлось проводить в два этапа, поскольку после первого тура в марте — апреле 1994 г. лишь 338 «народных избранников» смогли занять свои места в парламенте (победителем ' становился тот, кто набирал абсолютное большинство голосов на своем избирательном участке), а после второго, летнего, к ним добавились еще 52 депутата. Главными темами выборов в парламент были, конечно же, социально-экономический кризис, отношения с Россией и государственный статус русского языка.

Результатом первого этапа выборов стало преобладание в новом составе Верховной Рады «левых» партий, «беспартийных» красных директоров и аграрного лобби. Поначалу «левые» насчитывали 43 %

от общего количества депутатов, «правые» — 23 %, и так называемый «центр», представленный преимущественно беспартийными депутатами, — 33 %[52]. Пользуясь временным преимуществом, «левые» избрали спикером своего представителя Александра Мороза (171 голосом вместо полагающихся 226) и возглавили все наиболее важные профильные комитеты парламента.

После второго этапа выборов летом 1994 г. и осенних довыборов конфигурация политических сил в парламенте несколько изменилась (и продолжала меняться в дальнейшем из-за постоянных путешествий депутатов «центра» и части «левых» между фракциями). К февралю 1995 г. «левые» оставались наиболее многочисленной группой — около 41 %. Национал-демократы вместе с правыми партиями и депутатами удерживали около 25 % мест. Остальные депутаты и группы составили так называемый «центр», представленный мелкими региональными группами, входившими в союз с теми или иными силами в зависимости от своих текущих интересов. Наиболее крупными «беспартийными» фракциями в этот момент были «Центр» (8,2 %), «Единство», представлявшая Днепропетровскую и Запорожскую области (7,7 96), а точнее, зародыш будущего днепропетровского «клана», и «независимые» (7,2 %)[53]

Затянувшиеся перипетии парламентских выборов совпали с интригой президентских. К их началу рухнули надежды JI. Кравчука на то, что новый парламент откажется от идеи досрочных президентских выборов или по крайней мере отложит их. Знаменательно, что он сам неоднократно заявлял о своем нежелании выдвигаться на второй срок и зарегистрировал свою кандидатуру в самый последний момент — 11 мая 1994 г., предоставив в поддержку более 300 тыс. подписей. Его главный соперник — Л. Кучма (довольно легко получивший депутатский мандат на парламентских выборах) — также публично заявлял о нежелании участвовать в президентской гонке, объясняя его своими премьерскими разочарованиями и желанием заниматься «конкретными делами». Тем не менее он также выставил свою кандидатуру — опираясь на поддержку промышленно-предпринимательского лобби восточной и южной Украины и, как это ни парадоксально, коммунистов. Кроме двух главных претендентов, в выборах участвовали лидер социалистов А. Мороз, экономист В. Лановой, министр образования П. Таланчук, спикер парламента И. Плющ и В. Бабич — ни за одним из них не было ни мощного административного ресурса (как за Л. Кравчуком), ни серьезной финансовой поддержки, обеспеченной промышленно-директорским лобби юго-востока страны (как за Л. Кучмой). Их участие привело лишь к тому, что понадобился второй тур, в который вышли главные претенденты.

Первый тур вполне предсказуемо привел к лидерству в гонке Л. Кравчука — за него проголосовало 37,7 % избирателей. Л. Кучма занял второе место с 31,3 % и был настолько расстроен этим результатом, что даже, по сведениям его биографов, помышлял о снятии своей кандидатуры[54]. Уже в первом туре ему пришлось сполна познать неудобства соперничества с действующим президентом: украинские средства массовой информации, особенно телевидение, практически вели агитацию за Л. Кравчука, каждодневно освещая «деятельность главы государства» (а не кандидата в президенты). В выступлениях некоторых национал-демократов, беззаветно поддерживавших Л. Кравчука, его соперник представлялся как угроза независимости. Единственный телеканал «Гравис», принадлежавший одному из пионеров «дикого капитализма» Александру Волкову и поддерживавший Л. Кучму, был временно закрыт якобы за «пропаганду насилия и секса», рекламу алкоголя и табака (впрочем, Л. Кучма стал появляться на российских телеканалах, свободно транслируемых в Украине, например в передачах особенно популярного канала «Останкино»).

Разумеется, объектом «контрпропаганды» была и деятельность Л. Кучмы на посту премьера. Один из критиков, кандидат в депутаты на парламентских выборах, говорил: «Вы спрашиваете, почему мы довели экономику до такого состояния? Я вижу основную причину в том, что Кабинет министров населяют люди, не способные справляться со своими задачами. Это вина президента, парламента. Например, назначенный ими в премьер-министры господин Кучма не мог и, по мне, не сможет быть полезным сегодняшней Украине на этом посту»[55]. Этого решительного и принципиального критика звали Виктор Медведчук…

Нажим на соперника, с одной стороны, создавал образ гонимого властью реформатора и добавлял голоса, с другой — заставлял мобилизоваться команду, в которую Л. Кучма подобрал людей, хорошо ориентирующихся в ситуации, дающих ему объективную информацию, работоспособных и откровенно стремящихся к власти и влиянию. Она старательно и последовательно формировала в общественном сознании образ «пострадавшего за правду» крепкого хозяйственника, способного навести порядок в экономике, приструнить «жирных котов», нажившихся за счет народа, обеспечить гражданский мир в стране, дать специальные права русскому языку и культуре, упорядочить отношения с Россией и даже ввести двойное гражданство. Советники Л. Кучмы очень вовремя уловили социально-психологический фон в стране, особенно то обстоятельство, что в густонаселенных восточных и южных областях стандартная «государственническая» риторика, к которой привычно прибегал Л. Кравчук, не находит отклика, зато посулы «решить проблему» русского языка вызывали понятное сочувствие значительной части граждан, напуганных химерой «насильственной украинизации». К тому же подавляющему большинству населения было не до государственного строительства — его первоначальной задачей было удовлетворение базовых жизненных потребностей и элементарное выживание. Выполнение этой задачи становилось все более затруднительным, поэтому верили тому политику, который обещал быстрый и эффективный выход из кризиса.