Возвращение Варяга - Глеб Дойников

К удивлению Фудзии логично себя повел только головной транспорт. Он на полном ходу уходил на восток и уже почти поравнялся с военным кораблем, который шел… Ну точно, шел НА «Адзуму»!

— Похоже, что Стемман то ли зазнался после боя с Катаокой, то ли смертельно не хочет бросать своих людей на транспортах, — не отрывая от глаз бинокля произнес Фудзии, обращаясь к собравшимся на мостике, — не понятно только, почему другие два транспорта не меняют курс, они что всерьез думают, что «Богатырь» сможет нас отогнать?

Действительно, следующие за военным кораблем транспорта не поменяли курса и даже не увеличили хода. Так как дистанция до противника сократилась до 45 кабельтов, артиллерийский офицер «Адзумы», лейтенант Хига попросил разрешения открыть огонь.

— У нас в погребах снарядов не более четверти от нормального количества. Давайте подождем еще чуть — чуть, и будем бить только наверняка, — отозвался командир, которому все больше не нравилось уверенное поведение противника.

В отличие от японцев русский артиллерийский офицер очевидно получил другой ответ, и на носу приближающегося корабля полыхнули вспышки трех выстрелов. Видевший ТРИ вспышки Фудзии опустил бинокль, он начал смутно понимать почему русские ведут себя столь нагло. В воздухе между «Адзумой» и крейсером противника вздулись три пухлых клуба дыма.

— Что это, салют? — не понял штурман.

— Сегментные снаряды,[9] - переминаясь с ноги на ногу пояснил Хига, которому не терпелось открыть огонь, — они ждали в проливе только миноносцы, вот и зарядили орудия заранее.

Разрядив орудия от не подходящих к ситуации боеприпасов, русские, примерно через минуту, следующий залп дали уже всерьез. Не прошло и двадцати секунд после выстрелов, как по левому борту «Адзумы», с перелетом в три кабельтова упал три русских снаряда. Два столба воды из трех взметнулись до уровня клотиков мачт и явно принадлежали снарядам крупного калибра. Третий столб воды, потерявшийся на их фоне и вставший немного в стороне как бы для сравнения, демонстрировал, как именно должен выглядеть всплеск от падения шестидюймового снаряда.

— Это не «Богатырь»! Это всплеск от десятидюймовки! Это "Ослябя"!!! — раздался на мостике «Адзумы» крик артиллерийского офицера.

— Это «Ослябя», только у нее в носовом залпе три орудия, два башенных и одно погонное в носу! — вторил ему штурман.

— Спасибо, я уже понял. Жаль, что никто мне не подсказал этого до того, как мы сблизились почти на три мили, — с убийственным сарказмом ответил Фудзии, которому вдруг вспомнилось, как выглядел «Якумо» после обстрела одним 10-ти дюймовым орудием. На надвигающемся на его корабль «Ослябе» таких орудий было ЧЕТЫРЕ.

— Поворот на 16 румбов, и самый полный. Хига — открывайте огонь прямо сейчас, на циркуляции и сделайте все, чтобы сбавить этому «Ослябе» скорость. Пока мы развернемся — он подойдет на 30 кабельтов. Мы всего на 3 — 4 узла быстрее чем он, и это в лучшем случае. Это значит, что отрываться на безопасное расстояние нам придется более получаса.

— Вы не хотите принять бой? — удивился Хига, — помнится когда мы рассматривали возможность боя наших броненосных крейсеров с русскими броненосцами типа «Пересвет» один на один, то пришли к выводу, что шансы у нас есть.

— Есть. Но где вы видите "один на один"? Приглядитесь повнимательнее к концевому транспорту. Видите как он «раздваивается»? Я понятия не имею, что делала сопровождающая «Ослябю» "Аврора" у борта транспорта, но сейчас она от него отходит. Так что — один против двух. Да и наша «Адзума» — последний крейсер из шести, которому стоит мерятся силами с «Ослябей» в одиночку. Знаете как ее как то назвал Камимура, после третьей рюмки саке в нашей компании еще до войны? "Самый не броненосный из всех броненосных крейсеров флота".[10] Но имей мы хотя бы полные снарядные погреба и угольные ямы, тогда — да, пользуюсь преимуществом в ходе и дальности огня, мы могли бы держаться от «Осляби» на большом расстоянии и расстреливать ее. Тогда, исчерпав боекомплект, мы могли бы надеяться достичь десятка попаданий, а сейчас… Помоги нам Аматерасу унести ноги без потерь.

— Угля осталось на три часа полным ходом, потом придется перегружать из бортовых ям. Может снизим ход до экономного? — совершенно не к месту прозвучал из переговорной трубы идущей в машинное отделение вопрос главного механика.

— Какой к демонам "снизим ход" Итиро, — Фудзии сжал в руке трубу амбрюшота так, что тот немного сплющился, — наоборот — зажимайте клапана и на эти три часа мне нужен не полный, а самый полный ход. За нами гонится «Ослябя», и нам сейчас надо бежать и очень быстро, а не экономить уголь. Начинайте таскать уголь из бортовых ям, без хода нам оставаться тоже нельзя.

— А где мне взять людей? Если все кочегары будут топить, а без этого полный ход не дать…

— Хорошо, я пошлю в помощь людей из палубной команды и расчеты противоминной артиллерии. Но ради всех богов — как можно быстрее.

"Адзума" начала заваливаться в развороте, а ее артиллерия суматошно застучала выстрелами в сторону «Осляби». Попасть на циркуляции никто особо не надеялся, но хоть попугать противника… Однако первый 6-ти дюймовый снаряд русский броненосец получил именно в этот момент. Ответ артиллеристов «Осляби» лег с перелетом, но хорошо по целику. Следующим выстрелом русский снаряд из погонной шестидюймовки сбил флагшток, и ушел за борт не взорвавшись. «Ослябя» был загружен теми самыми избыточно бронебойными боеприпасами, которые так яростно критиковал Руднев. После разворота, все управление боем со стороны командиров кораблей обоих сторон свелось к периодическим напоминаниям машинным отделениям, что надо "выжать самый полный". Все зависело от канониров. На «Адзуме» артиллеристы, резонно решив, что спасение крейсера важнее покореженных газами от собственных выстрелов надстроек, вели в действие шестидюймовки кормовых казематов.

В первые, самые опасные для «Адзумы», пятнадцать минут боя ее артиллеристы сделали невозможное. Они добились нескольких попаданий в «Ослябю», которые в конце концов и спасли для Японии броненосный крейсер. Один снаряд разорвался в носу русского корабля, чуть — чуть выше ватерлинии. Оконечности русского "крейсера — броненосца" не несли никакой брони (защита при проектировании серии этих броненосцев — рейдеров была принесена в жертву дальности и скорости), и пробоина вышла на загляденье — почти метр в диаметре, и частично погруженная в воду. Учитывая, что «Ослябя» уже разогнался до 17 узлов, больше после полукругосветки его машины до переборки и чистки котлов выдать не могли, напор воды стал последовательно сносить одну переборку за другой (из трех броненосцев — крейсеров типа «Пересвет» "Ослябя" отличался наихудшим качеством постройки, что и предопределило его почти мгновенную гибель в завязке боя при Цусиме…). Второй снаряд, чуть погодя, разорвался на левом крыле мостика… Ни командующий отрядом Вирениус, ни командир русского броненосца не знали о характере японских снарядов и огромном облаке осколков, которые те дают при взрыве. Получи они из Санкт Питербурга информацию об этом, давным давно полученную «шпицем» от Руднева, они, возможно, руководили бы боем из боевой рубки, а не с мостика… Хотя и в рубку осколки, отраженные броневым «грибком» залетали в множестве. После любого близкого разрыва. Командир броненосца погиб на месте, вице — адмирал Вирениус был тяжело ранен в живот, и в себя пришел уже после боя. По штабу отряда и даже находившимся в рубке тоже прошла "коса смерти". На какое то время нормальное управление боем и кораблем было утрачено, и, следуя последнему полученному приказу, «Ослябя» шел прямо полным ходом, все глубже садясь носом.