Час возвращения - Андрей Дмитриевич Блинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из девочек мало кто сбежал: то, что собирали только их, интриговало, а то, что беседу поведет главный врач неврологической больницы из районного центра, города Энергограда, озадачивало. И вот шум, споры, догадки — что бы это значило?
— Все ясно, будет выступать за белые халаты…
— Нам аттестат в зубы — и в мединститут.
— Нет, она за свое поколение.
— Конечно: наша знаменитость!
Так галдели девочки, пока в класс не вошли директор школы Римма Юрьевна, полная женщина лет сорока, и с ней сутулая худая старушка в зеленой кофте, с непокрытыми седыми волосами. Девочки дружно встали, директор торопливо сказала: «Садитесь, садитесь! — И представила гостью: — Екатерина Власьевна Смагина, районный нарколог». При этих словах на лицах девушек отразилось еще большее удивление и недоумение. Во-первых, трудно было узнать в этой усталой женщине ту молодую и красивую, в погонах капитана, с непослушной челкой военную врачиху, портрет которой они привыкли видеть в школьном музее. А во-вторых… Почему же они забыли, что она нарколог? Значит, разговор будет об алкоголизме? И почему с девочками, а не с мальчиками? Ну и ну, достукались! Так, или может быть так, подумала каждая из двадцати пяти выпускниц, сразу притихших в недоумении. Между тем Римма Юрьевна объявила, что оставляет доктора Смагину одну, и удалилась.
Екатерина Власьевна неторопливо уселась за учительский стол и сделалась совсем маленькой, но ее седые взъерошенные волосы, худое темное строгое лицо, особенно карие глаза с острым пронзительным взглядом, были до того впечатляющи, что шумок, появившийся было в классе, сам собой постепенно затих.
— Вы правы, если удивляетесь, почему я, нарколог, пришла к вам, — начала она не привычным, не учительски монотонным голосом. — Встретиться с ребятами вроде было бы уместней, правда? Признаюсь, я сомневалась, не обидит ли вас мое внимание? Ныне молодежь, в этом я не раз убеждалась, весьма чувствительна к несправедливости: чуть что не по ней, вспыхнет, и пойдут прахом все мои намерения. Но я пришла, как видите, именно к вам и хочу говорить только с вами. Не сомневаюсь в том, что вы знаете, что такое статистика. Глупый ее оспаривает, умный — делает из нее выводы. Сама она, понятно, предмет неодушевленный, но открывает глаза на живые процессы жизни. Процессы эти не всегда благоприятны. Открою вам один секрет: на женскую половину человечества в последнее время упорно наступает… Кто вы думаете? Пьянство и алкоголизм. Страшнее этого, пожалуй, нет ничего на свете. Да, да! С чем можно сравнить это прискорбное явление? С атомной бомбой замедленного действия. — Екатерина Власьевна замолчала, чувствуя, что слушательницы ее не воспринимают. «Ближе к ним и яснее мысль», — подстегнула она себя.
— Какой же предлог привел меня к вам? Я вспомнила, ведь скоро выпускные вечера! Их ждут выпускники, как светлый праздник. И я ждала когда-то вот в этих же стенах. Праздник запоминает каждый по-своему. Я помню свой: в ту ночь над Талым Ключом бушевала гроза. Было красиво, весело и… страшно. Ну, а что запомнили ваши прошлогодние выпускники? Пьяную драку, которая не обошлась без участия девушек. Ясно, не все в том виноваты, но память тяжела для всех. Поверьте, я до сих пор, как вспомню, краснею до корней волос за свою родную школу. Вот и хочется, чтобы ваш выпускной запомнился, как веселый и грустный, остроумный и содержательный, и, конечно, трезвый. О последнем я особенно напоминаю.
Она замолчала, желая хоть какой-то реакции, и тут с задней парты поднялась рука и, не ожидая разрешения, встала черноволосая, бледнолицая, рано сформировавшаяся девушка. Она назвалась:
— Света Балибина… — Передохнула, будто набираясь смелости, бросила взгляд туда-сюда и заговорила хрипловатым («Покуривает, знать») голосом: — Извините, Екатерина Власьевна. — И потом к классу: — Девочки, что же это такое? Можно сказать, первое серьезное событие в нашей жизни — аттестат зрелости, а к нам уже придирки. Что мы — маленькие, что ли? Ну, скинулись на шампанское и на фрукты. Так что? Что мы видим тут, в Талом Ключе? В городе посмотришь — девчонки так себе, в восьмой класс бегают, а уже в ресторанах с мальчиками танцуют, ну и стол у них накрыт, и вина иномарок. А нам умирать от скуки на своем выпускном? Фужера шампанского пожалели для нас, Екатерина Власьевна. Даже неловко слушать…
И в классе вскипел такой галдеж, впору бежать вон, но Екатерина Власьевна сидела невозмутимая и уверенная. В ее строгих глазах мелькнула едва приметная улыбка. «Что ж, это хорошо, если задело их за живое. Они ведь еще толком не думали о том, что им надо быть готовыми к активной жизни в обществе. Но об этом они все-таки слышали, и в молодых их головушках что-нибудь да осталось. А вот о том, что многие из них, если не все, выйдут замуж, станут (должны стать!) матерями, не было охотников сказать. Природой дано женщине продолжать род человеческий, но как его продолжат пьющие матери, а тем более алкоголички? Какие же дети родятся от них?
Когда она встала, намереваясь все это им сказать, класс утих не сразу, а когда утих, она заговорила:
— Дорогие мои, не буду объяснять, почему меня особенно волнует один момент из вашей будущей жизни… Но спросить я о нем спрошу. Скажите, кто из вас мечтает стать матерью? Хочет иметь одного, двух, трех детей?.. Мой интерес далеко не праздный…
Не ожидавшие такого поворота девочки растерялись, и класс молчал.
— Смелее, — подтолкнула Екатерина Власьевна. — При мне можете говорить все. Я ведь врач. Разве вы таитесь от врачей?
После некоторого молчания снова потянула руку Света Балибина. Ох уж эта сорвиголова! На лице ее ни смущения, ни робости, а вызов.
— Девочки, что мы мучаем доктора? — Голос у нее низкий, с хрипотцой, и Смагина подумала, что да, девушка покуривает… — Девочки, мы же взрослые и будем вести себя как полагается. А что? От нас чего хотят? Чтобы мы рожали детей. Были хорошими мамами. А надо ли для этого учиться? Нужна ли эмансипация, равенство? Общественная жизнь? Выходит, к чему все это нам? А мы-то, дурочки, мечтали аттестат получить, потом и диплом. А без диплома и замуж не
