Огнеопасная красотка - Ирина Хрусталева

«Угораздило же этого дурака Виктора ввязаться во что-то, а я теперь отдувайся! Ему-то что? Лежит теперь, ни о чем не думает, а я уже всю голову сломала. Господи, прости за крамольные мысли! Что я несу, в самом деле? О мертвых – или хорошо, или ничего, а я ругать его вздумала, совсем с головой плохо, – сама на себя разозлилась Елизавета. – Наверное, я страшная эгоистка, раз даже после смерти не могу простить человеку его измену. Мне все говорят, что я слишком гордая, а гордость – это грех. Гореть мне в аду синем пламенем, как пить дать, но поделать с этим я ничего не могу, видно, характер такой…»

Елизавета слабо улыбнулась, вспомнив, как ее бабуля, царство ей небесное, очень часто говорила:

– Ох, Лизавета, характер у тебя «мухоморный», натерпишься ты в своей жизни с ним. С виду ты девка справная, все при тебе, а внутри – ядовитая. Ни в чем не хочешь уступить и никому. Уж слишком ты гордая, а язычок – чистый яд. Смотри, сколько ребят вокруг тебя вьется, а ты, точно язва, только смеешься над всеми. Гляди, придет время, попадется на твоем пути парень, тебе же подобный, будешь тогда знать! Скрутит тебя любовь в бараний рог, будешь подушку слезами умывать, помяни мое слово. Не мешало бы тебе на себя это «платьице» примерить.

Елизавета лишь посмеивалась над словами бабки:

– Не родился, бабуля, еще такой человек, чтобы я в него влюбилась без памяти, да еще и плакала из-за этого.

– Поглядим, поглядим, дай бог мне дожить до этого. А ежели не доживу, так с того света все равно увижу, вот уж посмеюсь тогда, – беззлобно улыбалась бабка.

Она умерла год назад, так и не дождавшись, что ее внучка встретит того единственного, ради которого изменит свой «мухоморный» характер. Про Виктора бабуля знала, но только махала рукой, когда Лиза ей говорила, что хотела бы выйти за него замуж:

– Нет, милка, не он это, ты какая была, такая и осталась, если не хуже. Я бы сразу по тебе увидала, если бы ты встретила того, о ком я тебе говорила.

Лизу раздирало дикое любопытство, и она периодически приставала к своей бабке:

– Бабуль, а какой он?

– Как встретишь, сразу узнаешь его, – хитро улыбалась бабка, – он для тебя будет самым лучшим, самым красивым, самым щедрым, самым умным и самым добрым.

– Три раза «ха», бабуленька! Где же это ты в наше время таких мужчин видела? Это уже из раздела фэнтези. Таких не бывает, все мужики только о себе и думают, – грустно вздыхала Лиза.

– Бывает, бывает, – хитро улыбалась бабка, – вот когда встретишь, сразу и поверишь мне.

– Баб, а может такое случиться, что я его вообще никогда не встречу?

– Может, конечно, только не хотела бы я этого для тебя, внученька. Уж больно мне хочется, чтобы ты изменилась.

– Бабуль, неужели я и вправду такая плохая? – хмурилась девушка, хотя прекрасно знала, что хорошей ее ну никак назвать было нельзя.

– Нет, сама ты неплохая, характер у тебя плохой, – смеялась бабка.

– А это разве не одно и то же?

– Нет, не одно и то же. Сама ты – это душа твоя, а характер – это разум твой.

– Не очень мне это понятно, – ворчала Лиза.

– Ничего, деточка, придет время – поймешь. Душу поменять никак нельзя, ее господь дал тебе при рождении, а вот характер может измениться. Это происходит, когда мысли человека меняются, или образ жизни, или когда рядом с ним появляется кто-то очень дорогой, которому можно открыть свою душу полностью, без остатка. Поняла теперь?

– Не-а…

– Ладно, наверное, не пришло еще твое время, – махала бабуля рукой, – поживем, увидим.

Лиза забрала свою бабку из деревни и привезла ее к себе, как только купила дом, в котором сейчас жила. Бабушка ходила по дому и все прищелкивала языком от того, что видела. Кроме как хоромами, она дом не называла и все качала головой: это сколько же деньжищ он стоит?

Пожить в хоромах ей пришлось всего два года, а потом она заболела и тихо умерла. Лиза очень переживала ее болезнь, а потом и смерть. Бабка была единственным человеком, который ее любил по-настоящему, ничего не прося взамен. Старая, мудрая женщина видела, какая в Лизе идет борьба со своими слабостями, как она подавляла их в себе, прячась за свою броню грубости и вседозволенности, но никогда не упрекала за это внучку и ничего не говорила. Лишь иногда садилась рядом с Лизой и начинала ей рассказывать, какой хорошей женщиной была ее, Лизина, мать и как она любила свою девочку. Что Лиза очень похожа на нее и красотой, и душой.

– Вот только характер у тебя «мухоморный», – в который раз повторяла она и хитро улыбалась, – но я знаю, я чувствую, что он переменится, и тогда ты, деточка моя, все забудешь и все простишь… сразу и всем.

– Девушка, Царицыно, куда дальше-то? – услышала Елизавета голос водителя, который прервал ее воспоминания.

– Я же вас просила у банкомата остановить, – нахмурилась девушка.

– Вон, на доме, видите, «сбербанк» написано? Вот там и будет банкомат, – ответил водитель и улыбнулся, – они сейчас на каждом шагу попадаются.

– Поверните к тому дому, я выйду, сниму деньги и тогда расплачусь с вами.

Парень подогнал машину к самым дверям сбербанка и остановился. Елизавета прошла к банкомату и, вставив карточку, задумалась.

«Сколько денег-то снять? Сниму побольше, неизвестно, что может произойти. Вдруг додумаются счет блокировать, у нашей милиции ума хватит. Останусь тогда вообще без средств к существованию».

С этими мыслями Лиза набрала свой код, а потом сумму, которую решила снять. Сумма была очень даже приличной, поэтому пришлось постоять и подождать, пока электронный кассир соизволит расстаться с ней. Лиза заранее раскрыла сумочку, чтобы сразу же запихивать купюры в нее, когда они начнут выпрыгивать из отверстия. Когда наконец деньги начали сыпаться, то их в результате оказалось так много, что сумочка еле закрылась.

– Не рассчитала, нужно было сумку побольше купить, – проворчала Лиза, запихивая ее под мышку и прижимая раздутый аксессуар рукой.

Она не стала снова садиться в машину, а расплатилась с водителем и направилась в сторону дома своей подруги Веры, до которого нужно было пройти всего один квартал.

«Пройдусь пешком, подышу немного свежим воздухом, что-то голова разболелась», – решила Лиза. Она не спеша шла по направлению к дому своей подруги, но вдруг резко остановилась.

– Нет, сейчас я к Вере не пойду, лучше поздно вечером, чтобы никто меня не видел, – решила девушка и повернула в противоположную сторону. Раньше Лиза жила недалеко от дома Веры, а когда ей исполнилось восемнадцать лет, она ушла из дома, а отец так и остался жить в той квартире.

«Как я поняла из разговора с отцом по телефону, он уже в курсе событий, значит, вполне может быть, что меня там поджидают. Гарантии, что к Верочке тоже не придут, никакой нет, поэтому нужно быть предельно осторожной. Сейчас я должна где-то переждать. Вот только где? Может, сходить пока в кино? Точно, проеду сейчас на автобусе до «Рамстора», там есть кинотеатр. Схожу, посмотрю, что там показывают, посижу в кафе, вот время и пробежит. Вечером позвоню Верочке и узнаю, могу ли я к ней приехать», – решила Лиза и повернула в сторону автобусной остановки. Она доехала до огромного супермаркета «Рамстор» и поднялась на третий этаж. Там располагался большой зал, где можно было посидеть и перекусить. Здесь же был кинотеатр, и девушка купила себе билет на дневной просмотр. Шел прокат нашумевшего блокбастера «Матрица-3», и Лиза с удовольствием посмотрела его. Предыдущие два она уже видела и даже имела дома диски с этими фильмами.

«Нет худа без добра, – горько усмехнулась про себя Елизавета. – Когда бы я еще побывала в кино и от души налопалась поп-корна?»

5

Елизавета несколько раз пыталась дозвониться своей подруге, даже спустилась для этого в метро и купила телефонную карточку. Номер постоянно был занят.

«Наверное, опять трубка неправильно лежит», – подумала Лиза.

Так было уже не раз, потому что маленький сынишка Верочки очень любил играть с телефоном, изображая из себя взрослого.

Он смешно хмурил бровки и кричал: «Ае, ае», потом бросал трубку и несся в другую комнату или на кухню к маме.

Вера не всегда могла уследить за сынишкой, и очень часто трубка так и оставалась лежать рядом с телефонным аппаратом. По этой причине все знакомые и родственники советовали Вере купить себе мобильный телефон, чтобы хоть каким-то образом можно было с ней связаться. Мамочка отмахивалась и старательно учила сына класть трубку правильно, правда, пока что это еще не возымело должного действия. Димка продолжал хватать трубку, чтобы пару раз прокричать туда свое «Ае» и бросить ее рядом с телефоном. Ему шел второй год, разговаривать он еще не умел. Кроме слов – мама, папа, дай, ае – и еще некоторыx, ничего внятного сказать не мог. В основном он болтал на своем, «китайском», языке, который понимали только его ровесники в песочнице.