Исчезая с рассветом - Павел Георгиевич Козлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Скажи-ка мне, Ханси, – спрашивал Бард у капитана наемников на дневном привале в первый день их странствия. – Так кто же наша таинственная спутница, что не показывается из своего вагончика с самого отъезда?
– Вы менестрели ни одной юбки не пропускаете, – отмахнулся тот, кого звали Ханси, смугловатый и немного грузный мужчина среднего возраста и неясного происхождения. – Я здесь не дольше твоего, Бард. Откуда мне знать, что это за важная особа?
– Видимо, дама действительно не из простых, – Бард кивнул в сторону угрюмого вида сухонького мужчины преклонных лет, сновавшего между вагонами с брезгливо-возмущенной физиономией. – Чванливости ее слуги хватит и на тысячу королей.
Ханси скривился.
– У хороших господ таких слуг не бывает, уж поверь старому воину.
– Необщительный? – понимающе покивал Бард.
– Необщительный? – оскалился Ханси. – Да он ведет себя так, как будто его госпожа – наместница всех богов на земле, а сам он – как минимум ее правая рука. Хочешь, чтобы путешествие прошло гладко – уважай караван. А этот сушеный стручок как будто бы первый раз в жизни вышел на улицу из своих золотых чертогов и теперь морщит от всего носик. Госпожа и вовсе, бьюсь об заклад, не вынесла смрада открытого поля и теперь приходит в себя в благоуханной тишине своей кабинки.
Бард покачал головой.
– Каждый аристократ в караване приравнивается к вагону мертвого груза.
– А ты сам-то кто, менестрель? – прищурился Ханси. – Сдается мне, ты слишком учен для простолюдина. Да и изъясняешься как-то мудрено порой. Когда забываешься, – добавил наемник с двусмысленной улыбкой.
– Я много странствовал, – Бард развел руки в стороны. – Нахватался всего здесь и там.
Охранник лишь еще пуще нахмурил густые черные брови.
– Ханси, – вздохнул Бард, поняв, что не переубедит оппонента. – У меня ведь тоже есть некоторые сомнения в простоте твоего происхождения. Ты одет опрятней других, у тебя ухоженная борода самого что ни на есть настоящего городского франта, и еще ты несколько раз произвел довольно-таки… цветастые фразы, знаешь ли.
– А я много путешествовал, – засмеялся наемник. – Нахватался всего, здесь и там.
– Весьма остроумно, – оскалился Бард.
– Прости, не мог упустить такую возможность, – успокоился Ханси. – Мне, в отличие от тебя, скрывать нечего. Да, мой батюшка служил камердинером при бароне Лакруа и готовил меня к военной службе. Годков этак в тринадцать жизнь моя мне смертельно наскучила, и я бежал из отчего дома. Вот и все.
– Необычная история, – прокомментировал Брад.
– Самая что ни на есть обыденная, – отмахнулся Ханси. – Добрая треть нашей команды имеет схожую биографию. Твоя исповедь вызывала бы куда больший ажиотаж.
– Едва ли, – сухо возразил Бард.
– Я знаю, что не услышу ее, – поморщился Ханси, – и не стану просить тебя о таком одолжении. Уж мне-то известно, что некоторые байки лучше даже не слушать – для аудитории они могут быть еще опаснее, чем для рассказчика.
– Я лишь странствующий музыкант, – отрезал Бард. Он с трудом поборол желание прекратить разговор и уйти, зная, что грубость с его стороны лишь усугубит ситуацию.
– Несомненно, – саркастически поморщился Ханси. – Простой менестрель с колодой карт Килит и подзорной трубой, – внезапным шепотом добавил он. – Непростой подзорной трубой.
Бард оцепенел. Каким-то уголком подсознания он понимал, что самым абсурдным образом уставился на своего собеседника невидящим изумленным взором, но тело перестало его слушаться. Он даже успел порадоваться про себя тому обстоятельству, что это самое неповинующееся тело сейчас с комфортом располагалось на расстеленном поверх весенней травы плаще, иначе земля непременно ушла бы у него из-под ног.
– Как ты напрягся, – Ханси легонько потормошил его за рукав. – Полно, успокойся. Мне не нужны чужие тайны. Просто имей в виду, что пара пытливых глаз всегда видит немного больше, чем ты хочешь ей показать.
Дар речи так и не вернулся к Барду.
– Отдыхай, менестрель, – Ханси тяжело поднялся и на прощание хлопнул Барда по плечу. – Впереди еще пять часов марша. А вечером, когда мы, если будет на то воля богов, доберемся до таверны, мы снова попросим тебя спеть. Уж в твоем основном ремесле сомнений у меня пока не возникло, музыкант ты толковый.
***
Весь оставшийся путь до вечернего привала прошел для Барда в смятении мыслей и домыслов.
Первые несколько часов он прошел на ногах, шагая рядом с караваном по неровной поверхности тракта. Бард то и дело невольно бросал взоры в сторону главаря наемников, но тут же одергивал себя и возвращал взгляд на дорогу. Его рука при этом машинально поглаживала сумку, которую он вопреки всякому здравому смыслу для пущей надежности перевесил с плеча на пояс. Теперь она неприятно била менестреля по бедру, зато подзорная труба всегда была у него под рукой.
Ведь правда?
Рука снова абсурдно тянулась к сумке и нащупывала в ней знакомый цилиндр.
Да. Труба все еще была здесь.
Бард облегченно вздыхал, но паника возвращалась с осознанием того, что близился вечер, а значит и ночлег. Как уберечь сумку ночью? Не спать, а потом попробовать наверстать упущенный сон днем в повозке?
Ближе к вечеру тракт выровнялся.
– Скоро будем в деревне! – провозгласил ехавший во главе колонны Ханси, поворачиваясь в седле. Наемники встретили его объявление радостным возгласом, а купцы удовлетворенно закивали.
Деревня означала крышу над головой, теплую еду и, если им повезет, хорошую выпивку. А главное – четыре стены и безопасность от змей.
«Возможно, мне повезет раздобыть отдельный номер и запереться на ночь?» с надеждой подумал Бард. Он не нуждался в средствах и надеялся избежать ночевки в стойлах, но вот только справится ли захудалая таверна с подобным наплывом гостей? Купцы по праву первыми станут претендовать на комнаты, а остальным придется довольствоваться тем, что останется. Нужно было ценить этот момент, ибо оставшееся путешествие обещало целиком и полностью пройти под открытым небом.
Их процессия ускорилась, предвкушая сытный ужин и беззаботную ночь. Бард запрыгнул в повозку, где он был единственным пассажиром, не считая рулонов войлока и нескольких тюков с разноцветными тканями, и стал надеяться на лучшее.
***
Таверна оказалась на удивление вместительной, в то время как прилегавшую к ней скромную улочку в шесть домов едва ли можно было именовать деревней. Бард укорил себя за недальновидность – обслуживание путешественников по Имперскому тракту было единственным прибыльным делом в здешних краях, и местные жители были готовы принять даже самый внушительный караван.
Естественно, хозяин с радостью воспользовался отсутствием у своего заведения иных конкурентов, кроме открытого неба и чистого поля, а потому
