Обет без молчания - Володарская Ольга Анатольевна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По итогу получалось, что Бетти жила с оглядкой на своих партнеров, бывшего и настоящего, подстраивалась под них. А так хотелось быть собой!
Но Элизабет гнала эти мысли прочь. Она же не Бриджит Джонс, героиня книги и фильма, которая умудрялась высасывать проблемы из пальца. Да, Дэвид неидеален, но чертовски хорош: образован, успешен, эрудирован, красив, наконец. И она его любит.
* * *Она доучивалась и думала о том, куда устроиться на работу по окончании колледжа. Дэвид, естественно, давал ей советы и не мог взять в толк, почему Бетти к ним не прислушивается. Он старше, опытнее и лучше знает, как будет лучше для нее.
Хоть кто-то знал…
А Бетти металась. Ей хотелось то того, то этого. И это она, девушка, привыкшая ставить перед собой четкие цели! И на Париса не свалишь. Он, может, и повлиял на нее дурно (так считал Дэвид), но сам точно знал, чего хочет от жизни, и шел к своей мечте.
Она хотела было послушать Дэвида и устроиться в одно из рекомендованных им мест, тем более он готов был помочь с трудоустройством. Не понравится – уволюсь, решила она, о чем и сказала любимому.
– Нет, так не пойдет, моя дорогая, – покачал головой Дэвид. – Не получится – уйдешь, причем не по своей воле. Тебя уволят, если не будешь справляться. Но коль я за тебя поручусь, будь любезна работать.
– Но если у меня душа не ляжет к рекламному бизнесу?
Он собирался пристроить ее в крупное агентство.
– Главное – старание. Если отдаешься делу целиком, оно у тебя получается. И наоборот, когда получается, к делу лежит душа.
– Какая ерунда! Я отлично справлялась с обязанностями официантки, но мне эта работа не нравилась. А до этого я почту разносила, еще в Берлине, и у меня это тоже получалось. А уж как прекрасно я отрывала корешки билетов в кинотеатре! Как по линейке…
– Дорогая, ты начинаешь взрослую жизнь, тут все иначе. Я когда-то красил ограды и стволы тополей, а теперь я финансист, и не в восторге от своей работы. Она муторная, утомительная, нервная. Но я с успехом ее выполняю, поэтому доволен жизнью.
– А кем ты хотел стать, когда был маленьким?
– Паромщиком, – фыркнул Дэвид. – Хотел перевозить людей с одного берега Темзы на другой.
– Это здорово!
– Нет, не здорово. Паромщики едва сводят концы с концами, а я процветаю. У меня счет в банке, машина, квартира… Ты! – Он больно ткнул ее пальцем в грудь. – Только не говори, что встречалась бы с тем, кто пропах соляркой, сыростью и спит, где придется! В лучшем случае на койке в хостеле или в квартире, арендованной вскладчину.
– Не хочется напоминать, но… Парис пах гиросом[2] и снимал комнату вместе со студентами.
– Не хочется напоминать, но… Ты с ним рассталась!
– Но не поэтому.
– И поэтому тоже.
В итоге она согласилась на стажировку в агентстве. Пока Бетти доучивалась, это ни к чему не обязывало: работа принеси-подай, неполный день, минимальная оплата. Но Дэвид считал, что она должна ко всему приглядываться, учиться, схватывать на лету и выпрыгивать из трусов, чтобы отлично себя зарекомендовать. Бетти не особо старалась, но у нее само собой все получалось. Она была идеальным исполнителем, и ее хвалили, что не могло не радовать Дэвида.
Его – но не ее. Бетти было все равно.
Она не понимала, что с ней, маялась. Ей бы наслаждаться жизнью: у нее прекрасный мужчина, надежный, есть перспектива трудоустройства, отменное здоровье, а счастья нет… Почему?
Ответ был один: Бетти не нашла себя. Не поняла, в чем оно, ее счастье. Может, потому, что очень рано вступила в серьезные отношения? Да еще сразу сиганула из одних в другие! Никто из ее знакомых девушек-ровесниц так не поступал. Ни в Германии, ни в Англии не принято в двадцать начинать взрослую жизнь. И она этого не планировала, как-то само получилось…
– Давай поживем отдельно? – предложила Бетти Дэвиду.
– Не понял?
Да она и сама не поняла! Вроде бы ничего не предвещало беды. Сидели в ресторане, ели отбивные: она из свинины, он из индейки. Дэвид отметил, что его блюдо полезнее – мясо постнее и гарнир безуглеводный – брокколи, а не картошечка, как у Бетти. И так ей стало тошно от всего… Не от слов, нет. Дэвид постоянно говорил о том, что он выбирает правильное, но не призывал следовать его примеру. Не от ресторана, который никогда не нравился Бетти, но считался одним из лучших в их районе, поэтому они в нем и ужинали. Не от скрипичной музыки, монотонной, усыпляющей. От всего вместе! Бетти хотелось завыть от тоски. Или схватить тарелку Дэвида, на которой еще оставалась его правильная еда, и разбить о чью-то голову: его самого, официанта, музыканта, бабы за соседним столиком, что пережевывала свой шпинат положенные тридцать два раза и вела счет вслух.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Но Бэтти вместо этого предложила Дэвиду пожить отдельно.
– Мы слишком быстро съехались, – выдала она после его удивленной реплики: «Не понял?» – Я не успела дозреть до этого. Мы встречались всего четыре месяца, а на пятый я уже перебралась к тебе.
– Тебя никто не тащил насильно, – справившись с удивлением, возразил Дэвид. – Я предложил, ты согласилась.
– Да, но…
Он жестом заставил ее замолчать.
– Мы полюбили друг друга, так?
– Так, – не стала возражать Бетти.
– И хотели проводить вместе как можно больше времени? – Она кивнула. – Но мы жили на разных концах города. Причем ты в помойке.
– Я бы не стала так называть нашу квартиру…
– В помойке, – настоял на своем Дэвид. – Там убиралась только ты, друзья же создавали бардак. И это касается не только обстановки: они водили сомнительных гостей. У тебя, как я помню, пропала золотая цепочка.
– Я могла ее потерять.
– Или ее украли ваши гости. В общем, все способствовало тому, чтобы мы съехались: и быт, и чувства. Что не так?
И не ответишь, потому что все вроде бы ТАК.
– Почему молчишь? – не дал ей передохнуть Дэвид.
– Не знаю, что сказать.
– Но ты выдала фразу «нам нужно пожить отдельно», так обоснуй, почему? Ты же готовилась, не так ли?
– Не готовилась, – беспомощно пробормотала она. – Меня озарило минуту назад.
– Разлюбила меня? Изменила? Если да, я пойму, но тогда мы расстаемся. Нам не по пути? Принимаю. И желаю всего хорошего с другим.
– Я просто хочу выдохнуть. Как самурай перед боем.
– С кем сражаться собралась? – Он усмехнулся, но грустно и доел брокколи, затем глотнул вина.
– Ты не правильно понял метафору.
– Или ты плохо объяснила?
– Вот опять ты на меня давишь.
– Разве?
– Я прошу паузы – небольшой. Мне нужно подумать, понять себя. Ты навязываешь мне определенный образ жизни, настоящий и будущий, но я пока не знаю, нравится ли он мне.
– С раздолбаями, типа Париса и его дружков, тебе было лучше?
– Нет, нет и еще раз нет. Но и в тех условиях, что я существую сейчас, мне некомфортно. Я хочу понять, что сделает нас обоих счастливыми.
– И для этого мы должны разъехаться?
– Мне кажется, это лучший вариант. Я могу не вывозить вещи, просто собрать сумку с барахлишком и переехать к тетке. Или к друзьям. – Она смотрела на Дэвида, и по его бесстрастному лицу ничего не могла понять, поэтому стрекотала дальше: – А через месяц мы с тобой встретимся и обменяемся впечатлениями: как нам друг без друга и что за выводы мы сделали в разлуке. Давай именно тут? В этом ресторане, который мне не нравится, да и тебе тоже, но он престижен и находится недалеко от твоего дома…
Он долго молчал, больше минуты. Смотрел на фреску, на которой была изображена охота на лис, пил воду, потому что вино закончилось. И наконец, сказал:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})– Если уйдешь, то пути назад не будет.
– Но я не ухожу… – Бетти порывисто подалась вперед, дыша на Дэвида чесночком, добавленным к картошке. – Я оставляю за собой право вернуться, а за тобой – позвать меня. Если поймешь, что я настолько твоя, что ты готов дать мне послабление…
– Нет, дорогая, так не пойдет. – Он отстранился и демонстративно прыснул себе в рот освежителем дыхания. – Уходя – уходи. Или оставайся. Я все забуду, и мы будем жить счастливо. Сначала в квартире, затем в доме, в окружении детей, королевских корги и наведывающихся к нам по праздникам родственников. У меня такая установка – жить счастливо. С тобой или без тебя.
