Ричард III - Вадим Устинов

Впервые в жизни Ричард оказался за рекой Трент, служившей своеобразным рубежом, за которым начинался таинственный Север. Издалека он углядел замок Миддлхэм — одну из мощнейших крепостей Англии. Это была любимая резиденция Ричарда, графа Солсберийского, а затем и его сына графа Уорикского. Именно ее Невиллы выбрали для размещения своего двора, соперничавшего по роскоши с королевским. Массивные башни Миддлхэма и его угрюмые каменные стены, толщина которых местами достигала трех с половиной метров, тяжко вздымались над пологими холмами Уэнзлидейла, над долиной реки Юр, сбегавшей с Пенинских гор и несшей свои вскипающие на порогах воды через Северный Йоркшир.

Ричард проехал сквозь толпу, заполнявшую деревенский рынок, и миновал едва сохранившиеся развалины нормандского замка, построенного на месте саксонской или римской, а может, даже древней кельтской крепости. На востоке, у самого горизонта — там, где сливались реки Юр и Кавер — виднелись стены аббатства Жерву. Во главе эскорта он обогнул замок с востока и через укрепленные ворота попал в просторный внешний двор, по периметру которого располагались конюшни, кузница и скотобойня. Подъемный мост через ров был опущен. Ричард направил коня под каменные своды сторожевой башни и въехал на внутренний двор. Главная башня, или кип[38], стояла на небольшом холме, господствуя над остальными башнями, соединенными с нею замковыми стенами. С левой стороны к ней была пристроена часовня. В глубине двора виднелись помещения для слуг, мельница, пекарня. К крытой лестничной площадке на уровне второго этажа вели каменные ступени. В сопровождении констебля замка Ричард взошел по ним. Слуги показали ему главный зал в восточной части башни, указали на двери в личные покои графа Уорикского и провели в отведенные для него апартаменты. Здесь мальчику предстояло прожить три с лишним года.

Уэнзлидейл показался Ричарду куда более диким и необжитым, чем те местности, в которых он успел побывать раньше. Люди здесь жили вспыльчивые, импульсивные, всегда готовые схватиться за меч из-за пустячной ссоры. Но они были преданы своим друзьям и тверды в убеждениях. Ричарду во всем чудился истинный дух старой доброй Англии — дух, в котором в равных пропорциях смешивались воинственность, верность долгу и приверженность справедливости.

Миддлхэм и Шериф-Хаттон — замки графа Уорикского — были центрами власти, политической и социальной жизни целой провинции. В 16 километрах к западу от Миддлхэма в деревушке Эйсгарт располагался Наппа-холл, владелец которого Джеймс Меткаф Уэнзлидейлский и Наппский служил капитаном при Азенкуре[39]. Ричард с восторгом слушал рассказы соседа о боевых подвигах короля Генри V во Франции и, вероятно, именно благодаря старому воину стал воспринимать французов не иначе как исконных и смертельных врагов англичан. Он подружился с сыновьями ветерана, один из которых, Майлз, стал впоследствии его советником, а остальные — верными сторонниками.

Чуть севернее Эйсгарта стоял замок Болтон, принадлежавший еще одному неустрашимому бойцу — лорду Скрупу[40]. Ричарду были представлены и другие северные лорды — Скрупы Месемские, Фиц-Хью, Грейстоки и Дакры, которые занимали важное место при дворе Уорика в первые годы правления Эдуарда IV. Гораздо важнее простого знакомства с ними для герцога Глостерского стало то, что ему посчастливилось быть принятым в этот тесный круг, отвергавший всех чужаков. Северяне отличались независимым нравом и не признавали жесткого внешнего контроля, пусть даже со стороны королевской власти. Дружеские связи с северными лордами оказались весьма важны и полезны Ричарду в будущем, когда он стал наследником своего опекуна в качестве лорда Севера.

В Миддлхэмском замке Ричард жил в окружении слуг, конюших, оруженосцев, капелланов и фрейлин семьи графа Уорикского. Здесь же он нашел себе товарищей, которые пронесли эту юношескую дружбу до самой смерти — Роберт Перси Скоттонский и Фрэнсис Ловелл[41] также воспитывались при дворе Ричарда Невилла. В залах Миддлхэма Ричард впервые увидел и свою будущую супругу Энн Невилл, дочь хозяина замка. Впрочем, тогда они были еще подростками и, конечно же, не могли испытывать глубоких чувств друг к другу, разве что прониклись взаимной приязнью.

Наконец-то мальчик получил возможность вернуться к регулярным занятиям, прерванным после отъезда из Фотерингея. Его день был крайне насыщенным, времени для праздности практически не оставалось. Он поднимался ранним утром, отстаивал мессу, после чего отправлялся к наставникам и приступал к изучению всего того, что обязан был знать хорошо образованный высокородный лорд. Его учили латыни и французскому языку, математике и богословию. Он постигал законы и обычаи страны. Ему давали уроки музыки и благородных манер. Ричард читал трактаты о рыцарстве и войне, об истории и геральдике. Окончив занятия, около десяти часов он обедал в главном зале с семьей Невиллов и своими друзьями-воспитанниками. Затем мальчик надевал доспехи и занимался фехтованием, обучаясь владению мечом, кинжалом и боевым топором. Отложив в сторону оружие, Ричард седлал коня, ибо любой принц был обязан держаться в седле уверенно и величественно. Иногда он отправлялся на соколиную охоту, участвовал в травле оленя или кабана. В четыре часа пополудни зимой и в пять часов летом Ричард садился за ужин. День завершался беседами в тесном кругу обитателей замка, пением, музыкой и танцами. Перед сном всем подавались для скромной трапезы хлеб и пиво.

Именно здесь, в Миддлхэме, юный Ричард сделал для себя окончательный выбор, отказавшись от пути, на который его подспудно, самой направленностью воспитания, толкала мать. Он понял, что не желает духовной карьеры, а жаждет быть воином. Перед его глазами неотступно стоял образ старшего брата, короля Эдуарда — красавца под два метра ростом, любимца женщин, но при этом отважного бойца и удачливого полководца. Единожды решив, Ричард отбрасывал в сторону все колебания, ибо уже с детства обладал характером твердым и волевым. Он начал суровую борьбу со своими физическими слабостями. Мало того что уже с рождения мальчик был болезненным, но некоторое время назад появилась другая угроза, гораздо более страшная — у него начал развиваться сколиоз. Поначалу болезнь не доставляла больших неудобств, но, конечно, не способствовала улучшению здоровья. Ричарду пришлось мобилизовать все свое упорство в стремлении стать сильным, ловким и выносливым. Он укреплял мышцы тела так, чтобы они образовали своего рода корсет, помогающий искривленному позвоночнику удерживать торс вертикально. Порой усталость все-таки заставляла его сутулиться, что и породило впоследствие образ уродливого горбуна, весьма далекий от истины.