Grace. Автобиография - Майкл Робертс

Правительство еще не пришло в себя после «дела Профьюмо», как стулья под министрами затрещали под натиском молодежного бунта. Социальные барьеры рухнули; стало модным встречаться с нахальными парнями из Ист-Энда, а не с джентльменами из частных школ. Привилегии, титулы, деньги – это уже было не актуально, хотя обернулось благом для тех же мальчиков из Ист-Энда, которых я видела разъезжающими по городу на «Роллс-Ройсах» и «Бентли».

Все перевернулось с ног на голову. Мальчишки из рабочего класса оказались гораздо круче и веселее. Они стали нравиться женщинам. Я подружилась с фотографом Теренсом Донованом и его приятелями, Брайаном Даффи и Дэвидом Бэйли – вожаком этой троицы, – которые, безусловно, были самыми заметными фигурами в мире кокни.

У Донована была небольшая фотостудия в Найтсбридже напротив паба Bunch of Grapes («Виноградная гроздь»), и, когда я впервые пришла к нему на кастинг со своим портфолио, он сказал, что только что женился. Я удивленно спросила: «Тогда почему ты сидишь здесь, в студии?» – на что он ответил: «Мне по-прежнему нравится фотографировать хорошеньких девушек». Я обожала Терри. Он был веселым и взбалмошным, нагловато-развязным и в то же время очень мудрым. Уже став национальной знаменитостью, он заматерел, возмужал, всерьез занялся дзюдо. Он оставался моим близким другом до последнего дня своей жизни. На его похоронах Бэйли выступил с трогательной речью. В какой-то момент он сказал: «Всех нас, ребят из рабочих кварталов, объединяла любовь к девушке-аристократке», при этом повернулся и посмотрел прямо на принцессу Диану, которая была лучшей подругой вдовы Донована – неподражаемой ДиДи.

Я была немного влюблена и в Бэйли. Он как раз расстался со своей подружкой, известной моделью Джин Шримптон. Но у него был целый гарем красивых девушек, и он слыл весьма неразборчивым в связях. Про него так и говорили: «Дэвид Бэйли спит в бордЭЙле», и это служило нам предостережением. И все же он был таким стильно худощавым и, несомненно, привлекательным – даже симпатичнее, чем «битлы».

Вскоре агентство отправило меня в Париж для знакомства с Эйлин Форд, американской патронессой модельного бизнеса. Она приехала во Францию подписывать контракты с агентствами с целью расширить империю Фордов по всей Европе. Лучшие из лучших моделей были направлены на встречу с этой миниатюрной, но влиятельной и властной женщиной. Меня сопровождал мой агент.

Здесь я еще с природной формой бровей – победительница конкурса моделей британского Vogue. Фото: Норман Паркинсон, 1959. Из архива Нормана Паркинсона © Norman Parkinson Limited. Из архива Vogue © The Condé Nast Publications Ltd.

Ранняя работа для британского Vogue. Фото: Фрэнк Хорват, 1960. Из архива Vogue © The Condé Nast Publications Ltd.

С ребятами из «кружка Челси» в британском Vogue. Фото: Фрэнк Хорват, 1960.

С головы до ног «от-кутюр». Съемка для британского Harper’s Bazaar. Фото: Ричард Дормер, 1962. Из архива Harper’s Bazaar, Великобритания.

На обложке британского Harper’s Bazaar. Фото: Ричард Дормер, 1962. Из архива Harper’s Bazaar, Великобритания.

Моя первая обложка в британском Vogue. Фото: Питер Карапетян, 1962. Из архива Vogue © The Condé Nast Publications Ltd.

Изображаю модную мамочку для британского Vogue. Фото: Фрэнсис МакЛафлин-Гилл, 1962. Из архива Vogue © The Condé Nast Publications Ltd.

В образе аристократки для британского Vogue. Фото: Хельмут Ньютон, 1964. Из архива Vogue © The Condé Nast Publications Ltd.

В парижском хаммаме для журнала Mademoiselle, с новой стрижкой от Видала Сассуна. Фото: Марк Испар, 1965.

Подмигиваю на обложке тысячного выпуска французского Elle. Фото: Фоули Элиа, 1965. Из архива журнала Elle, Франция.

Футуристический образ в журнале Queen. Фото: Марк Испар, 1967.

Когда я вошла в комнату, первое, что она спросила, – почему я не ношу утягивающий пояс и бесшовный бюстгальтер. Потом она сказала, что в любом случае для подиума я не гожусь. Чтобы проверить, как я буду выглядеть на фэшн-фотографиях, она лично подошла ко мне с пинцетом и проредила мне брови (они у меня были тяжеловаты), выгнув их тонкой дугой – только чтобы потом объявить непригодной и в качестве фотомодели. Черт возьми, у меня был рост 175 см, талия 46 см, грудь и бедра 84 см, длинные ноги… И меня любил Vogue. Неужели я была так безнадежна?

В лондонском агентстве по крайней мере признавали, что у меня роскошные волосы. Меня направили к знаменитому парикмахеру 1950-х годов, Тизи-Уизи, который уже успел засветиться в эпизодах нескольких британских фильмов и запомнился всем своими щеголеватыми усиками. Его настоящее имя было Раймонд. Он сказал, что сделает меня неподражаемой. В какой-то степени ему это удалось: он осветлил мои волосы до белизны, по бокам остриг коротко, а сзади оставил длинными, отчего я стала какой-то старомодной и кривобокой. Это было ужасно. С такой стрижкой меня отправили к Сноудону (Энтони Армстронг-Джоунсу, светскому фотографу и жениху принцессы Маргарет), чтобы сделать несколько пробных снимков. После этого Тизи-Уизи снова перекрасил мои волосы – на этот раз в рыжий, в результате чего я стала выглядеть еще хуже, чем раньше. Волосы начали выпадать, и пришлось подстричь их совсем коротко, чтобы избавиться от жуткого цвета. Вырвавшись из лап Тизи-Уизи, я обратилась к Видалу Сассуну на Бонд-стрит, и это было лучшее решение в моей жизни.

Видал был мальчиком из Ист-Энда и воспитывался в сиротском приюте, откуда постоянно сбегал. Он получил образование в кибуце и позже оплачивал услуги специалиста по технике речи, чтобы избавиться от малопонятного акцента кокни. К моменту нашего знакомства он уже преобразился в стильного парикмахера с аккуратной стрижкой, ходил в начищенных туфлях и безупречном костюме а-ля Beatles и недавно открыл собственный салон – модный и вызывающе яркий, с большими зеркальными окнами, чтобы прохожие с улицы видели, как работают с клиентом (что поначалу многих шокировало). Он нанял на работу грубоватых парней, которые после стрижки приглашали клиенток на второй этаж и там пытались их раздеть.

В пятидесятые годы парикмахеры в массе своей были геями. Видал покончил с этим. Он приглашал на работу стильных молодых людей вроде Леонарда и Рафаэля, который был таким наглецом, что уже через минуту после приветствия норовил залезть вам под юбку.