Королевская охота - Амеде Ашар

Аббат выронил шпагу, упал сначала на колени, потом на спину. Кровь обагрила траву. Теперь человек отчаянно боролся со смертью.

Эктор в ужасе прислонился к дереву, чтобы не упасть. На лбу у него выступил холодный пот. Впервые в жизни ему пришлось обагрить руки человеческой кровью. А ведь он был так молод!

Эти ощущения владели им всего несколько секунд, но те показались ему невыносимо долгими. Потом им вдруг овладело необъяснимое чувство тревоги. Он бросил шпагу и пустился наутек по направлению к замку. Ведь он был так молод!

Ему удалось примчаться в замок прежде, чем отсутствие аббата могло быть замечено. Он написал записку в несколько слов Кок-Эрону и передал её лакею. Затем взял ружье, охотничий нож, пороху, дроби и оставшиеся деньги и покинул замок, чтоб больше не возвращаться.

Причины тому были более чем весомые: дуэль с благочестивой особой и ненависть к тетке. Несмотря на свою молодость, Эктор знал строгость королевских указов о дуэлях. А мадам де Версийяк, конечно, не преминет воспользоваться званием его противника, чтобы усугубить его вину.

Добравшись до знакомого грота в лесу, Эктор завалил его вход камнями от волков, завернулся в плащ и заснул крепким молодым сном.

Ему не пришлось говорить с Кок-Эроном перед уходом из замка, но в оставленной для того записке он назначал ему встречу в Авиньоне, рассчитывая на неприкосновенность границ папской области.

Эктор проснулся на заре, перезарядил ружье и вышел из грота. Он нисколько не сожалел о совершенном накануне: ведь он имел мнение о дуэлях в духе того времени, и был при этом дворянином. Одним ударом шпаги он избавился от врага и начал жизнь скитальца. Но именно об этом он так часто мечтал!

Свежий воздух и прекрасный вид окружающей местности возбудил у него аппетит. Вскоре ему удалось подстрелить зайца. Приготовить жаркое было для него парой пустяков. Он разрезал зайца на четыре части, проткнул мясо острой палочкой, разжег костер с помощью трута, накидал в него ароматических веток и стал ждать, пока заяц не сделался съедобным. Часть его Эктор съел с хлебом, запасенном при побеге, а остаток спрятал в сумку и отправился в путь. Разумеется, при этом он выбирал проселочные тропки, опасаясь встретить на большой дороге каких-то стражников.

В пути ему удалось подстрелить пару жаворонков для пополнения своих запасов, а также купить у пастуха хлеба. В конце дня Эктор сумел найти пещеру, вход в которую он снова завалил камнями и хворостом.

Но поспать удалось лишь два-три часа. Среди ночи его разбудил вой стаи волков, пытавшихся разгрести его заграждение. О мотивах их стараний догадаться было нетрудно: запах зайчатины и жаворонков. Однако Эктор понимал, что, отведав дичи, они не преминут закусить и хозяином. И решил действовать прежде, чем они разрушат преграду.

С этой целью пришлось открыть стрельбу из ружья. Сначала он подстрелил одного из волков, который успел просунуть морду в пещеру сквозь щель в преграде. Его друзья быстро докончили дело, сожрав приятеля. Но не уходили, и чтобы достичь своего, Эктору пришлось ещё дважды выстрелить, после чего уцелевшие волки бросились вслед за пустившимися наутек двумя ранеными приятелями. Только тогда Эктору удалось заснуть.

Встав наутро и позавтракав, Эктор снова отправился в путь. Но пройдя семь-восемь лье, он заметил при входе в лес солдат, принадлежавших, по-видимому, к разъезду стражников, начальник которого верхом на лошади явно кого-то поджидал на дороге.

Эктор заметил солдат, несколько запоздав, и те тоже его заметили. Начальник поманил его к себе. Эктор этого никак не желал, а потому бросился бежать в горы. Его звали назад, он продолжал бежать вперед. По нему выстрелили. Он бросился вниз в овраг и, ползком пробираясь по дну, достиг заросли орешника, молодых дубов и каштанов. Забившись в них, как заяц, он решил переждать, пока солдатам не надоест его искать.

Через час шум поисков затих. Прождав ещё с час или два, Эктор решил, наконец, покинуть овраг. Но когда он выбрался наверх, была уже ночь. Спустился туман, и проплутав в нем некоторое время, Эктор понял, что он не сможет найти дорогу, с которой бежал, завидя солдат. Итак, он заблудился.

Тщетно потратив ещё час или два на поиски дороги, он забрался на дерево и провел там ночь.

На другой день, пройдя изрядную часть пути, Эктор очутился посреди дикого поля, кое-где покрытого островками дубов. Через поле вели две-три тропинки, соединявшие между собой горы и лес. Эктор задумался было, куда же ему идти, как вдруг услышал чьи-то шаги за своей спиной. Он оглянулся и увидел, что его кто-то нагоняет.

Человек был в одежду из толстой шерстяной ткани, голову его покрывал капюшон, вместо пояса — веревка, на ногах сандалии. Лицо украшала огромная рыжая борода, на шее висело толстое ожерелье из раковин, какое напяливали на себя богомольцы. В одной руке он держал палку, в другой — веревку — поводок для собаки, отличавшейся исключительно лохматой черной шерстью.

Эктор решил, что это какой-то местный отшельник, потому решил его подождать и разузнать про дорогу.

Приблизившись, отшельник остановился, большая черная собака встала перед ним.

— Отец мой, — произнес Эктор, — если вы здешний, можете вы указать мне дорогу в Авиньон?

— Вы идете в графство, сын мой? — спросил пустынник, устремив взгляд на Эктора.

— Да.

— В таком случае можете следовать за мной: ведь я иду туда же.

— Но у меня особые причины избегать больших дорог.

— Это не помешает…К тому же большая дорога удлиняет путь, и мы пойдем окольными тропками. Если мое общество вам не неприятно, идемте.

— Идем!

Через сотню шагов отшельник свернул к лесу. Собака бежала за ним.

По дороге спутники украдкой наблюдали друг за другом. Новый знакомец Эктора был крепким мужчиной лет сорока, выше среднего роста. На румяном лице светились маленькие черные глазки.

— Итак, — начал он некоторое время спустя, — вы говорили, что имеете особые причины не ходить по большим дорогам.

— По правде говоря, — ответил Эктор, так и не обнаруживший на лице отшельника никаких следов строгости, — я готов их вам объяснить с условием, что они не послужат причиной слишком длинной проповеди.

— Ну-у, сын мой! Разве человек имеет право осуждать своих ближних? Разве не все мы большие грешники?

— Так знайте, батюшка, что я дрался на дуэли и нанес два добрых удара шпагой противнику.

— Дуэль в ваши годы?

— Годы здесь не помеха…Впрочем, так как мой противник должен быть уже мертв, упреки здесь запоздали.

— Ваша правда, — философски заметил отшельник.

— Теперь вы понимаете, почему я избегаю больших дорог.