Огюст Конт. Его жизнь и философская деятельность - Валентин Яковенко

Переписка эта завязалась в 1841 году и продолжалась до 1845 года. В ней не только обсуждались различные философские и общественные вопросы, но Конт посвящал своего друга-философа и в свою личную жизнь, описывая ему подробно борьбу с учеными и материальные невзгоды. Милль принимал близко к сердцу тяжелое положение уединенного мыслителя и, когда ему стала угрожать опасность потерять место, предложил некоторую денежную помощь. Конт принял предложение.

«Вы видите, – пишет он ему по поводу потери места, – что это случайное происшествие сводится, строго говоря, к простому денежному убытку, какой могло бы причинить мне воровство, пожар, болезнь и тому подобное. К несчастью, у меня нет, как Вы знаете, никакого имущества и никаких сбережений, а потому такой убыток, каковы бы ни были причины, вызвавшие его, чрезвычайно тяжело отзовется на моем положении. Я не могу в течение года изменить свое личное существование, ни что-либо убавить в тех удобствах, которых по справедливости может ожидать от меня болезненная женщина (жена)… С другой стороны, я не могу приискивать новых источников существования, так как в таком случае я получил бы средства уже тогда, когда они мне будут не нужны. Поэтому-то я вынужден искать против бедствия случайного и преходящего средство подобного же рода, то есть обращаться к помощи моих друзей и покровителей».

Затем Конт говорит, что во Франции у него нет богатых друзей, а брать деньги от людей, столь же неимущих, как и он сам, он не может. К тому же во Франции, где покровительством наук занимается в основном правительство, подобного рода патронаж развит слабо. Другое дело Англия. Там, ему кажется, нетрудно было бы собрать сумму в шесть тысяч франков среди богачей, сочувствующих позитивной философии.

«Было бы, между прочим, небесполезно испытать в настоящее время, пользуется ли позитивная философия в Англии достаточным кредитом для того, чтобы там можно было быстро реализовать заем в шесть тысяч франков, так как я хотел бы быть обязанным в этом отношении только моим действительным единомышленникам, относящимся ко мне с почтением и симпатией».

Затем он указывает прямо на некоторых лиц, могущих, по его мнению, принять участие в подписке, но он не желал бы, чтобы Милль жертвовал чем-либо из своих средств. Милль без видимых затруднений собрал шесть тысяч франков. Их дали известный историк Грот, писатель и политический деятель Молесуорт и Райкс Кэрри. Конт был очень обрадован. «Все, по-видимому, – пишет он Миллю, – складывается теперь самым благоприятным образом, чтобы сделать для меня нечувствительным временный удар, нанесенный моему материальному положению».

Посылая деньги, Милль, однако, советовал Конту приискать себе работу и предлагал ему сотрудничество в английских журналах. Едва ли такая мысль могла понравиться Конту. Хотя он и принял предложение, и говорит даже, о чем намерен писать, однако из этого ничего не вышло. Конт в это время не только не писал уже журнальных статей, но и не читал вовсе журналов. Относительно же критического разбора разных книг он прямо говорит, что этим делом могут заняться он, Милль – по части английских книг, а Литтре – по части французских, что такое занятие было бы противно его установившимся привычкам, и просит пощадить его силы и время, которые необходимы ему для работы над основными вопросами. Действительно, Конт был сильно занят обдумыванием своего второго капитального произведения, «Системы положительной политики»; он создавал свою положительную религию, в которой предназначал себе великую роль основателя и первосвященника. Перед его умственным взором уже мелькали многочисленные толпы последователей, которые, естественно, не допустят своего верховного наставника добывать себе средства существования посторонними заработками. А тут предлагают писать журнальные статьи, рецензии!.. Он видимо уклонялся.

Надежды Конта снова попасть на место экзаменатора не оправдались: его не выбрали ни в 1845 году, ни в 1846-м.

Между тем англичане отказались продлить еще на год свою субсидию. Это сильно раздражило философа. В письме к Миллю он высказывает уже прямо мысль, что поддержка со стороны лиц, сочувствующих его философии, должна быть не временная, а постоянная, что он, как бывший экзаменатор Политехнической школы, в высшей степени признателен за оказанную ему услугу, но, как автор «Системы положительной философии», находит, что лица, поддержавшие его, недостаточно сильно прониклись новыми убеждениями, иначе они не отказывались бы от того, что составляет их прямую обязанность. Милль защищал своих друзей. Переписка приняла несколько острый характер; к тому же философы сильно разошлись по некоторым общественным вопросам. Точное научное понимание практичного англичанина восставало против сентиментального сердечного элемента, все резче и резче дававшего себя знать в произведениях и письмах утописта-француза. За охлаждением скоро последовал полный разрыв, и в 1846 году переписка прекратилась.

Нельзя сказать, чтобы Конт в это время сильно нуждался. Он сохранял еще за собою место репетитора в Политехнической школе и преподавателя математики в частном учебном заведении, что давало ему пять тысяч франков. Но он разошелся с женой и обязался выдавать ей ежегодно три тысячи франков; ввиду стеснительных обстоятельств он уменьшил эту сумму до двух тысяч. Все же ему не хватало указанных средств, чтобы поддерживать прежний образ жизни. Частных уроков или каких-либо других занятий он не искал. Конт слишком был занят своей социальной системой. Поэтому, чтобы покрывать ежегодные недочеты, он прибегал к займам у друзей или просто пользовался безвозвратными субсидиями. В 1848 году он лишился места в частном заведении и остался, следовательно, лишь при двух тысячах франках, и то крайне ненадежных. В таком положении оставаться было уже невозможно. И вот Литтре, в то время один из самых преданных его учеников, предложил своему учителю устроить подписку между последователями. Несколько раньше сам Конт обратился с любопытным воззванием ко всему западноевропейскому обществу. Он говорит о беспримерных преследованиях, претерпеваемых им от злобствующей педантократии; она, эта ученая клика, не останавливается ни перед чем, лишь бы только это имело законный вид. К счастью, прошли уже те времена, когда посягали на жизнь и свободу, и теперь он может поплатиться только своим имущественным положением. И вот, когда прожито уже полвека, он должен снова возвратиться к скромному и трудному занятию первых годов своей юности, то есть снова существовать на средства, зарабатываемые частными уроками. Поэтому-то он и взывает без всяких обиняков к западноевропейскому обществу и просит, чтобы ему, как простому пролетарию, была доставлена, наконец, возможность приложить свои профессиональные знания. Это – социальный долг как тех, кто принимает все учение его целиком, так и тех, кто разделяет только его философские принципы; в особенности первые должны позаботиться, чтобы «главный орган позитивизма» не изнывал в нищете в пору своей наибольшей зрелости.