Последние судьи. Сильнее льва и слаще меда. Книга первая - Станислав Травкин

Отец Дмитрий сел на землю рядом с трупом, взял его за руку и заплакал.

— Бедный мальчик, — прошептал он, — выбор есть всегда, всегда…

До самого утра никто из выживших так и не сомкнул глаз, очень уж неожиданно настигла, казалось бы, спасенного парня, жестокая смерть самоубийцы. Алмас сам подписал себе приговор, нажав на спусковой крючок. Был ли у него выбор, спросите вы? Конечно, был… Понятно, что тот, кто указывает путь, будучи профессиональным манипулятором с тысячелетним стажем, оставил парню мало шансов на спасение, разделав его, как заслуженный мастер спорта разделывает новичка, только что пришедшего в спортзал.

Если все мы такие же новички, как и Алмас, то можем ли мы победить? Отвечу словами Иисуса: человекам это невозможно, но не Богу. Вера — вот тот щит и те доспехи, которых не было на Алмасе, покинувшем мир так безумно рано.

Утром мы с Катариной оставили гостеприимный бастион и отправились туда, куда направлялись и раньше, а именно — в сторону вечно далекого, недоступного горизонта.

Глава 10

Дорога, как лента, наматывалась на передние колеса нашего джипа и вылетала из-под задних вместе с дорожной грязью. Позади остались Сив и Тир, впереди нас ожидали Багра и Анарта. Зима сменилась весной, а белые сугробы на обочинах — грязными ручьями.

— Слушай, Марко, — обратилась ко мне Катарина, — ты был на море? — И тут же сама ответила на свой вопрос: — Хотя, что я спрашиваю, конечно, был, сам ведь говорил, что друзья есть в Багре и Анарте.

Я улыбнулся: — Верно, моя хорошая, был, не только на Славском море, но и на Романском. А ты, стало быть, не была ни разу?

— Не была, разве что на озере, — покачала головой моя спутница и мечтательно закрыла глаза.

— Вот и побываешь… думаю, уже сегодня будем в Багре, пополним наши запасы и поедем в пригород, там у одного из моих друзей ферма есть, ну или, во всяком случае, была, — рассуждал я.

— Здорово…

Минут через двадцать мы увидели несколько брошенных машин у развалин какого-то придорожного мотеля или ресторанчика и остановились, чтобы «заправиться». Однако на этот раз всё прошло далеко не так гладко, как тогда под Урском.

Я взял из багажника пустую канистру и направился к нашей первой цели — белому фургону семейного типа. Катарина шла рядом с глоком в руке. Когда до фургона оставалось метров десять, из-за соседней машины показался комичного вида увалень, одетый в оранжевый комбинезон заправщика и четырехугольную шапочку выпускника университета. В руках у толстяка была хоккейная клюшка.

— Эй! Привет! — воскликнул незнакомец и, взмахнув клюшкой, отвесил нам театральный поклон.

Мы с Катариной переглянулись.

— Да убери ты уже эту игрушку, Кати! — как ни в чем не бывало, продолжал увалень.

— Кто ты? — выдохнул я.

— Меня зовут «тот, кто шутит страшно», попробуешь изгнать меня? — демон ехидно улыбнулся.

— Не попробую, — я улыбнулся ему в ответ, — стреляй маленькая.

— Да ладно, ребята, даже не поговорим? Как же… — Демон собирался что-то сказать, но выстрел Катарины оборвал его на полуслове. БАМ! Тот, кто шутит, страшно рухнул на землю, как подкошенный, с дыркой во лбу.

Звук выстрела ещё звенел у меня в ушах, когда появились другие. Их было много, человек пятнадцать-двадцать, молодые парни и девушки с сумасшедшим огоньком в глазах.

— Вот это попали, — усмехнулся я и, отбросив канистру, выхватил свой вальтер.

Одержимые бросились на нас, как бросается свора голодных псов на два куска парного мяса. Катарина выпустила девять оставшихся пуль, каждая из которых нашла свою цель, я не был так меток, как моя спутница, и положил лишь пятерых.

Какой-то парень вырвал оружие и, вцепившись в рукав, повис на мне, в то время, как другой обрушил на меня град ударов. Стараясь сохранить ясность сознания и не отключиться, я достал ногой дальнего бойца. Тот, что вцепился мне в одежду, ушел вниз и попытался повалить меня, но я легко вырвал ногу из его захвата и дважды опустил локоть на основание шеи, отправив парня в глубокий нокаут. Дальний тем временем снова бросился в атаку и всадил в меня отличную серию, но, к несчастью для него, мы были не на боксерском ринге, и уже в следующее мгновение я схватил его за рукава, подтянул к себе и ударил головой, поставив точку в нашем поединке.

Катарина сражалась отчаянно, но силы были явно не равны. Парень повалил её, сел сверху и методично наносил удары, большинство из которых достигали своей цели. «Ничего не скажешь, вовремя я освободился», — подумал я и ударил одержимого ногой в голову.

Катарина сбросила с себя обмякшее тело и, сплюнув кровь, с трудом встала.

— Я в порядке более или менее, — ответила она, опередив мой вопрос.

— Закончи тут, маленькая, а я пойду и возьму то, за чем мы сюда пришли, — пробормотал я и, подобрав канистру, пошел к белому фургону. Катарина кивнула и, вытащив свой ремень, затянула его на шее оглушенного противника.

Меня ждал неприятный сюрприз: в баке семейного фургона, как и в баках соседних машин, не было ни капли бензина. У последнего автомобиля, к которому я подошел, лежал человек, по всей видимости, хозяин фургона. Рот его был порван, а на груди вырезан подмигивающий смайлик. Тот, кто шутит страшно, оправдал свое имя…

— Давай посмотрим, как тебя отделали, — я взял Катарину за голову и повернул её лицо к себе. Девушка послушно замерла, позволяя себя осмотреть. Её левый глаз почти полностью заплыл, губы были разбиты, а щека и бровь рассечены. Я достал из аптечки «снежок» и раздавив капсулу с жидкостью внутри пакета, приложил к глазу своей спутницы.

— До свадьбы заживет, — улыбнулась Катарина и прикоснулась к моему лицу, — тебе тоже досталось.

— Что сказать, у парня поставлен удар, — попытался отшутиться я. Катарина положила руку мне на плечо: — Твой удар лучше!

— Понятное дело… — согласился я, и мы засмеялись.

До Багры мы в тот день так и не добрались.

— Шанс нарваться на одержимых в городе гораздо выше, а нам нужен отдых, — рассудил я, — стало быть, разумнее всего будет переночевать на трассе.

Катарина первая заметила подходящее место в стороне от основной дороги, где мы и остановились на ночлег.

— Ложись, маленькая. Ты поспи, а я посмотрю, через часа четыре поменяемся, — соврал я. Будить Катарину через четыре часа я не собирался. Девушка взялась за ручку задней двери, открыла ее и вдруг остановилась, как будто вспомнила что-то важное.

— Погоди, забыла, — прошептала она и, подойдя ко мне, поцеловала в губы. Получал ли кто-нибудь из мужчин подобный поцелуй? Держу пари, что нет. Простое прикосновение припухших разбитых губ Катарины подхватило мое сердце и унесло его на самую высокую вершину счастья и даже выше. Я улыбнулся и решил, что буду бодрствовать столько, сколько потребуется, пусть даже десять ночей кряду.

Ночь была тихая и светлая. Чтобы хоть чем-то занять ум, я стал считать шаги. Двадцать в одну сторону… двадцать обратно… Вдруг моя рука наткнулась на какой-то предмет в кармане куртки. Ощупав его, я понял, что это кольцо. Очевидно, один из наших ринермских трофеев. Интересно, выжил ли тот ювелир после землетрясения? Наверное, нет. А если и выжил, то наверняка стал добычей сатанинской нечисти. Жалко его… Да, Люис Мернман всю жизнь обирал горожан Ринермо и, безусловно, заслужил, чтобы его ограбили, по меньшей мере, раз десять, но принять смерть в объятиях бесов? Такой участи я бы ему не пожелал.

Кто они вообще, солдаты отрядов нечисти? Служители тайных сатанинских культов или обычные люди? Если обычные, то почему одни обратились, а другие нет? Десятки вопросов осаждали мой ум, как толпа попрошаек осаждает купеческий караван. Ответов не было.

За раздумьями я не заметил, как настало утро. Алая заря разгорелась на востоке и принесла с собой свет, который постепенно отвоевал у ночи всё небо. Странно, но мне совершенно не хотелось спать, более того, я чувствовал себя отдохнувшим и бодрым. Скоро проснется Катарина, подумал я, опустив руку в карман. Мои пальцы снова наткнулись на кольцо из лавки Мернмана. Теперь я мог рассмотреть его при свете дня. Маленький, но довольно толстый перстенёк с бриллиантом переливался всеми цветами радуги в лучах восходящего солнца. Для мужского перстня он был слишком миниатюрен, а для женского кольца — слишком массивен. Наверное, именно такие украшения должны носить воительницы, решил я, надо подарить его Катарине. Вдруг совершенно безумная мысль ворвалась ко мне в голову, а что если… я сделаю своей спутнице предложение!?

Логика решительно протестовала против этого абсолютно бесполезного ребячества. Ну, в самом деле, какой смысл предлагать руку и сердце той, кто и так ими владеет?

— Это будет настоящий сюрприз! — выпрыгивало из груди горячее сердце.