Рихард Зорге. Джеймс Бонд советской разведки - Соколов Борис Вадимович

Рихард Зорге и Екатерина Максимова были женаты 11 лет. Из них вместе провели не более полугода. Рихард так и не узнал, что пережил Катю на год и четыре месяца.

В 1964 году Катю реабилитировали:

"Военный трибунал Московского военного округа 26 ноября 1964 года.

СПРАВКА

Дело по обвинению Максимовой Екатерины Александровны, 1904 года рождении, до ареста 4 сентября 1942 года начальника цеха завода № 382 Наркомата авиационной промышленности в гор. Москве, пересмотрено военным трибуналом Московского военного округа 23 ноября 1964 года.

Постановление от 18 марта 1943 года в отношении Максимовой Е. А. отменено, и дело о ней прекращено за отсутствием состава преступления. Максимова Екатерина Александровна по данному делу реабилитирована посмертно.

Председатель военного трибунала МВО полковник юстиции Н. СОКОЛОВ".

Миссия в Китае

В 1928 году Рихарда пригласил к себе начальник Разведывательного управления Красной Армии Ян Берзин. В "Тюремных записках" Рихард вспоминал: "По возвращении из Англии, обсуждая с Пятницким будущую работу в Коминтерне, я сказал ему, что имею желание расширить сферу моей деятельности, но реально это вряд ли возможно, пока я остаюсь в Коминтерне. Пятницкий рассказал об этом Берзину. По мнению Берзина, это могло быть прекрасно реализовано через Четвертое управление. Через несколько дней после этого Берзин пригласил меня, и мы детально обсудили все проблемы разведывательной деятельности в Азии. К тому же я давно, еще в Германии, лично знал многих сотрудников Четвертого управления. Они навешали меня в Рейнланде и Франкфурте. Обсуждая политические, экономические и военные проблемы, они стремились привлечь меня к работе на свое управление. Иными словами, Берзин знал обо мне не только через Пятницкого и мою деятельность в Коминтерне, но и по донесениям двух-трех своих сотрудников в период моей работы в Германии…"

Ян Берзин

9 сентября 1929 года резидент в Германии К. Басов (Ян Аболтынь) сообщал в Центр: "Телеграфировал относительно предложения Зорге. Он действительно очень серьезно намерен перейти на работу к нам. С теперешним его хозяином у него очень неопределенное положение, и уже почти целый месяц, как он не получал никаких указаний относительно своего будущего. Сидит также без денег… Если его положение решится в пользу нас, т. е. теперешний хозяин не будет держать его, то он лучше всего подойдет для Китая. Туда он может уехать, получив от некоторых здешних издательств поручения по научной работе…"

Из этого письма скорее следует, что Зорге сам предложил, что он перейдет в разведку. Видно, работа партийного функционера ему изрядно наскучила.

Из Центра оперативно ответили: "Зорге, по сообщению его хозяина, должен приехать в ближайшее время сюда. По приезде пускай зайдет к нам, мы лично с ним переговорим…"

Очевидно, давая показания японцам, Рихард пытался убедить их, что не добровольно, но собственной инициативе, стал шпионом, а только в силу сложившихся обстоятельств.

Документы же свидетельствуют, что инициатива по переходу в военную разведку исходила от него самого.

Басов снова написал в Центр: "Зорге получил телеграмму, в которой разрешают ему поехать в Москву для переговоров. Причем обратно он должен вернуться за свой счет. Как видно, хотят уволить его. Он зайдет к Вам и поставит вопрос о переходе на работу к нам. Я наводил справки — чем вызвано такое поведение в Коминтерне по отношению к нему. Получил некоторые намеки, что он замешан в правую оппозицию. Но все-таки, знающие его товарищи отзываются о нем очень хорошо. Если Вы возьмете его, то самое целесообразное будет послать в Китай…"

Скорее дело не в связях с правой оппозицией, к которой принадлежал бывший фактический руководитель Коминтерна Николай Бухарин, сколько в независимом поведении Зорге, в его нежелании слушаться коминтерновских начальников.

В октябре 1929 года было принято решение о переходе Зорге в Разведупр, а в январе 1930 года он уже появился в Шанхае. До этого, в конце 1929 года, Зорге отправился в Германию, чтобы договориться об аккредитации в качестве журналиста от германского журнала "Зоциологише магазин" в Шанхае.

В институте во Франкфурте он познакомился с немецким синологом Августом Виттфогелем. Теперь, в ноябре 1929 года, Рихард возобновил это знакомство. Виттфогель, узнав, что Зорге собирается в Китай, свел его с известным синологом, профессором Рихардом Вильгельмом, директором Института Китая во Франкфурте. Через два дня Зорге подписал с германокитайским обществом договор об исследованиях на тему "происхождение и развитие банковского права в Китае".

Отправился еще и в США, где договорился о сотрудничестве с двумя американскими газетами и получил соответствующие документы. В этих документах был указан предполагаемый псевдоним: "Алекс Джонсон". В Китае было несколько дискриминационное отношение к немцам, как к побежденным в Первой мировой войне. Они считались европейцами как бы второго сорта, и в общении с китайцами лучше было представляться американцем. Въезд германских подданных в Китай был разрешен лишь после того, как Германия отказалась от особых прав для своих граждан. Для этого и понадобились Зорге бумаги на имя "мистера Джонсона", американца, — они были чрезвычайно полезны для поездок по стране.

В начале декабря все было готово к отъезду. В январе 1930 года Зорге под видом американского журналиста Александра Джонсона прибыл в Шанхай. Его сопровождали два агента ГРУ. Уже за три месяца работы Зорге удалось создать мощную шпионскую группу, агенты которой имелись во всех ключевых точках от Кантона на юге до Маньчжурии.

В "Тюремных записках" Зорге утверждал, что штатным сотрудником Четвертого управления не был, а по служебным делам был связан с Информбюро ЦК ВКП(б), и там же находился на партийном учете. От ЦК его курировал некто Смолянский. Впрочем, в своих показаниях японцам Зорге всячески пытался затушевать свою связь с Разведуправлением РККА, чтобы не попасть в руки военной полиции. Он настаивал, что Китай — это был его выбор, поскольку Восток больше соответствовал его темпераменту, чем Европа.

В Китае в тот момент советское влияние было ослаблено после того, как лидер Гоминьдана Чан Кайши в 1927 году порвал с китайскими коммунистами и с Советским Союзом. В апреле 1927 года китайская полиция, в нарушение всех международных норм, произвела обыск в советском консульстве в Пекине. В ходе обыска было изъято много документов, и в том числе шифры, списки агентуры, документы о поставках оружия КПК, инструкции китайским коммунистам по оказанию помощи в разведработе. Были найдены и директивы из Москвы, в которых, в числе прочего, говорилось, что "не следует избегать никаких мер, в том числе грабежа и массовых убийств", с тем, чтобы спровоцировать конфликты между Китаем и западными странами. Всю разведработу в Китае пришлось начинать практически заново, так как прежние резиденты и агенты были провалены.

Чан Кайши, поссорившись с Москвой и китайскими коммунистами, призвал себе на помощь германских военных советников и стал активно закупать германское оружие, хоти у Германии и СССР в то время были хорошие отношения. А советниками КПК часто посылались функционеры германской компартии. В этом контексте и резидентом в Шанхае логично было иметь немца.

Китай в то время был одним из центров деятельности всех мыслимых и немыслимых разведок, какие только существовали на земном шаре. До 1927 года его можно было назвать "раем для шпионов". Контрразведки всех властей (а в Китае противостояли друг другу Гоминьдан, северные милитаристы и коммунисты) увлекались исключительно борьбой с агентами соперничающих группировок и ловлей иностранных шпионов почти не занимались. Много достоверной информации можно было получить без помощи агентуры, поскольку газеты сеттльментов и концессий печатали любую информацию, попадавшую к ним в руки, в том числе и секретную.