Роковая любовь - Француаза Бурден

– Мне никакого дела нет до этого завещания – это касается вас, тебя и Макса, это вы должны думать о нем! Расскажи-ка мне лучше о себе, о своих личных делах.

– Ты оказался прав: то, что я переехал в Рок, конечно, вытеснило остальные мысли, но я не уверен, что мне там нравится.

– Ты обязательно его полюбишь. Когда к тебе приедет сын?

– Я возьму его на пасхальные каникулы. Мне его очень не хватает, но не представляю, как можно отправить его одного.

– Скажи Лоре, чтобы она посадила его в самолет до Перигё, а на шею повесила табличку!

– Папа...

– Да, да! Согласен, это твои проблемы... Твоя мать тоже может съездить за ним, она просила меня, чтобы я тебе это предложил.

– Спасибо.

Виктор ковырял вилкой салат из дичи и пытался не думать ни о Тома, ни о Лоре. Он нанял дизайнера, чтобы полностью переделать соседнюю комнату для сына. А пока малыш жил в условиях, о которых Виктор не имел никакого представления. У выхода из школы его ждал Кильс, в то время как Лора снова устраивалась на работу. «Дядя Нильс» – так он начал называть его несколько месяцев назад. А теперь «дядя Нильс» спит с его мамой – как это объяснили ребенку?

Подняв голову, он заметил, что отец обменивается взглядом с кем-то, сидящим в глубине зала, и улыбается с видом заговорщика.

– Кого ты пытаешься очаровать, папа?

– Если тебя об этом просят...– пошутил Марсьяль.– Я, по крайней мере, смотрю вокруг себя. В то время как ты ничего не замечаешь. Если бы ты знал, как много женщин готовы утешить тебя!

– Все дело в том, что я не готов.

Утолив аппетит, Виктор отодвинул тарелку, а отец тем временем невозмутимо продолжал:

– Когда ты разведешься, ты станешь самым востребованным холостяком в этом городе. Постарайся, чтобы в следующий раз счастливая рука тебе не изменила.

Вместо того чтобы глупо обижаться, Виктор спросил себя, почему он никогда не догадывался об антипатии, которую отец испытывал к Лоре. Из-за того, что она была парижанкой? Конечно, Лора и не пыталась измениться, слиться с провинциальной знатью, принимать людей, которые ее не интересовали. Во время семейных сборов она откровенно скучала и не скрывала этого. И только Нильсу удавалось ее рассмешить. И не без причины!

– Съешь что-нибудь, Вик!

Перед ним уже стояла фаршированная утиная шейка, от которой его замутило. Неужели, он и вправду ее заказал? Отец со смехом поменялся с ним тарелками.

– К черту диету! Я съем твою утку!

Запеченный на гриле стейк, обложенный мелкими овощами, тоже его не вдохновил, но он все-же отрезал маленький кусочек и принялся его пережевывать. Что толку истязать себя голодом! С того вечера, когда Лора открыла ему правду, он потерял десять килограммов и выглядел неимоверно худым.

– Я нанял человека, который сделал смету расходов,– сказал Виктор.– В ближайшем будущем предстоит ремонт, надеюсь, не очень большой, но надо будет еще посмотреть крышу.

– Ты рассчитываешь в связи с этим попросить у меня скидку? – с иронией спросил Марсьяль.

– Нет, я добился банковского займа.

– Добился? Это же просто ерунда, ты такой клиент, которого банкиры обожают, разве не так? Надеюсь, ты хорошо поторговался? Теперь, если ты предпочтешь взять взаймы у меня, я не буду слишком строгим кредитором...

– Я не могу одной рукой брать у тебя, а другой тебе же отдавать.

– Да, пожалуй, выкручивайся сам.

Они лукаво посмотрели друг на друга, довольные, что нашли взаимопонимание. До сих пор Марсьяль в основном интересовался следующими одна за другой неудачами Нильса, и Виктор не мог припомнить, чтобы ему самому пришлось воспользоваться отцовской заботой.

– Папа, мне пора в контору.

– Давай, давай. А я займусь счетом... И той дамой...

Поднимаясь из-за стола, Виктор рискнул украдкой бросить взгляд вглубь зала. Блондинка лет сорока сидела за столиком одна, она тут же отвернулась, чтобы не встретиться с ним глазами.

– Папа, ты знаешь, кто это?

– По-моему, я это знаю гораздо лучше, чем ты.

Виктор пристально поглядел на отца и молча кивнул. На улице начинался мелкий холодный дождь, и он поднял воротник плаща. То, что у отца есть связь, его не удивило, но речь шла о замужней женщине, работавшей врачом в нескольких километрах от Сарлата... Эта авантюра могла принести неприятности многим.

Он открыл дверь конторы, и к нему поспешила секретарша.

– Господин Казаль задержался у господина Русей. Не могли бы вы заверить уступку в деле продажи Дьёдонне-Клозель? Они уже в кабинете вашего брата.

Она допустила ошибку, пригласив их в кабинет в отсутствие Макса, и в отчаянии заламывала руки.

– Пришлите ко мне клерка, занимавшегося этим делом,– вздохнул он.

Виктор зашел в кабинет, где ждали клиенты, представился и сказал несколько вежливых слов, извинившись за брата. Затем он уселся за стол, отметив про себя, что продавцы находятся слева, а покупательница – справа. Обращаясь к ним в нужный момент в процессе чтения акта, он не должен был перепутать их.

Вошел клерк и подал ему досье. Виктор, уточнив гражданское состояние клиентов, приступил к описанию имущества.

– ...одно поместье, расположенное в коммуне Сент-Натален, включающее...

Он слегка улыбнулся, не прерывая чтения. Это место находилось в паре километров от Рока.

– ...описанное в кадастре следующим образом: секция в два ара и семьдесят санитаров...

Продолжая нудно перечислять, он взглянул на женщину, сидящую справа. Ее лицо вовсе не светилось радостью человека, приобретающего дом. А жаль. Она казалась милой, хотя скучная мина не украшала ее. На ней были джинсы, ботинки, поношенная кожаная куртка, и она, по-видимому, не считала нужным пользоваться косметикой.

– ...цена считается выплаченной с того дня, когда будут совершены платежи по настоящему акту...

На этот раз он прервал чтение и откровенно улыбнулся клиентке, но она не смотрела на него, уткнувшись в пол.

– Мадам Клозель, как вы будете финансировать приобретение?

Она подняла голову и взглянула на него со страхом.

– У меня есть деньги,– вполголоса сказала она. Не желая смущать ее еще больше, он пробормотал, обернувшись к клерку:

– ...из собственных средств.

Несколько заинтригованный, Виктор продолжал чтение, не переставая украдкой наблюдать за женщиной. У нее были большие темные глаза миндалевидной формы, симпатичный носик и очень чувственный рот. Коротко стриженные темно-каштановые волосы обрамляли лицо непослушными прядями, и, даже сидя, женщина казалась высокой и тонкой. Сколько ей могло быть? Лет тридцать пять? Или больше?

– Подписано в Сарлате в одном подлинном экземпляре, который останется в распоряжении господина Казаля,– закончил он.– Ну, вот... Прошу вас подписать вот здесь.