Команда скелетов (сборник рассказов) - Стивен Кинг

Через несколько мгновений отошло еще несколько досок, сиденье треснуло, и он очутился в заполняющей лодку воде и был ошарашен тем, насколько она холодна. Он попытался встать на колени, безнадежно повторяя

Про себя: Питер не должен видеть этого, он не должен видеть, как его отец тонет у него прямо на глазах, ты должен плыть, барахтайся по-собачьи, но делай, делай что-нибудь…

Раздался еще один оглушительный треск – почти взрыв – и он оказался в воде и поплыл к берегу так, как ему никогда в жизни еще не доводилось плыть… и берег оказался удивительно близко. Через минуту он уже стоял по грудь в воде, не далее пяти ярдов от берега.

Питер бросился к нему с вытянутыми руками, крича, плача и смеясь. Хэл двинулся к нему и потерял равновесие. Питер, по грудь в воде, тоже пошатнулся.

Он схватились друг за друга.

Дыхание Хэла прерывалось, и тем не менее он поднял мальчика на руки и понес его к берегу. Там они оба растянулись на песке, часто и глубоко дыша.

– Папочка? Ее больше нет? Этой проклятой обезьяны?

– Да, я думаю, ее больше нет. И теперь уже навсегда. Лодка раскололась. Она прямо… распалась под тобой.

Хэл посмотрел на медленно дрейфующие доски футах в сорока от берега. Они ничем не напоминали крепко сделанную лодку, которую он вытащил из сарая.

– Теперь все в порядке, – сказал Хэл, приподнимаясь на локтях. Он закрыл глаза и позволил солнцу высушить лицо.

– Ты видел облако? – прошептал Питер.

– Да. Но теперь я его не вижу. А ты?

Они посмотрели на небо. Повсюду виднелись крохотные белые облачка, но большого черного облака нигде не было видно. Оно исчезло.

Хэл помог Питеру подняться.

– Там в доме должны быть полотенца. Пошли. – Но он задержался и взглянул на сына. – С ума сошел, зачем ты бросился в воду?

Питер серьезно посмотрел на отца.

– Ты был очень храбрым, папочка.

– Ты думаешь? – Мысль о собственной храбрости никогда не приходила ему в голову. Только страх. Страх был слишком сильным, чтобы разглядеть за ним что-то еще. Если это что-то еще там вообще существовало. – Пошли, Питер.

– Что мы скажем мамочке?

– Не знаю, дружище. Мы что-нибудь придумаем.

Он задержался еще на мгновение, глядя на плавающие по воде доски. Озеро успокоилось, на поверхности была лишь мелкая сверкающая рябь. Внезапно Хэл подумал об отдыхающих, которых он даже и не знает. Возможно, мужчина со своим сыном, ловящие большую рыбину. Попалась, папочка! – вскрикивает мальчик. Давай-ка вытащим ее и посмотрим, – говорит отец, и вот, из глубины, со свисающими с тарелок водорослями, усмехаясь своей жуткой, подзадоривающей усмешкой… обезьяна.

Он поежился – но в конце концов все это только могло бы случиться.

– Пошли, – еще раз сказал он Питеру, и они отправились по дорожке через пылающие октябрьские рощи по направлению к дому.

ИЗ ГАЗЕТЫ «БРИДЖТОН НЬЮС»

24 октября 1980 года

ЗАГАДКА МАССОВОЙ ГИБЕЛИ РЫБЫ

Бетси Мориарти

СОТНИ мертвых рыб, плавающих кверху брюхом, были найдены на Кристальном озере неподалеку от города Каско в самом конце прошлой недели. По-видимому, огромное большинство этих рыб погибли в окрестностях Охотничьего мыса, хотя существующие в озере течения и не позволяют с точностью определить место гибели рыбы. Среди дохлых рыб были все, обычно встречающиеся в этой местности сорта – щука, карп, коричневая и радужная форель. Был даже найден один пресноводный лосось. Официальные лица заявили о том, что происшедшее остается для них загадкой…

ВСЕМОГУЩИЙ ТЕКСТ-ПРОЦЕССОР

На первый взгляд компьютер напоминал текст-процессор «Wang»: по крайней мере клавиатура и корпус были от «Wang”-а. Присмотревшись же внимательнее, Ричард Хагстром заметил, что корпус расколот надвое (и при этом не очень аккуратно – похоже, его пилили ножовкой), чтобы впихнуть чуть большую размером лучевую трубку от IBM. А вместо гибких архивных дисков этот уродец комплектовался пластинками, твердыми как “сорокапятки», которые Ричард слушал в детстве.

– Боже, что это такое? – спросила Лина, увидев, как он и мистер Нордхоф по частям перетаскивают машину в кабинет Ричарда. Мистер Нордхоф жил рядом с семьей брата Ричарда: Роджером, Белиндой и их сыном Джонатаном.

– Это Джон сделал, – сказал Ричард. – Мистер Нордхоф говорит, что это для меня. Похоже, это текст-процессор.

– Он самый, – сказал Нордхоф. Ему перевалило за шестьдесят, и дышал Нордхоф с трудом. – Джон его именно так и называл, бедный парень... Может, мы поставим эту штуку на минутку, мистер Хагстром? Я совсем выдохся.

– Конечно, – сказал Ричард и позвал сына, терзавшего электрогитару в комнате на первом этаже, о чем свидетельствовали весьма немелодичные аккорды. Отделывая эту комнату, Ричард планировал ее как гостиную, но сын вскоре устроил там зал для репетиций.

– Сет! – крикнул он. – Иди помоги мне!

Сет продолжал бренчать. Ричард взглянул на мистера Нордхофа и пожал плечами, испытывая стыд за сына и не в силах этого скрыть. Нордхоф пожал плечами в ответ, как будто хотел сказать: «Дети... Разве можно в наш век ждать от них чего-то хорошего?» Хотя оба знали, что от Джона, бедного Джона Хагстрома, погибшего сына его ненормального брата, можно было ждать только хорошее.

– Спасибо за помощь, – сказал Ричард.

– А куда еще девать время старому человеку? – пожал плечами Нордхоф. – Хоть это я могу сделать для Джонни. Знаете, он иногда бесплатно косил мою лужайку. Я пробовал давать ему денег, но он отказывался. Замечательный парень. – Нордхоф все еще не мог отдышаться. – Можно мне стакан воды, мистер Хагстром?

– Конечно. – Он сам налил воды, когда увидел, что жена даже не поднялась из-за кухонного стола, где она читала что-то кровожадное в мягкой обложке и ела пирожные.

– Сет! – закричал он снова. – Иди сюда и помоги нам.

Не обращая внимания на отца, Сет продолжал извлекать режущие слух аккорды из гитары, за которую Ричард до сих пор выплачивал деньги.

Он предложил Нордхофу остаться на ужин, но тот вежливо отказался. Ричард кивнул, снова смутившись но на этот раз скрывая свое смущение, быть может, немного лучше. "Ты неплохой парень, Ричард, но семейка тебе

Досталась, не дай бог!" – сказал как-то его друг Берни Эпштейн, и Ричард тогда только покачал головой, испытывая такое же смущение, как сейчас. Он действительно был «неплохим парнем». И тем не менее вот что ему досталось: толстая сварливая жена, уверенная, что все хорошее в жизни прошло мимо нее и что она «поставила не на ту лошадь» (этого, впрочем, она никогда не произносила вслух), и необщительный пятнадцатилетний сын, делающий весьма посредственные успехи в той же школе, где преподавал Ричард. Сын, который утром, днем и ночью (в основном ночью) извлекает из гитары какие-то дикие звуки и считает, что в жизни ему этого как-нибудь хватит.

– Как насчет пива? – спросил Ричард. Ему не хотелось отпускать Нордхофа сразу – он надеялся услышать что-нибудь еще о Джоне.

– Пиво будет в самый раз, – ответил Нордхоф, и Ричард благодарно кивнул.

– Отлично, – сказал он и направился на кухню прихватить пару бутылок «Будвайзера».

Кабинетом ему служило маленькое, похожее на сарай, строение, стоявшее отдельно от дома. Как и гостиную, Ричард отделал ее сам. Но в отличие от гостиной это место он считал действительно своим. Место, где можно скрыться от женщины, ставшей ему совершенно чужой, и такого же чужого рожденного ею сына.

Лина, разумеется, неодобрительно отнеслась к тому, что у него появился свой угол, но помешать ему никак не могла, и это стало одной из немногочисленных побед Ричарда. Он сознавал, что в некотором смысле Лина «поставила не на ту лошадь»: поженившись пятнадцать лет назад, они даже не сомневались, что он вот-вот начнет писать блестящие романы, которые принесут много денег, и скоро они станут разъезжать в «мерседесах». Но единственный его опубликованный роман денег не принес, а критики не замедлили отметить, что к «блестящим» его тоже отнести нельзя. Лина встала на сторону критиков, и с этого началось их отдаление.

Работа в школе, которую они когда-то считали лишь ступенькой на пути к славе, известности и богатству, уже в течение пятнадцати лет служила основным источником дохода – чертовски длинная ступенька, как Ричард порой думал. Но все же он не оставлял свою мечту. Он писал рассказы, иногда статьи и вообще был на хорошем счету в Писательской гильдии. Своей пишущей машинкой Ричард зарабатывал до 5000 долларов в год, и, как бы Лина ни ворчала, он заслуживал своего собственного кабинета, тем более что сама она работать отказывалась.

– Уютное местечко, – сказал Нордхоф, окидывая взглядом маленькую комнатку с набором разнообразных старомодных снимков на стенах.

Дисплей беспородного текст-процессора разместился на столе поверх самого процессорного блока. Старенькую электрическую пишущую машинку «Оливетти» Ричард временно поставил на один из картотечных шкафов.