История Камня - Хьюарт Барри

— Итак, — сказал Мастер Ли, сложив руки на груди и сузив глаза. — Вы все услышали крик. Побежали в библиотеку. Дверь оказалась заперта изнутри. Вы принесли бревно и вышибли дверь. Вошли и не увидели никого. За рабочим столом лежал библиотекарь с выражением ужаса на лице. Прутья решетки окна было согнуты вместе какой-то невероятной силой, и это дало возможность войти в комнату. И что потом?

Настоятель опять задрожал. — Достопочтенный господин, потом мы услышали звук. Или некоторые из нас, потому что другие вообще не услышали ничего. Это был самый замечательный звук в мире, и, одновременно, рвущий сердце. Нам стало плохо, мы заплакали, а потом побежали за ним. Мы ничего не могли поделать. Он звал нас.

Настоятель провел нас через окно в сад. Мастер Ли недовольно заворчал, увидев на земле отпечатки множества сандалий, которые затоптали любой возможный первоначальный след. Потом мы вышли через ворота, и я сообразил что мы находимся на Дороге Принца. Прелестное место, в котором деревья и цветы, которые я знал всю жизнь, росли вместе с такими, которых я никогда не встречал. Мастер Ли указал на один из цветков и объяснил, что это золотая бегония — во всем Китае их осталось не более трех-четырех экземпляров. Дорога Принца оказалась обширным садом, и особенно остро это почувствовалось в тот момент, когда мы остановились на верхушке кряжа — я посмотрел на долину и увидел зеленую линию, которая вилась среди противоположных холмов. Мастер Ли подтвердил мои мысли.

— Наследники Смеющегося Принца пришли в ужас, увидев разрушенную долину, — сказал он. — Они поклялись, что восстановят все, даже если для этого потребуется тысячи лет, и на Дороге Принца посадили деревья и цветы, чтобы скрыть шрамы, оставленные кислотой. На самом деле крестьяне Долины Скорби не пьянствуют с утра до вечера только потому, что у семьи Лиу много земли, но мало денег, хотя их большая часть и идет на Дорогу Принца и благотворительность.

Настоятель остановился на гребне невысокого холма.

— Мы прибежали сюда, — сказал он. — Я говорил, что луна светила невозможно ярко? И вот что мы увидели, совершенно отчетливо. Внизу, в том месте, откуда исходили звуки, плясали монахи, одетые в разноцветные, как у клоунов, одежды. Они смеялись и пели, освещенные светом звезд. В обычное время мы бы убежали, спасая свои жизни, но звук звал нас, и мы не могли не подчиниться. Мы подбежали ближе, и ясно увидели одежды клоунов, хотя лица были скрыты под капюшонами. Монахи, не прекращая танцевать, подходили к густому кустарнику и исчезали, один за другим. Вскоре чудесная мелодия прекратилась, и когда мы сами бросились к кустам, там не осталось ни одного монаха. Зато на их месте было кое-что другое.

Мы сошли вниз, прошли через кусты туда, куда вели следы, и, потрясенные, остановились. — Что б я превратился в Каменную Обезьяну,[17] — тихо выругался Мастер Ли.

Смерть протянула ледяные пальцы на Дорогу Принца. В области примерно тридцать чи в ширину и в пять раз более длинную не осталось ничего живого. На мертвых деревьях не осталось ни одного листа, и, когда я сломал сук, из него не вытекло ни капельки сока. Цветы высохли. Кусты выглядели так, как если бы их обрызгали кислотой. Не осталось ни одной зеленой травинки, мы стояли на коричневых слипшихся комьях. Все это походило на кладбище, которое видишь в кошмарном сне, а линия между жизнью и смертью была настолько четкой, что по ней можно было провести ножом. В цуне от мертвого цветка благоухал живой, густая зеленая трава начиналась там, где обрывалась коричневая голая землю, и птицы пели в чи от того места, где не бегало ни одно насекомое.

Мастер Ли откинул назад голову и невесело засмеялся. — Невероятно, — сказал он. — Настоятель, мы с Быком возьмем образцы растений и почвы, и отвезем их в Чанъань для исследования. И пока мы не получим отчет о том, что вызвало все это, не стоит даже пытаться найти объяснение. Не волнуйтесь. Большинство из таких дел оказываются совершенно ясными и даже достаточно простыми, и я ожидаю, что закончу его через неделю-две.

Его уверенность подбодрила настоятеля, который указал на крышу на противоположном холме.

— Принц Лиу Пао вернулся, и жаждет увидеть вас, — сказал он. — Не могли бы вы вначале навестить его? Крестьяне…

Его голос прервался.

— …ждут, что принц и гость из большого города найдут могилу Смеющегося Принца и убедятся, что негодяй не выходил из своего гроба? — закончил за него Мастер Ли.

Настоятель кивнул.

— Мы будем иметь честь навестить и живого принца и мертвого, — сказал Мастер Ли. — Я думаю, что у нас очень много работы, и, если вы нам укажите дорогу, сейчас нам лучше всего прогуляться туда, а потом в Чанъань.

Настоятель облегченно вздохнул, поняв, что ему не надо входить в могилу Смеющегося Принца, подробно рассказал, как ее найти, поклонился и затрусил обратно, бормоча что-то вроде "сорок-два котелка рыбы". Я собрал образцы растений и земли, и мы отправились в гости к аристократу, чьи нервы, как я надеялся, были сделаны из хорошего материала. Суеверия легко исчезают при свете дня, но когда ухают совы — это совсем другая история. Стоны ветра начинают походить на шепот призраков, лунный свет и листья порождают сумасшедших монахов, пляшущих по траве, а треск ступенек дома становится шагами давно умершего лунатика. Спальня Принца Лиу Пао находилась прямо над верхушкой могилы правителя-маньяка.

万

ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА

Поместье было как раз такой величины, какую можно было ожидать от потомственного замка бывших владельцев долины, но очень мало из него все еще использовалось. Бывшие прекрасные сады заросли сорняками, повсюду я видел развалины обвалившихся строений. Полагаю я ожидал увидеть классическую сцену для ужасных историй, но ожидания рассеялись как дым, когда мы вошли в ворота и подошли к тому крылу особняка, которое выглядело обитаемым. Заросший естественной травой двор был вымощен камнем и гравием, а экран от злых духов оказался великолепной плитой из красного камня, поднятой на пьедестал из сандалового дерева. Мы обошли экран и прошли во внутренний двор, в котором нас окружил хоровод веселых ярких цветов, а ярко раскрашенные попугаи и какаду весело пели, приветствуя нас. Длинная, увитая лозами винограда веранда вела в дом, а куча широкополых крестьянских шляп предназначалась для тех посетителей, которые не любят птичий помет.

Оглядевшись вокруг я пришел к выводу, что единственной обитаемой комнатой должна быть кухня. Никакой подобострастный лакей не вышел встречать нас, но дверь оказалось открыта. Мы вошли в прихожую, которая в домах аристократов обычно называлась Залом Славы и Красоты, и вместо обычных огромных табличек, с начертанными на них иероглифами посмертных имен предков, увидели на стене скромную дощечку. Мастер Ли заметно обрадовался и чуть ли не замурлыкал. Он сказал, что классическое эссе одного из древних мудрецов, Чен Чи-ю, и это один из четырех столпов, на которых стоит наша цивилизация. Мое образование еще не дошло до столпов цивилизации, и поскольку это были вполне современные иероглифы, я с большим интересом прочитал следующее: