Летящая против ветра - Надежда Кузьмина

Вечером я долго не могла уснуть. Сначала удивлялась, что Тин вот так мне доверилась, – наверняка же деревенские понятия не имеют о ее проблемах. Затем размышляла о том, как все сложно. У волка своя правда, у зайца – своя. А как тогда жить и что делать? А потом пришла мысль: если волк станет думать, как заяц, то с голоду помрет. Но Тин… это казалось таким несправедливым! Ведь она хотела помочь! Может, виновата вовсе и не она, а тот градоначальник, что помешал сыну жениться на Ани? Ведь если бы он принял девушку, ничего бы и не случилось! Гм-м… А если б папа-волк принял женитьбу своего волчонка на зайчихе? Нет, запомню… но осмыслить пока не могу. Поняла одно – где есть неравенство, любви не место.

Начиная со следующего дня Тин потихоньку принялась мне рассказывать то, что знала об обычаях больших городов. Казалось, для нее вопрос отсылки меня в школу уже решен. Я послушно старалась запомнить и про то, как надо себя вести за столом, и про то, что не принято пялиться на прохожих, а если девушка пристально рассматривает встречного мужчину, это может быть принято за приглашение познакомиться. У Тин даже лексикон изменился. Она разом выкинула из речи все деревенские словечки и следила за тем, чтобы я не употребляла их тоже.

– Быть простушкой тебе ни к чему, это не поможет. Глазами не хлопай, лишнего о себе никому не рассказывай. Если тебе что-то предлагают просто так, прикинь, не ловушка ли это. Держись скромно, одевайся аккуратно. Слушай больше, чем говори. Смотри на других людей, запоминай, как ведут себя они. Но не подражай слепо, а то попадешь в глупое положение.

Я чувствовала, что у меня от этих наставлений голова кругом идет…

В послеобеденные жаркие часы, когда делать ничего не хотелось, Тин устроила мне новую муку – диктанты. Зачитывала отрывок из какой-нибудь книги, а я писала то, что слышала. Опять-таки попеременно правой и левой руками. Потом Тин проверяла, и каждое неправильно написанное слово заставляла переписывать правильно десять раз. Я выла, ныла, грызла перо… но моя учительница была непреклонна. Или я поступаю в школу, или оказываюсь на улице – выбор мой.

После диктанта я, по своему почину, садилась медитировать и магичить. Зажгла свечу – потушила. Зажгла – потушила. Один раз, когда у меня уже руки от пассов отваливались, произошло что-то странное – фитиль загорелся до того, как я сделала жест активации. Я захлопала глазами. Потом подумала, что, наверное, он тлел с прошлого раза, вот внезапно и вспыхнул. Взяла другую свечу, потерла фитиль пальцами, чтоб быть уверенной – не горит. И попробовала повторить то, что делала. Ничего не вышло. Я вздохнула с облегчением.

Но на следующий день фитиль снова загорелся, не успела я до конца произнести знакомое до оскомины на зубах заклинание. И тут ошибки быть уже не могло. Как же это? Задумалась: может, позвать Тин и спросить? А если опять не выйдет? Попробую сама…

Через час до меня дошло – свеча загорается, потому что я хочу, чтобы она загорелась. То есть в момент произнесения магической формулы, когда я смотрю на фитиль и желаю изо всех сил, чтобы он вспыхнул, он может зажечься. Даже если произнесены не все слова.

А если вообще молчать и просто хотеть?

Ничего не вышло. А почему? Наверное, нужно все же не только желать, а добавить волшебства? Картина снежного покрова, мерцающего под голубой холодной луной, с текущими в пространстве серебристыми реками возникала в сознании уже почти автоматически. Потоки магии раз от разу менялись – Тин объяснила, что это зависит от того места, где я нахожусь, ведь они реальны и в разных местах неодинаковы. Просто никто, кроме магов, не может их видеть.

В центре поляны, там, где серебристый, мерцающий, как звездная пыль, ручей пересекал снежный покров, он был особенно ярок. Я уставилась на свечу, пожелала и потянула силу из этого сияющего места – фитиль вспыхнул! Ура! Я поняла!

Вскочив со скамейки, прихватила свечу и помчалась искать Тин. Та перебирала в подвале прошлогоднюю картошку, обламывая ростки.

– Тин! Я могу зажечь свечу, не произнося заклинание!

– Мири, так не бывает! Ну-ка покажи!

Держа свечу в руках, я уставилась на фитиль. Тут, в подвале, картина потоков была немного иной, и приглянувшийся мне светлый кусочек висел в воздухе, не касаясь мерцавшего снега… Я уставилась на фитиль, сосредоточилась, зачерпнула силы… и ничего не произошло. Попробовала еще раз – и снова не вышло. Тин внимательно смотрела на меня, потом вздохнула:

– Пошли-ка наверх, выпьем квасу, а ты мне подробно расскажешь, что и как делала.

Я была ужасно благодарна ей за то, что она не сказала мне, что я – выдумщица или, хуже, – лгунья.

Выслушав мой сбивчивый рассказ, Тин усадила меня на то самое место, где я занималась, и попросила попробовать еще раз. Я уставилась на свечу – и она вспыхнула! Без единого моего слова!

– М-да, не знаю, что и сказать… – Тин явно была обескуражена. – Никогда о таком не слышала.

Согнала меня. Села на ту же табуретку. Уставилась на вторую свечу. Наморщила лоб. Сжала виски пальцами. Зажмурилась. Потом открыла глаза и вздохнула:

– Не могу. А другую ты можешь?

Я попробовала с того места, где сидела сейчас. Не вышло.

Тин, вздохнув, поднялась с табуретки и сделала жест рукой – пересядь сюда.

Я пересела. Свеча зажглась.

– Так. Сядь-ка тут же, но на другую табуретку! – скомандовала Тин.

Выяснилось, что дело не в табуретке, – свечи по-прежнему послушно загорались и гасли. Но только тогда, когда я сидела на этом месте.

– С ума спятить! – пожаловалась Тин в пространство. Задумалась. – Откуда ты магию берешь?

– Из потоков, как всегда.

– А точнее?

– Да всё как обычно! Нашла самое яркое место, оттуда и тяну!

– М-да… И где оно у тебя, это яркое место?

– Да в самой серединке!

– Странно… у меня там только ручеек был вроде. Довольно хилый… Ну-ка, пусти!

Тин снова уселась на зачарованное место и закрыла глаза.

– Мири, я вижу три потока. Правый нижний – самый яркий, он расходится вилкой где-то вот тут, – ткнула пальцем в воздух. – Садись сюда и описывай подробно, что видишь.

Я поерзала, закрыла глаза, вызывая из памяти снежную равнину, пронизанную серебристыми реками.

– Да, три потока. Вилка на нижнем правом вот тут, – не открывая глаз, ткнула пальцем. – Но самое яркое место прямо под луной…

– Какой луной? Откуда у тебя луна?! – обалдела Тин.

А что, у неё луны нет? Ой, я ж ей до сих пор никогда не рассказывала, что вижу во время медитаций…

– Тин, я всегда вызываю сначала картину заснеженной ночной поляны, а над ней светит луна. И, как только вспоминаю это, сразу становятся видными потоки магии.

– Вот оно как… – Тин задумалась. – А скажи мне, что у тебя в том месте, где самый яркий поток тек?

– Ничего нет. Просто снег под луной блестит.

– Снег блестит… – повторила Тин.

Мы замолчали.

– Так, Мири, пересядь на другую лавку и скажи мне, будет там снег блестеть или нет?

– Так он же под луной, конечно, будет! – захлопала на нее глазами я.

– Все же давай проверим.

– Ну, блестит, – сообщила я, переместившись на противоположный конец стола.

– А потоков рядом с этим местом сейчас нет?

– Рядом нет. Есть один вот тут, – ткнула пальцем в воздух, – и другой – вот там, – махнула над головой.

– Мири, сделай, как я скажу. Сиди, где сидишь. И попробуй зажечь свечу. Но силу бери не из потоков, а из этого светлого пятна. Поняла?

Я не ждала, что получится… но свеча зажглась. Мы с Тин уставились на нее с вытянутыми лицами.

– Всё, остановись. Дай подумаю, – устало махнула рукой моя наставница. – Выходит, есть источник магии, который ты всегда видишь в одном и том же месте. И для обращения к которому не нужны магические формулы, а достаточно лишь желания. Я о таком никогда и не слышала… Завтра продолжим, а сейчас давай возьмем корзины да в лес сходим – может, грибов к ужину соберем.

Вечером я снова вертелась в постели, раз за разом вызывая из памяти привычную картину. Что ж это такое?

За завтраком Тин сказала, что пораскинула мозгами и считает так: мне стоит продолжать учить и тренировать обычную магию. А с тем лунным светом упражняться тоже, но осторожно. И никому о нем не рассказывать. Целее буду.

Глава 6

К приходу осени я вся уже извелась: невозможно было предсказать, когда спину снова начнет буравить недобрый взгляд. Тин качала головой и не уставала напоминать, чтоб я без нее носа со двора не высовывала. Я зверела и мечтала о том, как вырасту, выучусь и отомщу всем этим козлам.

– Мири, брось эти мысли… Садись-ка лучше поработай. Вот у меня есть небольшая склянка чернил, которые от воды не плывут. Бери хорошую бумагу, мою книгу и переписывай себе те заклинания, что умеешь делать, – пригодится!

Я уже начала разбирать знаки в книге, казавшиеся мне поначалу абракадаброй. Не всё, но кое-что становилось понятным. Наверное, волшебники так специально путают записи, чтобы непосвященный не мог ничего разобрать и натворить. Специальными значками обозначались разные положения ладоней и жесты активации, разными закорючками – сочетания из двух-трех букв каждое. А если учесть, что и сами слова для нормального человека звучали тарабарщиной, то понять, какую сложить фигу, каким образом вывернуть кисти рук и как при этом хитро выругаться, чтобы вызвать дождь, непричастный к этой лабудени понять не мог никак.