Любовь под прицелом - Оксана Сергеевна Головина

Звонкий лай в подъезде мгновенно заставил умолкнуть обоих. Вероника быстро прошла мимо Максима в коридор и заглянула в дверной глазок.

– Ангелина Павловна… – вздохнула она.

Соседка, прихватив домашний веник, подметала пол на лестничной площадке. Вероника закатила глаза, качая головой. Она жила здесь почти год, но за всё время ни разу не видела, чтобы эта женщина бралась за уборку. Меж тем, соседка осторожно подбиралась всё ближе к её двери, делая вид, что тщательно наводит порядок. Собачонка подпрыгивала, бегая вокруг хозяйки и звонко лаяла.

– Эта женщина ужасна, – холодно прозвучал голос за спиной Вероники.

Она собралась с мужеством и повернулась к Максиму. Один край его рубашки вытянулся из брюк. Рукав порван, небольшое красное пятно на нём и укор в глазах мужчины, каким-то невероятным образом заставили Веронику испытать чувство вины. Она сошла с ума? Это убийца. Похититель. Тот, кто может в следующую минуту прикончить её, никто и следов не найдёт…

– Может… Может ты пойдёшь в полицию и сознаешься во всём?

Вероника произнесла эти слова таким жалким голосом, что капитан шумно выдохнул, прислоняясь к дверному косяку.

– Представляю, как выгляжу в твоих глазах. – Он сложил руки на груди.

Вероника отвернулась к двери и начала нервно щёлкать сдвижной крышкой от дверного глазка. Максим терпел с минуту, затем заговорил снова, надеясь придать голосу необходимую мягкость.

– Я уйду, как только твоя соседка угомонится.

– Она никогда не угомонится.

– Идём от этой двери. Хватит тешить её любопытство, Вероника.

Максим устало прошёлся на маленькую кухню. Там он тяжело опустился на табурет, прислонился головой к холодной стене и закрыл глаза. Усталость одолела окончательно. Он так и не смог заснуть прошлой ночью. Как девушка подошла, Максим не расслышал, поскольку Вероника сняла туфли, оставаясь босиком.

– Завтра понедельник. Уберётся на работу, и я уйду, – проговорил он, не открывая глаза.

– Ты собрался ночевать здесь? – Вероника задохнулась от возмущения.

Он больше не хотел спорить, убеждать или тратить время на разговоры. Капитан молча вытащил пистолет, который был запихнут за ремень брюк, и опустил его возле себя на кухонном столе. Его жену как ветром сдуло в комнату. Максим усмехнулся краем губ. Бедная девчушка. Вид оружия действовал на неё так, как ему требовалось. И не важно, что это простая зажигалка, купленная Прохоровым по дороге в ЗАГС.

Вероника пожалела, что в единственной в квартире комнате, по неизвестным ей причинам, не было двери. Остались только проржавевшие петли. Ладно, убеждала она себя. Если бы Сиверин хотел сотворить с ней что-нибудь отвратительное, хотя, что могло быть хуже того, что уже произошло, то уже сделал бы. Но выглядел оборотень не очень-то и бодро. Значит, главное не провоцировать негодяя и он уберётся из её дома поутру. А ведь завтра ей на учёбу. И Евгений Евгеньевич будет ждать! Она даже не успела подготовиться к лекциям. Вероника схватила свои вещи и забежала в ванную, в надежде наконец снять ненавистное платье и переодеться. Но металлическая застёжка отказывалась подчиняться и расстёгиваться.

Вероника сильнее сжала пальцы, так, что они онемели, и потянула «собачку» молнии вниз. Наконец платье сдалось, и она торопливо освободилась от него. Вероника отбросила наряд на стиральную машину, словно он было ядовитым. Затем быстро переоделась и прислушалась к шуму за дверьми. Его не было. Это взволновало её ещё больше.

Что делал бандит? Может, если его немного задобрить, то не станет пугать своим оружием? Вероника открыла дверцу небольшого шкафчика и порылась в аптечке. Когда достала необходимое, то закрыла её, и поглядела на своё отражение в зеркале. Очки сидели ужасно. Она носила их ещё в школе, а любимые были безжалостно уничтожены её похитителем.

– Чёртов оборотень…

Она почти забыла о намерении оказать первую помощь. Вероника в отчаянии ударила по скомканному свадебному платью кулаком и ей немного полегчало. В этот момент она представляла на месте одежды самодовольное лицо капитана. Вероника поглядела на пузырёк с перекисью и упаковку стерильной ваты. Лейкопластырь остался в комнате, в старом шкафу. Нужно вернуться туда и закончить задуманное.

Вероника открыла дверь ванной и, не говоря ни слова, прошла мимо Максима в комнату. Он замер в растерянности. На жене красовались разноцветные гольфы, которые скрывали ноги выше колена, и резали взгляд яркостью полосок всех цветов радуги. Старые джинсовые шорты, растянутая, на десять размеров больше кофта, высокий хвостик и старые очки в кошмарной розовой оправе… У неё точно раздвоение личности.

Глава 7

Вероника поджала пальцы замёрзших босых ног, а затем торопливо обулась. Пушистые тапки в виде кошачьих мордочек согревали очень кстати. Она бросила вещи на кровать и принялась выдвигать ящики небольшого комода, вспоминая, что именно здесь оставила косметичку, в которой должна была сохраниться пластинка пластыря. Вероника склонилась над очередным ящиком и так увлеклась, что не услышала, когда вошёл Максим. Она испуганно вздрогнула, едва за спиной раздался его голос.

– У тебя холодильник пустой. Как ты живёшь вообще?

– Скажи за это спасибо своему сообщнику. – Вероника выровнялась и повернулась к Максиму.

Она уже приготовилась высказать очередное обвинение, но её взгляд упал на лежащий у кровати бюстгальтер в голубой горошек. И как, скажите на милость, он там оказался? Щёки полыхнули. Вероника нервно зафутболила бельё под кровать. Она неотрывно глядела на своего хмурого гостя, лишь бы он не опустил взгляд ниже, и искренне надеялась, что ничего не заметил. Видимо она уронила бюстгальтер, когда спешила в ванную. Неловко-то как…

– Тот дядька прикончил всю еду, которую я принесла из магазина, – Вероника поглядела на руку своего похитителя и вздохнула. – Идём на кухню.

Она вошла первой, дожидаясь, пока капитан снова вернётся и сядет на табурет. Максим недоверчиво поглядел на неё, ожидая подвоха.

– Снимай рубашку. Я гляну, что там у тебя с рукой.

Одна его светлая бровь изогнулась, приподнимаясь, и выдавая всё то, что Сиверин чувствовал при словах жены.

– Как-нибудь сам обойдусь, – сухо кинул он, тут же понимая, что едва не упустил возможность хоть как-то помириться