Хромой пеликан - Александр Аннин

А понадобилось – так и сына в духовную семинарию пристроили. Потом добились распределения не в какой-нибудь захолустный полуразрушенный монастырь, рядовым иеромонахом, а сюда, в родной город, к отцу. Сразу – настоятелем храма.

С чего это вдруг такая запоздалая поддержка провалившегося в тартарары бывшего сослуживца? Да все дело в том, что Мокеев-старший прекратил маячить перед глазами, тщетно взывая к восстановлению справедливости. Перестал навязывать приятелям-дипломатам свое опасное для их карьеры общество, канючить, просить помочь устроиться на любую должность – хоть в Кот-д'Ивуаре, хоть во Французской Гвиане. Превратился из сомнительного друга в далекого и безвредного изгоя.

– Тебя не было всю ночь, батя.

Спина Валентина Николаевича напряглась.

– Что на этот раз? – продолжал Геннадий. – Преферанс, покер? Штосс, баккара?

– А, надоело все…

– Ой ли?

Мокеев-старший тщательно перемешивал жарево.

– Всю ночь рубились в очко. Шикарно рубились, сынок.

Геннадий помолчал, счастливо улыбаясь.

– А у меня сегодня, батя, случилась великая нечаянная радость.

– Вот как?

– Угу. Одна богатая вдова пожертвовала фантастические деньги. Завтра престольный праздник, а послезавтра нанимаю рабочих, закупаю стройматериалы… Иконостас вот хочу заказать.

Валентин Николаевич выключил плиту, повернулся к Геннадию.

– Поздравляю, сынок. И с праздником, и с деньгами. Ах, сынок, знал бы ты, сколько я выиграл за ночь! Любо-дорого… Если мне отдадут мой выигрыш, обязательно помогу тебе.

– Похвальное решение, – кивнул иеромонах.

– Да уж… Я ведь, пойми, не ради наживы играю, а ради острых ощущений. Но мне не отдадут такие деньжищи. А я не бандит, чтобы долги выколачивать. К тому же у человека просто нет возможности со мной расплатиться.

Валентин Николаевич загремел тарелками, а Геннадий, напевая «Да воскреснет Бог», направился в свою комнату.

Глава пятнадцатая

Там он на ходу включил телевизор, вытянул из шкафа домашние спортивные штаны. И замер, глядя на экран, успев просунуть в штанину только левую ногу.

Там, в телевизоре, стандартная фифа-журналистка, а может, ведущая программы, беседовала с кем-то удивительно знакомым.

– И все-таки, Виктор Петрович, – допытывалась ведущая, – в чем секрет столь грандиозных успехов вашего концерна на российском и международном рынке? В чем причина вашего авторитета у нас и за рубежом?

Медальный лик вчерашнего мужика из пивного бара заполнил собой весь экран. Казалось, Виктор Петрович смотрит прямо в глаза Геннадия и обращается непосредственно к нему:

– Причина успехов проста – деловая порядочность. Я всегда выполняю свои обязательства. Любой ценой. Еще ни разу не было случая, чтобы я не сдержал данное мною слово. И не будет.

Внизу экрана появилась бегущая строка: ОАО «КОНЦЕРН «ЕВРАЗИЯ-ТРАСТ». И – длинный ряд контактных телефонов…

Геннадий, путаясь в штанах и едва не упав, кинулся к столу, схватил ручку и принялся прямо на скатерти записывать номера телефонов.

Между тем картинка на экране резко сменилась, и теперь на Геннадия смотрел уже не Виктор Петрович, а холеный милицейский капитан. Значит, интервью с магнатом прервали для экстренного выпуска местного телевидения, машинально подумал иеромонах.

Он снял трубку допотопного телефонного аппарата и принялся накручивать диск, сверяясь с номером на скатерти.

Милицейский капитан, лицо которого Геннадий смутно помнил (кажется, тот пару раз приходил на литургию), читал с экрана по бумажке:

– Как уже сообщалось, с наступлением полнолуния в нашем городе вновь активизировался серийный убийца – маньяк. Позапрошлой ночью он зверски зарезал известного в нашем городе детского шахматного тренера Леонида Пилишека.

На экране возникло широкое, складчатое лицо женоподобного Ябы, и Геннадий мельком взглянул на прижизненное фото жертвы. Мокеев-младший уже дважды пытался набрать номер концерна «Евразия-Траст», но от волнения его палец срывался на пятой-шестой цифре.

– Святые угодники! – прошептал иеромонах и принялся тщательнее крутить пластмассовый диск.

Занято!

На экране снова был разъевшийся капитан милиции:

– Таким образом, серийный убийца изменил своему прежнему принципу подбора жертв, своему, так сказать, преступному кредо, ведь вплоть до убийства тренера Пилишека маньяк охотился исключительно на курящих женщин среднего возраста. Столь необъяснимая перемена в поведении серийного убийцы вызывает споры среди психиатров, привлеченных к расследованию убийств…

– Тоже мне, загадка, – пробормотал Геннадий, вновь набирая заветный номер. – Просто ошибся в темноте, обознался. Принял этого тренера за толстую курящую бабу.

В трубке плыли нескончаемые длинные гудки.

– Еще более страшная трагедия произошла минувшей ночью, – продолжал капитан, и Мокеев-младший невольно поднял глаза на экран. – Неизвестный правоохранительным органам маньяк убил в разных частях города двух женщин – сорока двух и сорока четырех лет.

И снова – фотографии несчастных жертв.

– Экспертиза установила, что, судя по характеру ранений, все аналогичные убийства в городе совершены при помощи армейского штык-ножа. И, как в прошлых случаях, на месте обоих преступлений обнаружены детские маски. Вот они.

Капитан поднял со стола и продемонстрировал зрителям маску медвежонка и кота.

– Согласно проведенным анализам, этим маскам больше пятнадцати лет. В настоящее время они не производятся и в продаже отсутствуют. У следствия уже десять подобных масок, ровно по числу совершенных маньяком убийств. Одиннадцатая маска, самая первая, была найдена на месте убийства антилопы. Можно предположить, что маньяк – человек в возрасте от двадцати до тридцати лет. Видимо, серийный убийца хранил с детства целую коллекцию масок.

Геннадий поразился, насколько зловеще смотрелись в милицейских руках безобидные, веселые звериные мордашки. Но в этот момент на другом конце провода наконец-то сняли трубку, Геннадий поспешно схватил пульт и отключил телевизор.

– «Евразия-Траст», – пробубнил в ухо иеромонаха грубый мужской голос.

– Будьте добры, соедините меня с Виктором Петровичем, – как можно уверенней сказал Геннадий и осознал, что подобная просьба прозвучала по меньшей мере глупо – уже одиннадцатый час вечера, президента концерна просто не может быть в офисе…

– Босса нет в офисе, – подтвердил несложную догадку Мокеева-младшего невидимый собеседник. – Оставить сообщение?

– Гм… – Геннадий прокашлялся, голос его стал одновременно и требовательным, и молящим. – Соедините с квартирой, виллой, машиной… Это срочно, понимаете?

– Я из службы безопасности, – скучно ответствовал грубый. – И в мои полномочия не входит…

– Передайте Виктору Петровичу, что звонит Геннадий, – зачастил иеромонах. – С которым он вчера заключил очень крупную сделку.

На том конце помолчали – видимо, охранник пребывал в нерешительности.

– Ждите у аппарата, – наконец буркнуло в трубке.

Глава шестнадцатая

Огромный бассейн под открытым небом имел форму изогнутой фасолины, и мириады красных, синих, зеленых и желтых огоньков подсвечивали толщу воды, соперничая с высыпавшими на черном небосклоне звездами.

В бассейне плескалась обнаженная наяда. Почему же, собственно говоря, не русалка? Да потому, что с ногами у девушки было все в порядке: длинные и стройные, они лениво перебирали воду, наяда плавно крутилась вокруг своей оси, затем легким движением ныряла, и шлейф ее белокурых волос, пронзенный разноцветными лучами фонариков, смотрелся словно тончайшие, диковинные морские водоросли.

Виктор Петрович, в махровом халате и с бокалом мартини в руке, блаженно развалился в плетеном кресле-качалке. Созерцание плавающей в бассейне наяды было не столько возбуждающим, сколько умиротворяющим и возвышенным. Трудный день позади, дочка Юлечка сладко спит в своей комнате где-то в глубине огромной виллы…

Недавний развод с женой свершился почти безболезненно: стороны быстренько пришли ко взаимному удовлетворению. Как говорится, деньги не боги, но делают большие помоги. В результате единственная дочка Юлечка, самое любимое на свете существо, осталась с Виктором Петровичем.

Нанимая Ирину в качестве воспитательницы, Виктор Петрович, конечно же, подразумевал, что с ее стороны он получит нечто большее, нежели простое исполнение обязанностей по присмотру за девочкой. А чтобы Ирина не чувствовала себя содержанкой, президент концерна «Евразия-Траст» определил ей такой оклад воспитательницы, которому позавидовали бы иные бизнесмены.

И надо же! С первых же дней Ирина с Юлечкой нашли общий язык и подружились, словно родные мама и дочка. Впрочем, некорректное сравнение: родная мать относилась к ребенку, как к тягостной, неизбежной обузе, называла девочку «наказаньем Господним» и досаждала Виктору Петровичу нудными просьбами нанять воспитательницу. Чушь какая! Это при живойто матери…