Дважды рожденный (СИ) - Антон Юрьевич Перунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наверное, он все-таки задремал, так что, когда посреди ночи заметно похолодало, пришлось подниматься и впотьмах перетаскивать теплое одеяло из шерсти горбача обратно на кровать. Завернувшись в него, как в спальник, Март провалился в сон и крепко проспал до позднего утра.
Может и дольше бы провалялся в постели, если бы не озорные лучики яркого солнечного света, бьющего, отражаясь от зеркальной дверки плательного шкафа, прямо в глаза. Как же тяжело и медленно пробуждаться в темноте и холоде. И насколько легко при солнечном свете: сна как не бывало! Настроение на пять с плюсом. Отлично быть живым, здоровым, полным сил и молодого задора. И совершенно точно уж ему — дваждырожденному — не о чем горевать. А какие перспективы и возможности открывали опыт и знание сразу двух жизней! Главное теперь с умом всем этим распорядиться.
Март, встав посередине комнаты, словно заново окинул хозяйским взглядом привычную обстановку. Оштукатуренные, свежепобеленные стены, почти везде завешанные нарядными ткаными коврами. На деревянном полу тоже большой ковер, тот самый, что приютил его на ночь. Вся мебель из натурального дерева, ткани и кожи — массивная, тяжелая, даже на вид крепкая. В красном углу на божнице старинные, потемневшие от времени иконы, окруженные тканым, красным по белому, узорным рушником. Под ними на тройной цепи подвешена не зажженная сейчас лампада. На полках несколько книг, по большей части духовного содержания.
— Добротно, даже монументально, хоть и несколько архаично, — вынес Двойдан вердикт.
Под потолком на витом шнуре одиноко висела лампочка, а на стене у кровати расположился репродуктор. Включил его, повернув регулятор громкости вправо, и услышал какую-то приятную оркестровую музыку.
— Однако, цивилизация.
На столе стояла керосиновая лампа, но пользоваться ею приходилось не так часто, только когда случались перебои с подачей электроэнергии. Имелся даже персональный санузел. Роскошные условия! Положительно, сегодня его день!
В шкафу с большим зеркалом в створке нашлось много чистой одежды. Удивило, что у мирян в ходу вместо исподнего настоящие футболки, сатиновые трусы и даже носки. Явно не из домотканины, а фабричного производства. Рубашки тоже не на руках шитые.
— Ох и шевелюра у тебя, брат, — приосанившись перед зеркалом, попытался расческой привести в порядок густые, изрядно отросшие вихры, падающие на глаза. Не добившись толком результата, махнул на это дело рукой. — Оно, конечно, привычнее со стрижкой, по уставу, но, дабы не бросаться в глаза, оставим все как есть, — память и наблюдения вчерашнего дня подсказывали, что здешний народ вообще коротко стричься не считает приличным.
Завершили утренний туалет мыльно-рыльные процедуры. К слову, щетка, как сразу для себя отметил Март, тоже была явно привозная — с пластиковой рукоятью и сложно устроенной щетиной. А вот мыло и зубной порошок точно местного производства.
Еще раз критично, но благосклонно рассмотрел собственную юную физиономию и остался в целом доволен. Из зеркала на него смотрел юноша с правильными чертами лица, крепким подбородком, прямым носом и синими, как небо в солнечную погоду, глазами. В этой жизни природа одарила его светло-русым цветом волос, с редким, каким-то платиновым оттенком.
— А я ниче так… Норм!
Подойдя к распахнутому настежь окну, долго с интересом рассматривал светлые, высокие башни, без всякой системы разбросанные тут и там, соединенные узкими улочками, между которыми проглядывали черепичные крыши обычных домов.
Еще пока умывался и чистил зубы, в голове нарисовалась программа действий. «Начнем со знакомства с городом. Так сказать, окинем свежим, незамыленным взором достопримечательности Тары. И заодно прикинем, что и как я здесь могу сделать на перспективу. Вчера я привычно проехал по знакомым, темным улицам, так ничего и не рассмотрев. А очень интересно, как тут местные обустроились».
Ради такого случая можно было и приодеться. Свободного покроя льняные штаны, светло-серая футболка и темно-синяя, под цвет глаз, рубашка с распашным воротом. Полы ее заправлять за пояс не стал, да и застегивать не захотел. Пусть это и нарушало местные правила, зато было стильно, модно и молодежно. А также в меру по-раздолбайски. Что тоже плюс. Но нашелся и минус — единственной подходящей обувью оказались изрядно потрепанные легкие туфли, но тут уже выбирать не приходилось. Давали себя знать финансовые проблемы семьи, навалившиеся в последнее время.
Кобуру с пистолетом на пояс — без этого даже внутри башни никак. Критически посмотрев на получивший повреждения бронежилет, решил одеть его прямо на футболку, но попозже, перед выходом на улицу. Сначала следовало завершить домашние дела. Первым делом перекусить, потом разобраться с добычей и обязательно разузнать новости про раненых парней. Не успел шагнуть за порог, как из двери напротив появился Зотей и, обнажив ровные белые зубы в радостном оскале, пошел навстречу.
— Ну, здравствуй, герой!
— И тебе не хворать, братуха.
— Ты утреннее моленье пропустил.
— Зато выспался, — резонно возразил ему Март, но тот лишь отмахнулся, мол, не про то разговор.
— Есть хочешь?
— Вроде того. А с какой целью интересуешься?
— Да вот хотим от души тебя угостить. Марфа с утра пораньше наготовила пирогов с мясом и сладких, а сейчас жарит твои любимые сырники. К ним сметана и вишневое варенье.
— Да кто ж от такого откажется⁈ — простонал Март, а желудок его пробурчал что-то невнятное, но явно выражая полное согласие.
— В столовой сегодня ячневая каша на молоке, — ставя окончательную жирную точку в уговорах, доверительно сообщил родич.
— А по поводу чего такое пиршество? — тут до него явственно долетел аромат жарящихся сырников, захотелось по-быстрому свернуть диалог. — Впрочем, мы это еще успеем обсудить. А то мне до того жрать хочется, аж спать негде…
Башня больше всего напоминала укрепленную одноподъездную многоэтажку с пищеблоком и прочими хозбыт заведениями в цоколе и подвалах. Для холостых и просто тех, кому некогда было заморачиваться готовкой, варили на общей кухне. Пища самая простая, зато сытная. Он туда и направлялся. А тут такой подарок судьбы!
— Тогда милости прошу, гость дорогой! — как-то даже торжественно и напевно, словно обряд совершал, а не в суете житейской, произнес Зотей. И отступив назад, посторонился, всем видом приглашая к себе.
Его понять было можно. Они ведь с Гришей родные братья. К тому же погодки. Росли вместе. Младшие сыновья Поликарпа Маркеловича. И еще одно умозаключение проскочило в голове. Раз хозяин дома улыбается и за стол зовет, значит, с Григорием все более-менее в порядке. Вахрамеевы не только упертые, прижимистые и двужильные, но еще и благодарными быть всегда умели. А долг платежом
