Однажды в России, или Z cesku - z laskou - Властимил Петржела

Суть в том, что Петржела имел славу грозы президентов, генеральных менеджеров и прочих «надстоящих». По этой причине руководитель чешской сборной Властимил Коштял категорически не захотел его видеть на посту национальной сборной, когда та осталась без тренера накануне отборочного цикла Евро-2004. Объяснение босса тет-а-тет с Петржелой было уникальным: «Извини, мне не нужны постоянные скандалы в прессе».

Петржела привык говорить все, что думает и не стеснялся критиковать тех, кого считал нужным. Но именно этого Мутко и не знал. Рискну предположить, что в российском чемпионате такое себе даже представить было невозможно и даже порядком забытый пример Арсена Найденова не слишком уместен для сравнения с Петржелой. Когда одиозный тренер «жемчужины» цвел и пах в нашем футболе, российская высшая лига смутно напоминала профессиональное соревнование. Поначалу мы с Петржелой общались лишь по телефону. Впечатление диктатора или самодура Властимил не производил. Он был вежлив, мягок, располагал к себе, а главное, любил долго сам расспрашивать о клубе, в котором ему предстоит работать. Причем делал он это с такими своеобразными интонациями, как будто это не «страшный» тренер, а пенсионер, интересующийся условиями проживания в доме отдыха.

Жизнь быстро доказала обманчивость этого впечатления. Впервые металлические нотки зазвучали в голосе «пенсионера», когда речь пошла о приобретении чешской троицы - Мартина Горака, Радека Ширла и Павла Мареша. Властимил сразу же, как только ознакомился с составом вверенной ему команды, стал настаивать об этом усилении, да вот только понимание у Мутко нашел не сразу. В принципе, руководители клубов иногда должны немного «поломаться», прежде чем выполнить ту или иную просьбу тренера, особенно когда речь идет о приобретениях игроков. Это чтобы повысить уровень ответственности наставника за покупаемого игрока (в России это особенно актуально), и заодно обозначить, кто именно в доме хозяин. Но в данном случае сразу начали пробиваться ростки той проблемы, которая в итоге и столкнула в «Зените» президента и главного тренера. Виталий Леонтьевич часто прибегал в своей управленческой практике к общению по двойным стандартам. А поскольку он изначально ошибся, оценивая внешне покладистого и деликатного Власту, то и здесь пошел обычным путем. Тренер слышал: «Ты - абсолютный хозяин, можешь делать все, что ты хочешь». А на деле. На деле первая проблема возникла уже с Марешем. Президент попросил передать Властимилу (сам он разговаривал с ним только тогда, когда считал что-то совсем уж конфиденциальным), чтобы тот прислал в клуб что-то вроде заявления о том, что он, главный тренер, просить руководство клуба приобрести Ширла и Горака. Когда я набрал Петржелу, ответом на вполне обыденную фразу сначала было напряженное молчание.

- А Мареш? - наконец прорвало Властимила- Мне говорили, что возьмут всех, кого я захочу. Нужен Мареш! Без него ничего посылать и подписывать не буду. Объясните президенту, что. И снова пошел набор витиеватых примиряющих фраз, суть которых, впрочем, была неизменной - нужен Мареш, и все тут.

- Знаешь что?! Пошли его на. Он что здесь, диаспору чешскую развести решил?! - Мутко, когда я сообщил ему о позиции Петржелы, от возмущения не мог найти слов. Виталий Леонтьевич не привык, когда ему не подчинялись (впрочем, лебезящих перед ним людей он тоже не любил, но в глубине души). - Или у нас команда плохая? Эти люди, между прочим, выиграли серебряные медали! Он ведь еще и с командой-то не познакомился, чтобы так настойчиво просить купить этих.

Фейерверк президенту был необходим хотя бы ради имиджа, но, как человек умный, он прекрасно понимал бесполезность спора на старте отношений с Петржелой, и вопрос так или иначе был решен. Однако благодаря этому примеру стало ясно, что предупреждения чешских коллег имели под собой почву. В Петербург ехал никакой не курортник. Появился хозяин, которому, впрочем, только предстояло заявить о своих правах.

Как я уже говорил, когда я собирался в Россию, то имел довольно смутное о ней представление. Прежде всего в воспоминаниях остались, к сожалению негативные моменты, связанные с печально известными всему миру событиями 1968 года, когда Советские войска орудовали на нашей территории и, кажется, на веки вечные, до конца тех поколений заработали себе ярлык оккупантов. Так считает большинство старых людей в Чехии и по сей день. Я и сам помню то время, которое начисто поменяло сознание нашего народа. Сказать однозначно - все русские негодяи, потому что нас оккупировали я не мог, хотя ранее утро, когда я, подросток, проснулся дома, и мать дрожащим голосом сообщила о том, что по улицам ходят русские, вряд ли когда-нибудь забуду. Выглянул - точно, солдаты. Было неприятно, хотя бы потому что неожиданно и непривычно.

С тем временем останется много неприятных воспоминаний, это объективно стоит признать. Нет ничего приятного в том, что в твой дом, в крепость, где ты должен чувствовать себя в безопасности, кто-то вторгается без приглашения. Случались и страшные вещи, когда гибли люди. Русские вводили комендантский час, на улицах в определенные часы появляться было нельзя. Выходили трагические недоразумения, ведь солдаты имели право открывать огонь. Были жертвы, все об этом знали. И это было ненормально. Мягко говоря.

Русские солдаты были разными людьми. Самое главное - они были солдатами, которых послали непонятно куда и непонятно зачем. Они несли службу, развлекаясь при этом, в меру возможностей, способностей и склада характера. Распространенным делом было перевернуть в противоположные стороны таблички с указателями населенных пунктов. Уж не знаю, что в этом русские находили забавного. Лично у меня, впрочем, был лишь один негативный опыт общения с солдатами. Да и то считаю, что я легко отделался. Я ехал на велосипеде в соседний город, проезжал мимо поста. И тут один придурок, улыбаясь, наставил на меня автомат. Так, шутки ради. Те тридцать секунд, что я проезжал мимо, показались вечностью. Кто его знает, что у человека в голове. Выстрелит шалости ради - и привет! Пойдет под трибунал, не пойдет - мне то что уже до этого…

В остальном проблем с русскими у меня не возникало. В целом это были такие же люди, разве что выполняющие перед своим правительством какой-то странный долг. С кем-то даже можно было поговорить, кто-то сам был не рад, что оказался здесь. Но это были, повторяю, всего лишь мои ощущения. Таких как я в Чехословакии было целое море, и у каждого была своя жизненная история, быть может, куда более страшная и небезобидная, чем у 15-летнего Власты Петржелы.