За гранью снов (СИ) - Екатерина Владимирова

Я не считала себя товаром, как бы Мария не старалась меня в этом убедить, и была полна решимости отстаивать свою свободу. Слушать тот бред, которым меня старалась пичкать девушка, я не собиралась, верить этому – тем более. В душе я лелеяла надежду на скорый побег. Стоит только добраться до полиции! Или хотя бы поговорить с кем-то из горожан, чтобы сообщить о том, что со мной случилось, и обрисовать ситуацию. Кто-нибудь отзовется, сообщит в полицию, и меня освободят. Я в этом не сомневалась.

Кстати, узнать, в каком именно городе мы находимся, мне так и не удалось, как бы я не расспрашивала об этом Марию. Понятно, что в Чехии, потому что все говорили по-чешски, но как далеко мои похитители увезли меня от Праги, я сказать не могла. Ну, и пусть! Главное сейчас – выбраться из плена и лап безумцев, возомнивших себя властителями мира, сбежать, спрятаться, а потом уже решать, что делать дальше.

С мыслью о предстоящем побеге, который я надеялась совершить перед аукционом, я и заснула.

Мария разбудила меня рано, еще не начало светать, и, одев в светло-голубые шаровары и такого же цвета блузку, при этом оставив ноги босыми (видимо, опасаясь, что я могу сбежать), усадила в автомобиль. Тонированный автомобиль. Так что позвать на помощь из него не представлялась возможным.

Да и если подумать, то я не походила на похищенную. Меня не били, как это сделали в день похищения те негодяи, только запугивали байками о том, где я оказалась. Кормили, а не морили голодом. Разрешили пару раз выйти на свежий воздух, не удерживая меня постоянно в четырех стенах наедине с собой.

Если разобраться, меня действительно готовили к аукциону, ведь известно, что товар выбирают «по обертке», и в какой обертке на Рынке предстану я, столько за меня и заплатят. Вальтер сделал ставку на меня, точнее, на мои волосы и глаза, а значит, будет делать все возможное, чтобы покупателям понравилось то, что они увидят. А я понятия не имела, что им может понравиться, и в душе молилась, чтобы за меня вообще ничего не дали. Тогда, возможно, Вальтер отпустит меня?..

Какие глупые, наивные мечты! Никто меня не отпустит. Единственный шанс на спасение – это побег.

Вальтер надеялся, что сможет выгодно меня продать именно на Верхнем Рынке, а я понятия не имела, на сколько тяну! Но старалась вообще об этом не думать, планируя сбежать до того, как узнаю себе цену.

Но сбежать мне не удалось, не из стен Верхнего Рынка, куда меня направили. Это я потом поняла, что у меня не было даже малейшей возможности сделать это. Эта часть города была полностью охраняемым объектом, принадлежащим, как мне объяснила Мария, какому-то богачу. Владельцу Рынка.

Черт побери, как дом, магазин или ателье, принадлежит частнику, так и Рынок принадлежал кому-то! Но раздражало не это, а тот факт, что об этом говорилось с таким равнодушным спокойствием, как само собой разумеющаяся вещь, что просто действовало мне на нервы и против воли вселяло в душу страх.

Сколько же власти у этого человека!? Поистине, как и говорила Мария, она, должно быть, безгранична.

Но Рынок, на котором продавали... живой товар – людей! – как он может быть легальным, официально разрешенным государством объектом недвижимости?! Неужели власти просто закрывают на всё глаза, отмалчиваются и делают вид, что ничего не знают?!

Но, черт побери, как о таком можно не знать?! Здесь, что же, не проводится даже никаких проверок?!

Или же владелец Рынка, действительно, настолько богат, что смог договориться со всеми?!

Какой же беспредел здесь творится! Подумать страшно, что подобное происходит в современном мне обществе. Получается, что для тех, у кого есть деньги, закон – ничто?! Это же легальная работорговля!

Такого просто быть не может, старалась я себя убедить. Куда смотрят власти?.. Полиция, обычные люди?.. Неужели всем заткнули рты? Кому-то деньгами, кому-то угрозами и предупреждениями...

Это невозможно!.. И голова у меня кружилась от этой невозможности, которая вдруг стала возможной.

И только попав внутрь одной ячейки этого беспредела, я поняла, что нельзя ворошить это осиное гнездо. Мария была права, это чревато последствия. Всем вновь заткнут рты, а отвечать за то, что правда выплыла на поверхность, придется мне! Но сбежать... Сбежать - это единственное, что мне оставалось сделать. Я не собиралась становиться товаром на аукционе озабоченных богачей и грязных извращенцев. Никогда!

И потому, как только мы въехали на главную площадь Рынка, и за нами со скрежетом закрылись ворота, щелкнув включенной сигнализацией, я попросила Марию выйти из машины и пройтись пешком. Я думала, что мне придется настаивать и уговаривать ее, но девушка, отпустив водителя и приказав тому, следовать к съемному дому, согласилась с моим предложением.

Верхний Рынок занимал огромную территорию, по всему периметру огороженную высоким забором, и тщательно охраняемым не только постами охраны, но и сигнализацией. Еще при въезде я заметила, как нас обследовали, спрашивая о цели приезда, будто мы переходили границу, а, когда Мария показала постовому жетон с направлением на аукцион, он, почтенно поклонившись, пропустил нас внутрь.

Верхний Рынок отличался от Нижнего. Это было видно невооруженным взглядом, как если бы вначале я побывала в самом бедном районе города, а потом меня привели на экскурсию в район городской элиты.

Здесь всё было иным. Богатым, роскошным, дорогим, просто дышащим огромными деньгами и властью.

Большие двухэтажные дома и коттеджи, большие и довольно красивые, скорее напоминавшие частные дома, чем рыночные помещения и гостиницы. Не было ларьков и палаток с пестрыми вывесками, не было магазинчиков и продавцов пряностями и всякой ерундой вдоль стен и по переулкам. Людей вообще было очень мало, насколько я могла судить. А уж мечтать о том, что мне позволят узнать, где находится ближайшее отделение полиции (если оно здесь вообще имелось), я и не смела.

Мария объяснила, что мы направляемся в Арене, это то место, где должен будет состояться аукцион.

Ноги не желали нести меня вперед, казалось, что они вот-вот подкосятся, и я упаду недвижимая.

Мария постоянно подталкивала меня вперед, напоминая о том, где мы находимся. А я только и делала, что окидывала беглым взглядом улицы в надежде увидеть хоть кого-нибудь из жителей города.

Но улицы были пусты и безлюдны. И сердце замирало от этой глухой тишины и пустоты.