Обыкновенная мемба - Виталий Мелентьев

Валя вздохнула и открыла глаза. Мирно и покойно лучились нездешним светом потолок и стены. Нарушая все законы, во всех восьми углах комнаты сумрака не было. Наоборот, свет там казался ярче, чем в других местах. Валя хотела было разгадать эту загадку, но сразу же вспомнила, где она, как она сюда попала, и ей очень захотелось плакать. Но зареветь — значит уронить себя в глазах мальчишек, и она сдержалась.

А уж когда она подумала о мальчишках, то, конечно, вспомнила нахального Андрея и сейчас же поклялась, что она его, во-первых, всегда будет презирать, во-вторых, она ему отомстит, а в-третьих… но ей опять захотелось заплакать, и она опять сдержалась. Только этого недоставало — реветь из-за какого-то дурака и задаваки, который воображает из себя… как не знаю что…

Она нахмурилась, решительно сцепила зубы, потому что она была волевой девочкой, и решила, что теперь никогда даже не взглянет на Андрея. Пусть вытворяет все, что взбредет в его шальную голову, а она будет сдержанной и безразличной. И как уж тут получилось, она и сама не знает, но только она нечаянно посмотрела на ту кровать, где должен был спать Андрей. Но Андрея на кровати не было.

Стараясь не ворочаться, Валя осмотрела комнату, увидела приставленный к открытой двери стул и все поняла: Андрей сбежал! Только после этого она увидела сладко посапывающего Виктора и возмутилась:

— Спит себе, и горя ему мало! Хорош командир!

Она вскочила и с трудом растолкала Виктора — ведь он выпил и свою, и Андрееву кружки молока с легким снотворным.

Не поднимая век, Виктор спросил:

— Что случилось?

— Андрей сбежал!

Виктор с трудом поднял веки, зевнул и усмехнулся:

— Куда он мог сбежать? В другую галактику?

— Понимаешь, его нет в комнате. А дверь открыта. Ты же командир!

— Ну и что, что командир? — спросил Виктор, покачиваясь. — Вот появится — наложу на него взыскание.

— Ну ты пойми, пойми!.. Ведь здешние говорили, что тут не тот воздух… Он же может задохнуться.

Виктор сразу посерьезнел и проснулся. Он внимательно огляделся, увидел открытые двери, пустую постель Андрея и опять усмехнулся:

— Успокойся и спи!

— Я не понимаю, как ты можешь!.. — возмутилась Валя.

— Вот чудачка! Дверь открыта? Открыта. Значит, этот воздух и сюда проходит. А мы с тобой — ничего, не задыхаемся. Костюма Андреева нет? Нет. Значит, если даже воздух ему вреден, так он же не окончательный дурак, а я, между прочим, знаю, что Антонов умный человек и наверняка поднял капюшон и знакомится с этой… самой… Мёмбой.

— С чем, с чем? — насторожилась Валя.

— С Мёмбой. Планетой, на которую мы сели. Поняла? Спи!

Виктор опять улегся, повозился и засопел — мерно и сосредоточенно. Валя не могла даже возмутиться как следует. Она походила по комнате, заглянула в дверь и подумала: «А я что? Хуже Антонова?» Натянула капюшон и вышла за стальные двери, так же, как и Андрей, полюбовалась непонятными деревьями и разноцветными травами и по голубой тропинке пошла к красному тротуару. Здесь она постояла и подумала, куда же идти дальше, повернула налево и вскоре увидела доильню, к которой бежала какая-то девчонка в короткой юбке. Из-под юбки, на оранжевом солнце, весело вспыхивали солнечными зайчиками, словно хромированные, стройные ноги. Темно-рыжие пышные волосы отсвечивали старинным самоварным блеском.

Девчонка конечно же успевала смотреть не только перед собой, но и по сторонам и, увидев Валю, остановилась как вкопанная, потом осторожно, бочком приблизилась к ней и довольно долго рассматривала ее широко открытыми, очень голубыми глазами. Потом она улыбнулась и закричала:

— Ой! Ты же с другой планеты! Ты парень или девочка? Мы же видели вас по телевизору.

Потом они разговаривали точно так же, как разговаривал Крайс с Андреем. Во время этого разговора выяснилось, что девчонка, которую звали Пепа, очень спешит, потому что на ее поле поехал знакомый мальчишка, с которым она, к сожалению, вместе работает…

— А ты же знаешь, что на мальчишек ни в чем полагаться нельзя. У них вечные заскоки. И я убеждена, что он опять что-нибудь напутает. Ими постоянно нужно руководить.

Валя услышала и в голосе девочки, и в смысле этих ее слов нечто очень знакомое и совершенно понятное. Такое, словно она просто встретилась со знакомой из соседнего класса, с которой раньше не очень дружила, но все-таки была в хороших отношениях. Поэтому Валя быстро согласилась поехать вместе с Пепой на поле. Пока они седлали лятуев, пока Валя училась садиться на лятуя, слезать с него и управлять им, они успели обсудить сотни вопросов, в том числе и разницу между системами обучения на Земле и Мёмбе.

Потом они поскакали по полевой дорожке к маленькому садовому домику на поле. Скакать было страшно, интересно и весело. Пепа сразу же показалась настоящей подружкой, с которой они просто отстали от своего отряда, ушедшего из пионерского лагеря пропалывать морковь на совхозном поле. И вот теперь они догоняли отряд и страшно беспокоились, что мальчишки натворят, там или по дороге, что-нибудь такое, из-за чего придется краснеть на линейке. Правда, Валя чувствовала, что дело тут не только в том, что натворят мальчишки, а и в несколько ином… Но ведь есть же вещи, о которых не говорят.

Пока Валя путешествовала, Виктор беззаботно сопел на своей кровати и не слышал, как в комнату вошли уже знакомые три блестящие женщины. Они почти с ужасом посмотрели на приоткрытую, с приставленным стулом дверь, пощупали две пустых кровати и уставились на спящего Виктора, у которого от сладости в уголках губ появилась блестящая полоска. Женщины с тревогой переглянулись.

— Они умудрились сбежать! — всплеснула руками одна.

— Это ужасно!.. Они же не приспособлены ни к нашему воздуху, ни к нашим бактериям! — бессильно уронила руки вторая.

И только третья, самая красивая, спокойно скрестила руки на высокой груди и улыбнулась с некоторой долей превосходства:

— Полагаю, что ничего страшного не произошло.

— Но они же убежали в мир! — сказала одна, и на глазах у нее от жалости навернулись слезы.

— Этого нам не простит вся Мёмба… — заплакала вторая.

— Послушайте, если у них хватило ума найти секретную кнопку, найти замок в стальной двери и открыть его, найти дорогу и по этой дороге куда-то удрать, я считаю, что у них хватит ума и надеть капюшоны. А потом, не такая уж большая разница в составе воздуха. Последние данные показали…

— Но микробы?

— А вирусы?!

— Но ведь надо же им привыкать… — неуверенно сказала самая красивая. — В конце концов, они же люди. Мы же вот привыкли к Мёмбе и даже сменили окраску кожи.

— А вдруг они что-нибудь натворят?

— Это же дети…

Третья женщина осмотрела комнату, Виктора и улыбнулась:

— Мне кажется, что сбежали девочка и мальчик.

— Тем более!

— Вот это-то и опасно. У них ведь разные организмы…

— Как раз наоборот. Когда сбегают мальчик и девочка, ничего страшного не происходит. — И, сделав царственно-останавливающий жест рукой, пояснила: — Девочка всегда остановит мальчика от слишком опрометчивых поступков, а мальчик не даст проявиться слишком уж большой девчоночьей осторожности. Так что не нужно волноваться.

Все трое несколько успокоились и расселись на стульях вокруг стола. Помолчали. Потом самая серьезная женщина сказала:

— Ну что за дети пошли! В наше время…

— Да… Они все больше и больше думают о себе и совершенно не думают о нас, взрослых.

Самая красивая женщина опять засмеялась:

— Ничего страшного — дети как дети. Посиди в этой тюрьме, когда за ее стенами неизведанный, огромный мир… Я бы тоже наверняка сбежала.

— Ну вот один же не сбежал, — сказала самая серьезная женщина и указала на Виктора, который спал, даже не ворочаясь.

— Видимо, у них разная степень сознательности и ответственности, — вздохнула вторая.

— Разумеется! На всем белом свете во всех галактиках вы не найдете ни одной пары совершенно похожих друг на друга людей. Потому они и люди! — Серебристая женщина посмотрела на Виктора с мягкой, теплой улыбкой. — Мне кажется, что этот больше устал, чем остальные. Может быть, он даже был командиром во время их необыкновенного полета — у него строгое, волевое лицо. А может быть, наоборот — он просто выпил два стакана молока, а не один. И снотворное на него подействовало сильнее, чем на остальных.

— Но ведь им давалось по одному стакану молока, — строго, тоном вредной учительницы сказала самая серьезная.

— Ну и что? Они же дети… Да и взрослые… Одни любят одно, другие — другое. Вот и…

— Как бы то ни было, а нам нужно немедленно поставить на ноги всю округу и разыскать ребят.

— Зачем сразу поднимать тревогу? — удивилась самая красивая. — Ведь нам прежде всего следует изучить их поведение. А для этого вначале нужно установить, где они сейчас находятся.

Она ушла, и пока две другие женщины вполголоса спорили между собой, вернее, даже не спорили, а упрекали друг друга и ушедшую, Виктор проснулся. Он посмотрел на сидящих, осмотрел все восемь углов комнаты и вздохнул. Обе женщины покосились на него, а Виктор сел на кровати и вежливо поздоровался.