Офицерский клинок - Сергей Зверев

— А ты не горячись, — перебил его Игнатич, — Феофил не всегда Феофилом был.

— Как это? — удивленно вскинул брови Круглов, усаживаясь на широкую лавку. — Чёй-то ты, старый, темнишь много…

— Да чего мне темнить? — Игнатич неторопливо проходил вдоль закопченной стены, что-то высматривая на ней. — Мне скрывать нечего. Феофил этот еще мальчишкой партизанил в этих краях… То ли связным был, то ли разведчиком, я так и не понял из того, что он мне рассказывал. Скрытный был старичок. При Союзе он в этом районе уважаемым человеком считался, на все торжества и праздники его приглашали, в партийные президиумы на почетное место сажали… Ну а когда советскую власть в Белоруссии поперли, кончилась его масленица, наступили постные денечки. От райкомовского буфета-распределителя его отлучили, пенсию в «зайчиках»[1] платить начали. А много на них тогда купить можно было? Да и сократили ее чуть не втрое. В общем, осерчал старик на новую власть и ушел в леса. Ага, вот оно… — Лобач с натугой потянул за какой-то выступ на стене, и, к изумлению разведчиков, прокопченная стена отъехала в сторону, открывая вполне вместительный чулан, в котором легко могли бы уместиться человек пять-шесть…

— Ох, не струя себе! — невольно вырвалось у Володи. Ему доводилось много слышать и читать о существовании таких схронов в Западной Украине и Прибалтике. В одну из своих командировок пришлось даже убегать по такому схрону-проходу от литовского спецназа. Но чтобы в левобережной Белоруссии было нечто подобное, такое и в голову не приходило.

— А старичок-то этот не так прост был, — вставил Круглов, заглядывая в чулан. — Не удивлюсь, если у него и оружие где-нибудь здесь припрятано.

— От за то не поручуся, — хмыкнул Игнатич. — Но Феофил мужик запасливый был… Мабуть, и приховал шо ни то…

Круглов и Локис опять переглянулись. Петро прошел в чуланчик и буквально через минуту из него послышался его удивленный свист:

— А старикан-то этот набожный, что ли, сильно был?

— Да как-то не замечал за ним, — растерянно отозвался Лобач. — Он меня в этот чулан никогда не пускал, всегда один там запирался…

Володя, больше из любопытства, тоже заглянул в чулан, подсвечивая себе фонариком. Комната, примерно пять на пять, без окон и выходов. Из мебели в ней было только какое-то сооружение, отдаленно напоминавшее трибуну, на которой лежала какая-то книга. В правом углу, от середины стены до низкого потолка, были выставлены три ряда икон. И хотя Володя никогда не интересовался живописью, а уж тем более иконописью, он каким-то внутренним чутьем понял, что иконы очень старые.

— А Феофил-то твой не такой простачок был, — с усмешкой проговорил он, выключая фонарик и поворачиваясь к Игнатичу. — Зуб даю, что у него здесь, в этой молельне, спрятано оружие! Часто он в ней запирался?

Лобач неопределенно пожал плечами, словно давая понять, что не следил специально за старцем-партизаном.

— Ладно, обсуждать житие старца Феофила у нас времени нет. — Локис еще раз проверил, насколько свободно выходит нож «Шайтан» из кожаных ножен под рукавом куртки. — Делаем такую диспозицию: я сяду так, чтобы они меня сразу увидели. Толстый, ты встанешь у входа. Игнатич, ты спрячешься в этой молельной, или как она там называется… Сидишь тихо! Высовываться тебе только в самом крайнем случае!

Володя рассчитывал на внезапность. Войдя в избу, террористы наверняка, не ожидая, что в ней кто-то есть, хоть на полминуты-минуту опешат, и этого времени ему вполне хватит, чтобы двумя «звездочками», специальными метательными предметами, вывести из строя двоих. А с двоими оставшимися, Володя в этом не сомневался, Круглов справится с легкостью. Петро, несмотря на то что с виду казался неповоротливым увальнем, на самом деле был превосходным рукопашечником. В его руках практически любой предмет становился оружием.

— Все, — хлопнул Володя себя по ногам ладонями. — Занимаем места согласно купленным билетам.

Он сел за стол, от которого до входа было не больше трех-четырех метров, самая оптимальная дистанция для хорошего и точного броска. Достав из кармана куртки две «звездочки», привел их в боевое положение и положил на выскобленную столешницу так, чтобы ими можно было в любой момент воспользоваться.

Почему-то в этот момент Локис вспомнил, как в «учебке» на одном из занятий он задал инструктору, как теперь понимал, совершенно бестолковый вопрос — зачем ему, снайперу, учиться метать какие-то предметы, в том числе и ножи? Инструктор в ответ только снисходительно усмехнулся, но ничего объяснять не стал. Впрочем, Володя занимался на его уроках старательно, так что претензий к нему не было. А впоследствии, когда он начал выезжать в боевые командировки, то неоднократно убеждался в том, что нож — неотъемлемый и очень важный инструмент разведчика. А умение владеть им не раз спасало Локису жизнь.

Метательные ножи он положил между «звездочками», предполагая использовать их в том случае, если что-то пойдет не так. Круглов между тем встал возле двери. Как и во всех деревенских избах, притолока феофиловской хаты была низкой. Получалось, что тот, кто входил, хотел он этого или нет, приветствовал хозяина полупоклоном.

Положив руки ладонями вниз на столешницу, Локис приготовился ждать. А делать это он умел. Выдержка — одно из важнейших качеств разведчика, а уж снайпера особенно.

Все трое сидели неподвижно и тихо. Возможно, именно поэтому скрип ступеньки крыльца Локис услышал совершенно отчетливо. Его правая рука мягко и бесшумно легла на зазубренную плоскость «звездочки». Входившие с улицы в хату люди, очевидно, были абсолютно уверены, что, кроме них, здесь никого больше нет, поэтому особо не осторожничали.

— Ну, ось мы и прыйшлы, хлопци, — раздался хрипловато-глуховатый голос. — Декилька днив тут перечекаэмо, заразом и розвидуэмо, що и як…

Тяжелая дверь со слабым скрипом открылась, и в комнату, пригибая голову, вошел мужчина в камуфляжной форме, с рюкзаком за спиной. Как и предполагал Локис, в полумраке, который царил в доме, тем более после яркого дневного света, входящий не мог сразу разглядеть сидевшего за столом человека, надо было несколько секунд, чтобы глаза привыкли. Зато сам Володя уже прекрасно ориентировался в хате, к тому же на фоне дверного проема все четыре силуэта визитеров были прекрасно видны.

Мужчина сделал несколько шагов вперед, за ним в хату прошли еще трое, а четвертый остался стоять на пороге, словно что-то почуяв.

Тот, который вошел первым, увидев неподвижно сидящего за столом Локиса, остановился как вкопанный. Присутствие человека в доме, пустовавшем около десятка лет, было для него не просто полной неожиданностью, а почти шоком!

— От тож! — вырвалось у него. — Ты хто такий, мил чоловик?

Вместо ответа Володя сделал едва уловимое движение рукой, и мужчина с протяжным стоном схватился за правое плечо, сгибаясь и делая шаг в сторону. «Звездочка» своими острыми ромбовидными, с мелкими зазубринами пластинами глубоко вошла в мышцы плеча и отчасти груди. Второй мужчина, видимо не сразу сообразивший, что произошло, даже не попытался привести в боевую готовность висевший у него на боку «Вереск». Вторая «звездочка», брошенная Володей левой рукой, с негромким жужжанием пролетела через комнату и вонзилась террористу, или кем он там был, точно между глаз. Тот запрокинулся назад, плашмя падая на пол.

«Черт! — промелькнула у Локиса отстраненная мысль. — Промахнулся!»

Словно в замедленном кино, он видел, как Петро посадил третьего животом на свое колено и, не давая тому до конца согнуться, со всего маху приложил противника к толстенному косяку, по которому тот сполз. Несмотря на то что все произошло стремительно, за считаные секунды, этого времени хватило четвертому парню, чтобы оценить обстановку правильно и принять решение. Он рывком вскинул свой «Вереск» и одним движением привел его в боевое положение. При этом верхний патрон из обоймы автоматически дослался в патронник. Сбросить планку предохранителя вниз, на автоматический огонь, было делом полусекунды. Володя все это понимал, но понимал как-то отрешенно, будто все происходило не с ним, а с кем-то другим, очень похожим на него. В невероятно длинном прыжке он перепрыгнул через стол, а его правая рука одновременно выхватывала из рукава куртки «Шайтан». Кувыркнувшись через голову, Локис встал на одно колено и наотмашь метнул нож в сторону дверного проема, в котором маячила фигура террориста, готового к стрельбе. Однако противник оказался значительно проворней, чем предполагал Володя. Резким толчком он захлопнул тяжелую дверь, и «Шайтан» вонзился глубоко в дерево. Не теряя времени, Локис откатился в сторону, и как раз вовремя — из-за двери тут же послышался треск автоматического пистолета. Стрелок был опытен, стрелял он не наобум, а точно по тому месту, где Володя только что стоял на колене. Почти не прекращая стрельбы, он перевел огонь влево, куда, по его предположению, должен был отпрыгнуть Локис, и тяжелые девятимиллиметровые пули, вырывая большие щепки из толстой двери, вонзились в пол совсем рядом с Медведем. Понимая, что стрелок, перед тем как проверить результаты своей стрельбы, запросто может бросить гранату, Володя одним прыжком подскочил к двери и рывком распахнул ее. К его удивлению, массивная, сделанная из нескольких наложенных друг на друга цельных деревянных полотен, обшитых тесом, дверь распахнулась с легкостью. Стоявший за ней человек, видимо, не сообразил отойти на безопасное расстояние, и она ударила его в лоб, как быка на бойне, отбросив назад. При этом он с размаху припечатался затылком о бревенчатую стену сеней. Глаза у него мгновенно потускнели, изо рта на подбородок побежала тоненькая струйка темно-бордовой крови.