От Ариев до Викингов, или Кто открыл Америку - Фарли Моуэт

Поголовье моржей, таким образом, таяло на глазах, а численность коренного населения островов неуклонно возрастала, но главное — возрастала жадность людей, их страсть к привозным товарам: к украшениям из золота и серебра, поделочным камням, керамике, шерсти, железу и янтарю. Потребность в моржовой кости росла час от часу, люди утратили всякую жалость к твари божьей. К середине первого тысячелетия до Рождества Христова на островах, лежащих к северу и западу от Британии, сумели выжить лишь жалкие остатки популяции моржей. Но, кроме памяти об их существовании, уцелело и еще что-то. Когда в IV в. до Рождества Христова Северные острова впервые были упомянуты на страницах исторической хроники, они фигурировали под именем Оркади — или островов Орка: этим греческим словом обозначали морских чудовищ. Едва ли есть основания сомневаться в том, что эти острова были названы в честь моржей, ибо вряд ли в окружающих водах водились какие-нибудь иные, более впечатляющие чудища.

В каких-нибудь двухстах милях к северо-западу от Внешних Гебридских островов и почти на таком же расстоянии от Оркни и Шетланда высунул свой рог из глубин океана еще один архипелаг. В былые времена эти острова называли Птичьими, теперь — Фарерскими. Прилив взбивает волны, как сливки, в пену и устремляет кипящие брызгами потоки в бездонные расщелины между горными массивами, воинственно вознесшими свои пики к небу — вот это и есть Фарерские острова.

Хотя эти участки суши и крупнее Оркнейских или Шетландских островов, вряд ли что-нибудь могло побудить людей поселиться на подобных каменных массивах, поскольку большинство островов почти вертикально взметнули над уровнем моря прибрежные скалы. Однако миллионы морских птиц из поколения в поколение откладывают на многочисленных утесах яйца и выводят птенцов. В прошлом в окрестных водах водилось несметное количество китов, тюленей и моржей.

Коренные жители Северных островов, по всей вероятности, еще в глубокой древности узнали о существовании Фарер. Их горные пики, достигающие трех тысяч футов в высоту, можно приметить в хорошую погоду за шестьдесят морских миль. Как кучевые, которые каждое лето пышным покровом устилают вершины, так народные краснобаи потчуют притчами о неведомых землях, их сказочная повесть может быть воспринята с вдвое большего расстояния. Даже если представить, что ни одного моряка никогда не уносило по воле ветра на достаточно большое расстояние в море, прочь от родных берегов — туда, откуда видны Фареры, даже тогда представить себе, что коренные жители Северных островов не знали о землях, расположенных где-то там, вот именно в этом направлении, — нет, представить себе это совершенно невозможно, ибо видели же местные жители и не могли не видеть собравшиеся в крупные стаи полчища птиц: и уток, и гусей, и лебедей, и многих других, а не только их — все эти стаи регулярно, каждую весну, устремлялись с Шетландских островов на северо-восток и каждую осень возвращались в обратном направлении.

За два или три дня[6] можно было доплыть до Фарерских островов с любого из трех расположенных в округе архипелагов. Нет оснований сомневаться в том, что по мере оскудения прибрежных вод моржами жители Северных островов отправлялись на поиски наживы и удачи в сторону Фарер.

Охота на Фарерских островах, возможно, была сопряжена с трудностями несоизмеримо большими по сравнению с теми, что приходилось преодолевать в родных водах. Как-то один капитан, занимавшийся промыслом в районе Фарерских островов, а в юности ходивший бить моржа на Свалбард (Шпицберген), объяснял мне:

«Как же, в свое время и на наших островах водились моржи — какие тут могут быть сомнения. Хотя теперь на здешних побережьях вам едва ли будет чем поживиться, да и лежбищ, удобных для моржей, не так уж много. А то вы могли бы бить их совсем так же, как мы на Свалбарде. Стоит только подыскать семейство секачей, выбравшееся на голые скалы, и зайти зверю в тыл со стороны моря. Солнце должно бить у вас из-за спины, чтобы вас не сразу приметили. Когда подойдете ближе, стреляйте в голову; надо быть метким стрелком — голова у моржа маленькая, попасть трудно, и крепкая, как железо. Мы также добывали их с помощью гарпунов и добротной, прочной лески. Когда морж уставал, можно было направить лодку прямо на него и размозжить ему голову топором или кувалдой. Бывали случаи, когда морж забирался в лодку, появляясь прямо перед носом охотников! Мне доводилось видеть, как секачи пробивали трехдюймовый дубовый килевой брус и проходили сквозь сосновые доски обшивки, как сквозь масло. Признаться, не хотел бы я охотиться на них подобным образом на утлых лодчонках, обтянутых шкурами!»

Островитянам такая охота тоже не доставляла особой радости. И хотя на их гарпунах и копьях были кварцевые наконечники, куда более острые, чем лучшая сталь, охота на моржей с лодок всегда считалась делом опасным и сравнительно малодобычливым.

Однако, несмотря на все трудности, активный промысел моржей на Фарерах привел к вполне предсказуемым результатам. Популяция моржей здесь со временем сократилась настолько, что охота на них практически потеряла смысл[7].

Наступала ранняя осень. Длинные караваны лебедей и гусей уже потянулись на юг по северо-западной окраине горизонта, и одни из них, описывая широкие виражи, плавно опускались на Птичьи острова, чтобы немного отдохнуть, а другие, обгоняя их, продолжали свой долгий путь на юг.

Двое мужчин из команды «Фетлара» стояли на берегу острова Санди Айленд (Песчаный), названного так потому, что на нем есть одна из немногих на Фарерах песчаных отмелей. Мужнины слушали крики птиц и молча наблюдали за тем, как у них над головой проплывали бесконечные стаи лебедей-кликунов, диких гусей и короткоклювых гуменников, оглашая розовое вечернее небо гортанными кликами.

— Когда-нибудь, — вздохнул младший из собеседников, — найдется человек, который захочет проплыть по Лебединому пути и отправится в те земли, откуда летят эти птицы. Боже, да как их много! В тех краях наверняка есть большая земля!

Более пожилой вздохнул, поглядел на запад, окинув взором необъятную ширь океана, и кивнул:

— Может быть. Кто знает? До сих пор никто еще не отваживался плавать в такую даль…

— До сих пор в этом и не было надобности, — запальчиво возразил юноша. — Все привыкли, что моржей в этих местах, и даже на Птичьих островах, сколько угодно, бей — не хочу. А теперь их здесь почти не осталось, и что нам остается делать, как не отправиться на запад? Нам просто придется последовать за ними.

Тут до их ноздрей донесся тяжелый запах горящих морских водорослей и тюленьего жира. Мужчины обернулись и зашагали в сторону поросшего травой шельфа, лежавшего в сотне ярдов от воды, где их корабль, опрокинутый вверх дном, лежал на «фундаменте», сложенном из камней и дерна, образуя летний дом. Несколько парней из их экипажа копошились вокруг него, готовя скудный завтрак на чадящем от жира пламени костра.

Настроение у всех было мрачное. Этот сезон охоты оказался самым неудачным на их памяти. В последние несколько лет к берегам Птичьих островов по весне причаливало не меньше дюжины кораблей из дальних краев, которые осенью возвращались домой, тяжело нагруженные нефтью, шкурами и моржовой костью. В этом же году пришло на Фареры всего два корабля: один из Шетландии, а другой — с Внешних Гебридских островов. Их команды нашли здесь лишь считаные единицы моржей, уныло завывавших на пустынных берегах. Да те оказались по большей части самками или молодняком, так что бивни у них были совсем небольшие. Более того, они оказались на редкость пугливыми, так что приблизиться к ним было почти невозможно. Обоим экипажам удалось добыть на берегу меньше двух десятков моржей. Подвергая себя огромному риску, охотники забили копьями в прибрежных водах еще полдюжины зверей, но в целом охота обернулась полным крахом. А команда с Гебридских островов в полном разочаровании вернулась восвояси, не дожидаясь окончания сезона.

Вечером того же дня, за ужином, состоявшим из вареного моржового мяса, юноша опять завел разговор о плавании далеко на запад. Другие члены команды с интересом прислушивались. Но один из старших высказал мнение, что земля, откуда летят эти гуси и лебеди, возможно, расположена недостижимо далеко.

— Если добраться туда по силам таким слабым тварям, то мужчинам — тем более! — стоял на своем заносчивый юноша. — К тому же моржей в этих водах больше не осталось. Куда же они могли уйти, как не на запад, и где их надо искать, как не там? Наша ладья — лучшая на островах! Что нас держит здесь?

Спор затянулся далеко за полночь. Наконец все согласились, что, если погода позволит, завтра можно будет совершить разведку, отплыв на расстояние дня пути от самого высокого пика на Птичьих островах. И если им удастся заметить на западе признаки неведомой земли, они продолжат путь. А если нет — повернут обратно.