Стартап инженера Гарина - Андрей Мост

Эрик Джонсон эффективно развивал и руководил новым проектом. Учебный центр приносил своим основателям весомый доход, но деньги в этом проекте были вторичны. На первом месте конечно же были люди. Сотни цепких менеджеров по продажам, сотни успешных маркетологов, и конечно же сотни несостоявшихся биржевых и валютных игроков, спустивших на финансовых рынках свои сбережения, были самым главным итогом работы учебного центра. Кроме того, учебный процесс позволял руководству центра и лично Джонсону формировать обширную картотеку связей и контактов среди тружеников капиталистического труда.

Но сейчас был особый – совершенно не типичный случай, который Джонсон решил обсудить со своим заместителем по тренинг-центру – Марком Шельгой.

Марк Сергеевич Шельга – москвич лет тридцати пяти – был лучшим сотрудником Эрика Джонсона. Вернее, было бы сказать, что это был больше чем просто сотрудник. Это был, если так можно выразиться, напарник и сообщник Джонсона.

У Джонсона не было друзей, но Шельга был тот единственный в мире, с кем Эрик чувствовал, что находиться на одной волне. Джонсон очень ценил в людях моральную относительность и беспринципность, которую постоянно демонстрировал Шельга, ибо твердо усвоил тот исторический факт, что главным условием успеха в этой жизни является готовность переступать через любые запреты, ограничения и табу. Шельга был очень нужен Джонсону, по причине своей эффективности и пронырливости. Кроме того, Эрик вынашивал грандиозные планы, которые было невозможно осуществить в одиночку, а Шельга был как раз тем человеком, который, был способен развивать любую идею, высказанную Джонсоном.

Они познакомились ещё в бытность работы Джонсона в инвестиционной компании. Тогда, в начале нулевых, Шельга руководил собственным риэлтерским агентством и очень поднаторел в деле отъёма чужой собственности. Кроме того, он имел родственные связи в правительстве Москвы и помог Джонсону провернуть ряд выгодных сделок по покупке за бесценок городской недвижимости. После этого, их сотрудничество стало неуклонно развиваться и вылилось в крепкую дружбу. Хотя слово «дружба» в отношении Джонсона можно было применять достаточно условно. Тем не менее, Джонсон ценил Шельгу выше всех остальных своих знакомых и строил на него очень большие планы. Именно Джонсон инвестировал в Шельгу и таким образом помог ему открыть туристическую фирму, ночной клуб и развлекательный интернет-портал. Не брезговали друзья и откровенным мошенничеством – производством фальшивых продуктов питания.

Несмотря на все опасности и трудности, связанные с предпринимательской деятельностью в Колорадо, Джонсон с ностальгией вспоминал тот период своей жизни. Ему было просто необходимо заниматься чем-то противозаконным. Без этого он просто не мог успокоиться. Выручил его как всегда Шельга, согласившись организовать в Подмосковье производство фальшивых куриных яиц. Это было конечно не Бог весть что, но Джонсон успокаивал себя тем, что доходность от подобной пищевой промышленности практически приближалась к доходности от торговли запрещёнными таблетками.

Войдя в кабинет и поздоровавшись с Марком Сергеевичем, Джонсон начал рассказывать ему о новом необычном задании, полученном из Центра.

– Мне на днях звонили из Города у Залива и дали срочное задание… В общем кому-то очень важному было ведение или сон – огромный черный шар – сметающий все на своем пути – небоскребы Манхэттена, банки, биржи – все идет под раздачу. Этот шар крушит все подряд, наматывает обломки на себя, становится все больше и катится все дальше. Причем начал этот шар свой путь как раз отсюда. Вот так… теперь надо ещё и шар искать. Необходимо попросить девчонок из отдела снов просканировать ментальное поле. Ты, о чем так задумался?

– Да об этом шаре – ответил Шельга… Черный шар, черный шар – негромко повторил он. Слушай, а почему это так важно? Какой-то сон-кошмар…

– Я не могу тебе сейчас подробно об этом рассказать… Но это очень важно.

Поверь мне!

– Ну конечно Эрик! Только тебе и верю!

– Спасибо за доверие – с усмешкой ответил Джонсон… Я тут дал девчонкам из отдела осознанных сновидений задание… Но в этом случае мне не обойтись без тебя. Я хочу, чтобы ты подумал – как нам найти человека, которому сниться такой же сон?

– А ты уверен, что такой человек – реально существует?

– Да, уверен.

– Ну хорошо… будем искать. Я конечно не могу так сразу сообразить, как… Мне нужно время, чтобы подумать.

– Да, будь добр… это очень нужно… Да, и ещё одно задание будет. Мне необходима Кавказская бронзовка.

– Чего-чего? Шельга удивленно посмотрел на Джонсона.

– Это такой очень редкий жук… Бронзовка красивая или бронзовка кавказская… Он обитает только на Северном Кавказе. Занесен в Красную Книгу. Встречаются чрезвычайно редко и только одиночные экземпляры. Очень просили доставить несколько экземпляров в Залив. Можешь сделать?

– Да-да – я понял куда ты клонишь. Я поговорю об этом с Вахой.

Он скоро должен приехать в Москву… Но тут конечно вряд-ли что-то можно обещать наверняка… Да и не сезон сейчас.

– Надо, надо постараться… и за это отдельная премия. Ты там тормоши этого Ваху… Что он там бес толку по кустам и оврагам ползает. Пусть ловит – кого надо.

– Так ведь зима же на носу! Какие сейчас могут быть жуки?

– Ну пусть загодя, к весне готовиться, банки для анализов закупает…

– Каких анализов? – непонимающе переспросил Шельга.

– Да не каких, а для чего. Банки для жуков я имею ввиду.

– А, понятно.

Ваха был давним деловым партнером Шельги. Судьба свела их друг с другом в Москве в начале девяностых годов. Их сотрудничество возникло из общего бизнеса, связанного с отъемом чужой недвижимости. В то время Шельга, воспользовавшись своими связями во властных структурах Москвы, занимался выводом городской собственности в частные руки, а Ваха был членом банды черных риелторов, лишавших мошенническим путем квартир разных одиноких алкоголиков. Шельга, как человек со связями, обеспечивал юридическую и нотариальную поддержку людям Вахи, за что тот расплачивался с Марком квадратными метрами. Конечно, ко времени описываемых событий уже много воды утекло с тех самых пор бесшабашного пиратского риэлтерства. Шельга, после знакомства с Джонсоном, резко изменил свою жизнь и круто пошел в гору. Масштабы и задачи стали качественно другими. Ваха тоже не сидел на месте… Он ударился в религию, а точнее резко радикализировался и уехал в горы Северного Кавказа помогать моджахедам вести джихад против неверных. Шельгу конечно же удивила такая метаморфоза, произошедшая с его знакомым. Ваха – привыкший к роскошной московской жизни, ресторанам, автосалонам и дорогим шмарам – переобулся и стал моджахедом. Комфортабельная Москва и мрачные суровые чеченские горы… Когда Руслан, двоюрный брат Вахи рассказал об этом перевороте, то Шельга сначала даже отказывался в это верить… Ваха променял Мазератти на автомат Калашникова.

Когда все это случилось, то Шельга подумал, что Ваха, если он даже не сгинет в горах, потерян для дальнейших дел. Но Джонсон, узнав про это знакомство, настоятельно посоветовал поддерживать максимально прочную связь с этим новоявленным моджахедом. Шельгу поначалу немного удивил этот совет Эрика. Возникло некоторое противоречие между словами Джонсона и его живым и неподдельным интересов ко всему, что было связано с Вахой. Шельга много общался с Джонсоном и чувствовал, что Эрик делает ставку на Марка. Это очень льстило Шельге. Он верил Джонсону или лучше сказать верил в Джонсона. Верил в его ум, проницательность, связи знания и удачу и тоже связал все свои планы с ним. Но при этом Шельга всегда чувствовал, что Джонсон знает намного больше, чем говорит. Когда Джонсон что-то объяснял, требовал или приказывал, то Шельга нередко чувствовал какие-то скрытые или явные противоречия между словами, намерениями и делами своего компаньона.

Вот и в ситуации с Вахой, Шельга сразу почувствовал какие-то подводные камни, какую-то трещину в бытие. Ведь с одной стороны, Джонсон, в непринужденных разговорах с Шельгой всегда на чем свет поносил культурные особенности третьего мира. Джонсон ни в грош не ставил ни Православие, ни Ислам, ни прочий Буддизм-ламаизм и всегда говорил, что все эти религии – это фольклорный хлам, протухшие культурные консервы. Эрик несколько раз повторял Шельге свою мысль: «У всех в мире есть свои привычки, особенности и какая-то загадочная душа – у индийцев, негров, мексиканцев, арабов… И у Вас в России конечно есть свои особенности и привычки. Но скажи мне, что они дают эти привычки? Ничего. Потому, что все эти привычки по большей части вредные. Если Вы не откажетесь от этой чепухи, то в итоге окажетесь на дне какой-нибудь выгребной ямы. Православие хорошо для крепостного права подходит, но не для свободного рынка и предпринимательства.» Джонсон изучал историю России в Принстонском университете и на обильных фактах доказывал Шельге, что Православные русские не способны ни к какому предпринимательству. «Кем были самые успешные предприниматели в России до семнадцатого года? – задавал вопрос Джонсон. И тут же сам отвечал на него: " Немцы, евреи и скандинавы, а из русских – старообрядцы – никак не принадлежавшие к официальной церкви. Поэтому в России и революция произошла. Потому, что на базе Православия никак не развивался капитализм.» Не менее сурово, с нескрываемым презрением, Джонсон относился и к миру Исламу, говоря о том, что арабы, с их сотнями миллиардов нефтедолларов, так и не смогли создать современную экономику. «Арабы живут внутри большой иллюзии уверовав в свое баснословное богатство. А по факту у них ничего нет, кроме дюжины дворцов и пары десятков небоскребов. Они отдают свои нефть и газ за зеленые бумажки. Мало того, эти бумажки они опять же несут на Запад и меняют на новые бумажки – акции и облигации, наивно надеясь на что-то повлиять». Шельга был целиком согласен с оценками Джонсона. Все эти Китаи, Турции и прочие Индии они все такие разные, все с особенностями, но все они хотят только одного – не отстать от Америки – воплощении и квинтэссенции современной цивилизации. Американизируйся – если хочешь преуспеть в современном Мире!