Крадущаяся Тьма - Линн Флевелинг

Откинувшись на ложе, Серегил позволил себе помечтать о собственной чистой постели и о хорошо отмытом компаньоне. К его изумлению, неопределенная фигура тут же обрела черты Алека.

«Отец. брат, друг, возлюбленный», — сказал ему оракул в храме Иллиора в ту ночь в Римини.

Пожалуй, действительно в определенном смысле он был отцом и братом Алеку — более или менее усыновил его после их бегства из застенка Асенгаи. Серегил хитро улыбнулся сам себе в темноте: это было самое меньшее, что можно было сделать, ведь Алек оказался в числе тех десятков ни в чем не повинных людей, которых хватали и мучили стражники, приписывая им деяния самого Серегила.

За прошедшие с тех пор месяцы Алек стал ему другом; может быть, даже чем-то большим, чем другом.

Но возлюбленным?

Серегил решительно прогнал эту мысль, говоря себе, что паренек еще слишком молод, слишком ревностен в своем поклонении Далне, а главное, слишком ценен как товарищ, чтобы рисковать потерять его из-за такой малости, как секс. И все же, изнемогая от общения с дочерьми Екрида, Серегил виновато признался себе, что мысль о стройном теле Алека, его синих глазах и веселой улыбке, шелковистых волосах волнует его.

«Неужели тебе мало всех тех безнадежных влюбленностей, что ты уже пережил?» — ругал себя Серегил. Перевернувшись на живот, он стал размышлять о палимпсесте, прокручивая еще и еще раз в уме загадочные фразы.

«Хрустальные рога под каменными рогами. Камень внутри льда внутри камня внутри льда».

Проклятие, немного же можно выжать из этого. Серегил медленно произнес фразу на дравнийском, потом перевел на конику, скаланский и ауренфэйский.

Ничего.

«Начни сначала, — сказал он себе. — Ты что-то пропускаешь Думай!»

Фраза содержала указание дороги к пещере. А предшествовали ей туманные пророчества: о танцующих животных, о костях… И еще — те слова, на которых язык можно сломать и которые раскрывают секрет…

— Глаза Иллиора! — воскликнул Серегил.

Одна из девушек беспокойно зашевелилась во сне и погладила его по спине. Серегил заставил себя лежать неподвижно, хотя сердце его возбужденно колотилось.

Слова! Сами слова!

Эти чужие, труднопроизносимые звуки! Если они были ключом к палимпсесту, то почему бы им не оказаться заклинанием, раскрывающим секрет пещеры тоже?

Если он прав, то возникают новые вопросы… Если слова — всего лишь заклинание-пароль, то использовать их можно без особой опасности и для самого Серегила, и для окружающих. Но что, если за ними кроется более могучая магия? Можно, конечно, вернуться к Нисандеру с тем, что уже удалось узнать. Но ведь пленимарцы могут в этот самый момент приближаться к деревне, а Нисандер, должно быть, окажется слишком утомлен после предыдущего перенесения, чтобы немедленно послать снова сюда Серегила или кого-то другого. Если, конечно, маг не сочтет желательным поручить дело кому-то, кто более сведущ в колдовстве, — Магиане, Теро «К черту! Я зашел так далеко не для того, чтобы кто-то другой теперь раскрыл тайну! Как только рассветет, я отправляюсь на тот перевал снова, лавины там или не лавины!»

Кто-то заколотил в дверь дома Екрида, когда рассвет еще не наступил, и разбудил спящих обитателей.

— Идите в Дом Совета! — прокричал голос снаружи. — Случилось что-то ужасное! Идите скорее!

Высвободившись из мягких оков рук и бедер, Серегил натянул одежду и вместе с остальными кинулся к Дому Совета.

Первые предрассветные лучи окрасили снег в голубые тона; на этом фоне мрачно чернели башни деревни. Прокладывая путь на снегоступах сквозь ледяную поземку, Серегил почти не узнавал селения. Буря занесла башни снегом по самые двери; верхние этажи теперь казались обычными деревенскими домами.

Серегил протолкался сквозь толпу, собравшуюся у Дома Совета, скользнул в дверь и поспешил в зал на нижнем этаже.

Огонь в очаге был уже разожжен, рядом с ним скорчилась женщина, которой Серегил раньше не видел. Она прижимала к груди маленький сверток и хрипло выла; жители деревни молча смотрели на нее широко раскрытыми глазами. Жена Ретака опустилась рядом с женщиной на колени и осторожно отогнула одеяло. В свертке оказался мертвый младенец. Незнакомка по-прежнему отчаянно прижимала к себе ребенка обмороженными руками.

— Что случилось? — спросил Серегил, оказавшись рядом с Ретаком.

Тот печально покачал головой:

— Не знаю. Она недавно приковыляла в деревню, и никому еще не удалось добиться от нее вразумительных слов.

— Это же Вара, двоюродная сестра моего мужа из деревни Торгуд! — воскликнула какая-то женщина, расталкивая столпившихся у двери деревенских.

— Вара! Что с тобой случилось?

Женщина подняла глаза, потом кинулась к родственнице.

— Чужаки! — вскрикнула она. — Они пришли вместе с бурей! Они отвергли наше угощение, они убили вождя и всю его семью. Убили многих, многих других

— моего мужа, моих детей… Моих детей!

Откинув голову назад, женщина снова завыла. Жители деревни, вздыхая и перешептываясь, посматривали на Ретака.

— Но почему? — спросил тот мягко, склоняясь над женщиной. — И кто они? Что им нужно?

Вара закрыла лицо руками и съежилась еще больше. Серегил опустился рядом с ней на колени и положил руку на плечо женщине.

— Они ищут дом духа? Та молча кивнула.

— Но они отказались от угощения, — тихо продолжал Серегил, чувствуя, как в животе растет холодный ком. — Они оскорбили жителей деревни, и никто не захотел бы им помогать.

— Правильно, — прошептала Вара.

— А потом, когда они начали убивать, вы сказали им, где дом духа?

Глаза Вары наполнились слезами.

— Партис им сказал — после того как они убили его жену. — Она жалобно всхлипнула. — Он рассказал им про Тимана и его клан. Партис думал, что тогда убийства прекратятся. Только этого не случилось. Они смеялись, убивая нас. В густых бородах так и блестели зубы. Они смеялись, все смеялись…

Все еще прижимая к себе своего мертвого ребенка, женщина рухнула на пол в глубоком обмороке. Несколько жительниц деревни подняли ее и перенесли на подстилку у стены.

— Кто может творить такое?! — воскликнул Ретак обескураженно.

— Пленимарские солдаты, — прорычал Серегил, и все взгляды сосредоточились на нем. — Эти люди — враги, и для вас, и для меня. Они пришли в поисках злых сил, что скрываются в доме вашего духа. Когда они найдут, что ищут, они станут поклоняться этому ужасному божеству и приносить ему человеческие жертвы.

— Что же нам делать? — воскликнула какая-то женщина.

— Они явятся сюда! — гневно завопил мужчина. — Партис натравил их на нас!

— У вас есть оружие? — громко спросил Серегил, перекрывая шум и крики.

— Только копья для охоты на волков и ножи для свежевания туш. Как нам этим сражаться с такими злодеями?

— Ты же волшебник! — прокричал Екрид. — Разве ты не можешь убить их своими чарами?

Серегил обвел глазами лица, на которых было написано завороженное ожидание, и глубоко вздохнул.

— Вы все видели, каков характер моей магии. Я не знаю заклинаний, которыми можно было бы убивать.

По толпе пробежал разочарованный шепот, но тут серегил добавил:

— Но может быть, мне удастся предложить вам что-то не менее эффективное.

— Что же? — пренебрежительно поинтересовался какой-то мужчина.

Серегил слегка улыбнулся:

— У меня есть план.

Ретак приказал остановиться, когда при первых лучах солнца, осветившего горы на востоке, они добрались до перевала. Шрадин отправился вперед, чтобы оценить, насколько опасен дальнейший путь. Остальные — все мужчины, женщины и дети деревни — молча ждали приказа двигаться дальше. Матери снова и снова шепотом объясняли малышам, почему на перевале нужно сохранять тишину. Самым маленьким дали ллаки, чтобы они крепко спали.

Серегил вскарабкался на выступ скалы и, заслонив глаза рукой от яркого света, стал вглядываться в снежные просторы. Долина все еще тонула в синих тенях, но он смог разглядеть темную колонну солдат, приближающуюся к деревне. Пленимарцам не понадобится много времени, чтобы обнаружить: добыча ускользнула; не станет для них загадкой и то, в каком направлении скрылись беглецы.

— Вон они, — шепотом сообщил Серегил Ретаку. — Нам нужно поторопиться.

Едва осмеливаясь дышать, люди двинулись через перевал. Это было очень тяжелое путешествие. Горцы шли так быстро, как только могли, склоняясь под тяжестью припасов, неся на спине детей, а престарелых родичей — на носилках. Только тихий скрип снегоступов нарушал тишину. Старый Тиман с трудом плелся в конце, поддерживаемый Туриком и его братьями.

По милосердию богов Вара вскоре умерла, и ее тело вместе с младенцем спрятали в сугробах позади овечьих загонов. Но она погибла не напрасно: ее предупреждение позволило жителям деревни Ретака сделать необходимые приготовления.