Авария Джорджа Гарриса (сборник) - Алексей Азаров

– Вот те на! – удивился Беляев. – Американские законы и вдруг не касаются американцев!

– Я еще не кончил, – продолжал Пономаренко. – Другой вопрос. Нам в начальники дали немца, который, быть может, еще неделю назад стрелял в американцев или русских… Что это, результат ошибки, спешки?..

– Или не ошибка, не спешка? – вставил Джавадов.

– Как много вы уделяете внимания пустякам, – примирительно сказал Гаррис. – Война окончена, надо жить, а вас занимают пустяки.

– Пустяк? – Джавадов гневно стиснул челюсти. – За такой «пустяк» можно убить!

Гаррис не выдержал и, наконец, сбросил маску. Он встал и стукнул по столу кулаком.

– Хватит!

Поднялся и Пономаренко.

– То есть как, простите, хватит?

– Хватит! – заорал Гаррис. – Этот немец на американской службе. Зарубите это себе на носу. Он будет действовать от моего имени.

– Вот теперь понятно, – тихо проговорил Джавадов. – Люблю мужской разговор. И как мужчина мужчине скажу вам, господин генерал: подлец вы!

Гаррис шагнул вперед и рванул из кобуры пистолет.

– Вот-вот, – улыбнулся Пономаренко, закладывая за спину руки, – примерно так с нами разговаривали фашисты. Правда, они не ограничивались одними разговорами. Но ведь и вы не собираетесь кончить на этом?

Генерал оставил пистолет и с ненавистью оглядел лагерников.

– Вы все дурно воспитаны. И если бы я знал…

– То что, генерал?..

– Я бы не приехал сюда!

– Логично. Война окончена. Вам не угрожает теперь перспектива встречи с вооруженными фашистами. Больше того, теперь, видимо, они ваши друзья. Самое время поговорить о воспитанности советских людей! Кстати, беседу на эту волнующую тему вы уже начинали однажды…

– Вы злоупотребляете моим терпением. Когда-то оказали мне помощь…

– Жалею…

– Что-о?

– Жалею, что оказал вам помощь!

– И я жалею, – сказал Джавадов. – Тогда слепой был. Сейчас глаза открыты: фашиста видят!

– Молчать! – Гаррис оглянулся. Солдаты придвинулись к нему. – Я ухожу. Собирайтесь, Кент. Вам нечего делать в этой компании. Здесь слишком пахнет красными.

Кент пожал плечами и не тронулся с места.

– Жаль, но мы решили выбираться отсюда вместе. Мы так свыклись друг с другом. И потом, это не такой уж плохой запах, сэр!

Гаррис в бешенстве зашагал по подвалу. Он оказался у могилы и поставил на нее ногу.

– Тогда, – сказал генерал, – пеняйте на себя, Кент. Боюсь, что вы плохо кончите. И вы все берегитесь. Мы не прощаем подобных вещей.

Пономаренко подошел к Гаррису.

– Уберите ногу, генерал, – с угрозой сказал он. – Здесь похоронен сержант Советской Армии. Он спас вам жизнь!

12

Стэнхоп, стоя за спиной сидевшего в кресле Гарриса, хохотал, держась за бока, и голос его проникал далеко за пределы кабинета военного коменданта.

– Как, – восклицал он, – как вы сказали? Повторите!.. Нет, это было здорово! Держу пари, что вы выглядели там не менее глупо, чем сейчас здесь!

– Почему вам так весело? – проговорил Гаррис. – Лично я не вижу в этом ничего смешного.

Комендант был мрачен и сидел насупившись, не поднимая головы.

– Почему мне весело? – переспросил Стэнхоп. Он оборвал смех, обошел столик и уселся против генерала. – Вы хотите это знать, да? Что ж, извольте! Мне смешно, что наш доверенный и уважаемый человек оказался в положении щенка, которого больно отстегали и пинком вышвырнули за порог. Поджав хвост, щенок убрался восвояси, а теперь, повизгивая от обиды и боли, рассказывает, как дурно с ним обошлись!.. Разве это не смешно, Гаррис? Видимо, вы забыли, кого представляете. Забыли о великой стране, призванной диктовать свою волю всему живому на земле.

– Я до последнего волоса предан своей стране!

– Э, мы плюем на слова и требуем дел. А вы, вместо того чтобы действовать, и действовать решительно, струсили и позволили красным в том лагере орать о своих взглядах. Ох, любопытно будет взглянуть на этот район, если военный комендант Гаррис разведет в нем такие же порядки. Или вы думаете, что мы пришли сюда для того, чтобы помогать немецким коммунистам и Советам?.. Поймите же, Гаррис, я разглагольствую обо всем этом так горячо не из-за полдюжины каких-то каторжников. Дело вовсе не в них.

– В чем же оно? – спросил Гаррис.

– Я не теряю надежды вдолбить в голову военного коменданта, что он действовал как идиот. Дело в вас, Гаррис!

Комендант испуганно посмотрел на собеседника.

– Во мне?..

– Именно. Вы начинаете походить на тех простаков, которые хотят побороть коммунизм при помощи деклараций и речей, тогда как для этого есть только одно средство – сила!.. А вы вступили зачем-то в нелепую дискуссию с русскими. И они переиграли вас… Что касается этого Кента…

– Он-то и заварил всю кашу. Он и тот русский – Пономаренко.

– Что касается Кента, то о нем мы решим ночью.

– Но что делать с другими?

– Наградить за спасение американского полковника!.. Впрочем, не время шутить. Позаботьтесь о них, ведь вы не давали еще информации об этом лагере?

– Нет, он обнаружен только недавно.

– И отлично. Моя мысль вам ясна?

– Да…

На столе коротко звякнул междугородний телефон. Из штаба командующего сообщили, что высылают нарочного с пакетом особой важности. Говоривший хотел передать еще что-то, но в трубке щелкнуло и все смолкло. Гаррис с досадой швырнул ее на рычаг. Сегодня связь со штабом прерывалась уже третий раз.

– Я должен покинуть вас на некоторое время, – сказал генерал вставая.

– Отправляйтесь. Я бы все равно попросил вас оставить меня одного. На час мне нужен этот кабинет. Идите и пришлите мне капрала.

Вошедшему Динкеру Стэнхоп сказал:

– Скоро сюда придет мистер Кей и еще один человек. Вы знаете его – это майор Хилд из ОСС. Они будут сопровождать людей в штатском. Больше сюда никого не впускать.

Динкер ушел. А через полчаса дверь отворилась, и Кей ввел в кабинет четырех немцев. Пятый человек – майор Хилд – остался у дверей.

Немцы поклонились. Майор козырнул. Кей откашлялся и заговорил. Голос его звучал робко, почтительно. Можно было подумать, что перед Кеем не партнер по бизнесу Стэнхоп, а какое-то очень высокое начальство.

– Сэр, – сказал Кей, – это те люди, о которых я позволил себе просить вас. Отличные люди, сэр…

– Пусть они сядут, – сказал Стэнхоп, нисколько не удивляясь странному поведению Кея.

Немцы сели, но тотчас же поднялись, ибо Кей, наморщив лоб, провозгласил:

– Это, мистер Стэнхоп, джентльмены!

Не глядя на немцев, Стэнхоп несколько раз прошелся по кабинету. Остановившись перед Кеем, он спросил:

– Как имена этих людей?

– Адольф Шраде – горючее для реактивных двигателей, – доложил Кей, – Фриц Никербрунер – искусственный каучук и волокно, Гуго Бот и Эбергардт Шлихтинг – ядерная физика.

Стэнхоп выслушал это с непроницаемым видом.

– Знают ли эти люди, что как военные преступники – а именно такими являются ведущие инженеры нацистской индустрии – они подлежат суду военного трибунала?

– Нет, сэр, я не говорил им еще об этом.

– Напрасно, – строго сказал Стэнхоп. – Впрочем, я не могу особенно винить вас, Кей. До последней минуты мы надеялись…

Он не договорил и сокрушенно развел руками. Наступила пауза. Немцы, вытянув шеи, следили за американцем. Но тот словно не замечал их.

От имени инженеров заговорил Гуго Бот – мужчина лет шестидесяти, тучный, по-видимому, астматик.

– Герр Стэнхоп, – начал он, делая неожиданные остановки между словами, – спасаясь от армий русских, мы проделали путь, преисполненный горести и печали. Теперь все позади. Мы надеялись… и после этого – суд, военные преступники!.. Вы шутили, конечно. Письма, которые мы получали от наших американских друзей…

– Суд – не инициатива американцев, – сухо сказал Стэнхоп. – Его потребовали русские. И мы тут бессильны. Вот почему я ничем не могу порадовать вас. Боюсь, что вам предстоит обратный путь – на восток.

– Боже мой! – воскликнул Кей. – Но ведь там тюрьма, Сибирь!

– Нет, нет, только не это! – простонал Бот. – О, будь проклят этот обманщик Гитлер!

На лице Кея было написано огорчение и глубокое сострадание.

– Сэр, – робко сказал он, – неужели нет никакой возможности спасти этих людей?

Стэнхоп пожал плечами.

– Вы же знаете, Кей: союзнический долг перед русскими…

Встал Шлихтинг – молодой худощавый человек с гладко обритым черепом.

– Хорошо, – резко проговорил он, – я еду на восток, к русским. Но не с пустыми руками, а со своими записями, которые кое-что значат для тех, кто интересуется физикой атома!

– Вы не сделаете этого, Эбергардт! – воскликнул Гуго Бот.

– Сделаю! И они, уверяю вас, не станут резать курицу с золотыми яйцами.

– Сэр, – тихо сказал Кей, – а что, если они исчезнут?

Стэнхоп изобразил на своем лице удивление.

– Исчезнут, – повторил Кей. – На время этих людей в Германии не окажется. Ведь могут же они несколько лет прожить и работать в другой стране!